Клуб «Темные времена» - Элисон Гудман

Хелен переступила через скрипучую первую ступеньку, мягко опустилась на вторую и оглянулась. Дерби последовала за ней с улыбкой. Они преодолели три пролета и очутились в главном холле, где мягкий ковер скрывал звук их шагов. Хелен прокралась в коридор, ведущий на кухню, чтобы пройти через нее в заднюю часть дома. Она время от времени туда заглядывала и клянчила у кухарки кусочек торта. Дерби зашипела, и Хелен обернулась.

– Пойдем по лестнице мистера Барнетта, миледи. – Горничная указала на продолжение главной лестницы – узкие, не покрытые ковром ступеньки, уходившие вниз.

Хелен слабо себе представляла, как выглядит людская, но все же знала, что эта лестница обрывается в буфетной, а их цель – комната экономки – находится намного дальше, у передней части дома. К тому же в комнатушке рядом с буфетной спал Барнетт, охраняя драгоценное столовое серебро. Остается только надеяться, что у него крепкий сон.

Хелен замерла у верхней ступеньки и всмотрелась в темноту. В подвале окон было мало, а в коридоре – ни одного. Свечи они с собой не захватили, так что лучше пропустить Дерби вперед – она каждый день спускается туда по долгу службы. Хелен подавила эту мысль. Дерби не обязана идти впереди.

– Не отставай, – шепнула Хелен и с деланой уверенностью окунулась во мрак, скользя ладонью по отполированным частыми прикосновениями рук деревянным перилам.

Крутая спиральная лестница вздыхала и скрипела под ногами осторожных девушек. Дерби послушно не отходила от Хелен ни на шаг. В самом низу Хелен стала красться еще тише. Ей казалось, что плотную тьму подвала можно пощупать. Хелен даже не разглядела последние ступеньки. Наконец ее ступни ощутили прохладу каменного пола.

Влажный воздух в коридоре был наполнен ароматами вареной шерсти[25] и мясного жира. Даже на вкус он казался жирным, как будто в горло залили растительное масло. Хелен шла вперед, скользя пальцами по стене, покрытой штукатуркой, пока та не оборвалась у поворота. Лодыжки защекотал холодом сквозняк, а с ним прилетели запах отхожего места прислуги и лошадиная вонь из конюшни. Вот и выход на боковой двор. Хелен шагнула к противоположной стене и нащупала ее гладкую поверхность.

Еще несколько шагов вдоль стены, и пальцы наткнулись на дверной косяк. Буфетная. Дверь открыта. Если Барнетт их заметит, все потеряно. Дерби тяжело вздохнула – очевидно, пришла к тому же выводу. В помещении не горела свеча, но это не гарантировало того, что дворецкий спит. Под потолком виднелось узкое окошечко, которое высвечивалось в густой тьме серым прямоугольником, но его свет не достигал коридора. Хелен замерла и прислушалась. Из комнаты доносился какой-то приглушенный шум. Храп? Вот опять: хриплый, ритмичный звук. Девушка затаила дыхание и еще немного подождала. Звук повторился. Сомнений нет, это храпит дворецкий. Хелен сжала руку Дерби и прошла мимо двери; полусапожек горничной шаркнул о каменный пол, и Хелен испуганно заморгала. Услышал ли это Барнетт? Она потянула Дерби за собой, отчаянно надеясь вновь услышать храп. Наконец его гулкий звук разрезал тишину.

Хелен разглядела слабые очертания двери в конце коридора, щели сверху и снизу блестели от бледного серебристого света лампы с улицы напротив. Благодаря ему Хелен разобрала, как пройти к комнате экономки.

Дерби знала, что они уже близко, и ускорила шаг.

В отличие от буфетной дверь в эту комнату была закрыта. Хелен взялась за холодную металлическую ручку и медленно ее повернула. Тут она подумала, что они рискуют наткнуться на миссис Грант, если экономка еще не ушла в свою спальню, но эта мысль пришла в голову слишком поздно: дверь уже открылась внутрь со щелчком. Хелен остановилась на пороге и оценила обстановку. Дерби заглянула ей через плечо. Света из выходящих на улицу двух окон хватало на то, чтобы различить небольшие детали: блеск золоченых букв на корешках стоявших на столе книг, изгибы камина и красные тлеющие угольки, оставшиеся от вечернего огня, призрачно-белая сорочка на сушилке для белья, мерцающая фарфоровая посуда, заполнившая множество прибитых к стенам полок.

И, к счастью, ни одной живой души.

– Вот он, под столом, – тихо проговорила Дерби. – Я заметила его сегодня во время вечернего чая.

– Найди свечу, – попросила Хелен. – Я достану сундук.

Она еще раз оглядела черный коридор и затворила дверь.

Сундучок Берты оказался маленьким и легким, что Хелен с удивлением отметила, вытаскивая его из-под стола. Значит, в нем немного вещей. Дерби зажгла вощеный фитиль у камина, и он мягко осветил комнату. Даже при крошечном огоньке было видно, что сундук дешевый: сосновые доски не отполированы и даже не покрыты лаком, медный замок кое-как прилеплен к крышке. Хелен постучала по нему пальцем. Ненадежный – неплотно прилегает к дереву. Может, удастся открыть его и без рашпиля. Девушка зацепилась ногтями за щель между крышкой и корпусом и потянула их вверх, но упрямый сундук не спешил открываться.

Дерби встала подле Хелен на колени, держа в руке оловянный подсвечник.

– Не повредите ногти, миледи, – пробормотала она. – Давайте я попробую. Я уже так раньше делала.

– Нет, я справлюсь. – По крайней мере, если их преступление вскроется, Хелен сможет с чистой совестью признаться, что взломала сундук она. И она просунула кончик рашпиля в щель рядом с замком.

– Подвиньте его направо, а затем вверх, миледи, – посоветовала Дерби, дополняя свои слова взмахами фитиля, и огонек нарисовал в воздухе подсказку, исчезнувшую через мгновение.

Хелен крепче сжала рашпиль, дернула им вправо, а затем вверх. Видимо, слишком твердо. Что-то хрустнуло, и девушка в ужасе застыла.

– О нет, – прошептала Дерби. – Он треснул.

– Зато открылся. – Хелен вытащила напильник и осторожно подняла крышку.

Дерби была права: замок развалился надвое и расщепил доски. Девушка попыталась соединить сломанные части; разумеется, замок невозможно было починить таким способом.

– Как же быть, миледи?

– Ищем улики, – сказала Хелен, уже предчувствуя катастрофу из-за сломанного замка, но не было смысла бросать начатое. – Подержи над ним свечку.

Горничная подчинилась.

Содержимое сундука покрывала белая хлопковая шемизетка[26] со скромными оборками у шеи и кривоватыми защипами спереди.

– Ее лучшая воскресная одежда, – вздохнула Дерби.

Хелен аккуратно переложила кофточку на ковер, и на душе вдруг стало тяжело от того, что она копается в вещах несчастной девушки. Вряд ли ей самой было бы приятно, если бы в ее бюро вломились, разоблачив все ее секреты.

За шемизеткой последовал длинный отрез легкой хлопчатобумажной ткани на платье, еще никак не обработанный. Ткань была грубая, но Хелен приглянулся очаровательный узор из колокольчиков. Под ней прятались бережно уложенные в сундук сокровища: дешевое издание поэмы «Дева озера» мистера Вальтера Скотта, три старых билетика в Воксхолл-Гарденз, спрятанных в сложенном листе бумаги, отрезок зеленой тесьмы, четыре фартинга в жестяной коробочке в форме сердца и Библия.

– Писем нет, – покачала головой Хелен, изучая небольшой набор предметов. – Говоришь, ее мать живет на севере? Разве она не пишет своей дочери?

– Может, она не умеет писать, – пожала плечами Дерби.

Скорее всего. И все же обидно, что они не нашли адрес. Хелен выудила билетики в Воксхолл-Гарденз из бумажных доспехов. Им было уже несколько лет, и они покрылись грязью. Скорее всего, горничная нашла их на земле, ей понравился красивый рисунок на билетиках, и она решила забрать их себе. Хелен вздохнула и вложила их обратно в конвертик.

После стольких усилий она испытывала разочарование от того, что не обнаружила ни одной улики, которая помогла бы им отыскать Берту.

Хелен взяла в руки Библию в черной кожаной обложке. Очень стильное издание для простой горничной. Вероятно, книгу ей подарили или дали в награду, а значит, на форзаце должны быть послание и подпись дарителя. Девушка открыла книгу и разочарованно вздохнула. На листе чернело только имя Берты. Хелен прижала большой палец к золоченым краям страниц и принялась быстро их листать. В середине она остановилась, заметив, что в Библию что-то вложено: две тонкие открытки. Хелен достала их, не сразу осознав, что изображено на верхней открытке.

– Что там? – Дерби наклонилась к сундуку, осветив безобразное изображение. – Господи боже!

Там была нарисована голая женщина, лежавшая на кровати, раздвинув ноги, а на нее сквозь линзы лорнетов с любопытством смотрели мужчины. Подпись в углу показалась Хелен знакомой.

– Это Роулендсон. – Девушка уставилась на картинку, не веря своим глазам. Этот факт шокировал ее больше самого изображения. – Как он мог нарисовать подобное? Его картины висят в Королевской Академии художеств!

Изображение на другой открытке не принадлежало кисти Роулендсона и выглядело еще более скандальным. Голая женщина стояла на коленях, а над ней, как жеребец над кобылой, нависал возбужденный мужчина.