Быть только твоей - Сьюзен Мейер

Уже не в первый раз Макс заметил, что с «новой» Кейт ему очень легко разговаривать. Они не кричали друг на друга, не ссорились, не угрожали и были искренни.

– А я думал, тебе нужно отлучаться в командировки.

– Не очень часто. Когда я уезжаю, обычно оставляю Тришу у друзей. Несколько раз мои родители приезжали в Теннесси, чтобы присмотреть за ней.

Макс мягко коснулся пальцами ее подбородка, заставив поднять лицо. Едва зеленые глаза Кейт встретились с его глазами, в груди что-то словно сжалось. Он внезапно понял, скольким пришлось поступиться этой женщине, ставшей старше и мудрее, чтобы позволить ему встречаться в дочерью. Сердце наполнилось благодарностью.

– Теперь я пригляжу за Тришей.

Кейт грустно улыбнулась:

– Посмотри на меня. Я, наверное, кажусь тебе сумасшедшей мамашей.

– Ты – любящая мать моего ребенка. – Эта фраза вызвала у него такие сильные чувства, что Макс даже не смог бы подобрать им названия. – Я очень благодарен тебе за это.

Кейт повернулась и пошла прочь.

Макс смотрел ей вслед, испытывая гордость, смешанную с благоговением. В крушении их брака она, возможно, не виновата. Но Кейт была тогда так юна. Слишком юна, чтобы справиться с вставшими перед ней проблемами. А эта «новая» Кейт была повзрослевшей, сильной, умной, замечательной. До последнего вздоха он будет перед ней в долгу за то, что она так легко позволила ему войти в жизнь дочери.

Кейт разыскала Аннет на одном из последних рядов, подальше от объективов фотоаппаратов и видео камер, и почувствовала досаду. Похоже, Макс рассказал своей помощнице, что его бывшая жена не любит эти семейные появления на публике. Хотя, конечно, спасибо ему за то, что избавил ее от внимания прессы. Только назойливых репортеров ей не хватало вдобавок к беспокойству за Тришу! Как она там с Максом и его матерью?

Кейт внезапно ощутила себя сумасшедшей. Впрочем, так ли это? Вот Макс и его семейка – точно немного сдвинутые, а она – полностью в своем уме.

Кейт уселась на складной стульчик рядом с Аннет.

Та улыбнулась:

– Добро пожаловать!

Больше они ничего не успели сказать, потому что зазвучали выступления приглашенных гостей.

Сперва произнес речь мэр города, выразив благодарность компании «Монгтомери девелопмент» за строительство нового офисного здания с небольшим универмагом на первом этаже. Затем минут десять выступал вице-президент компании. После него взял слово Макс. Закончив выступать, он пригласил подняться на кафедру свою мать и Тришу. Представив всем присутствующим свою дочь, он заявил, что однажды та унаследует «Монгтомери девелопмент».

Триша беззубо улыбалась и хихикала. Всей аудитории она очень понравилась.

– Ваша дочка – такая замечательная! – прошептала Аннет на ухо Кейт.

Та улыбнулась в ответ:

– У нее хорошие гены.

– Макс так счастлив быть отцом.

Кейт и сама это видела. Но она также видела и то, что Макс чувствовал себя сейчас на этой кафедре совершенно спокойно. Его не смущал тот факт, что он – владелец огромной компании, созданной его отцом с помощью обмана.

Все еще держа Тришу на руках, Макс подошел к широкой красной ленте, повязанной поперек стеклянных дверей «Монтгомери Тауэрс». Он опустил дочь на землю и взял в руки огромные ножницы. Положив ладошки Триши на ручки ножниц и накрыв ее руки своими, он улыбнулся, позируя фотографам, а затем перерезал ленту.

Толпа засмеялась и зааплодировала.

Кейт повернулась к Аннет.

– Как давно Макс стал таким?

– Каким?

– Он перестал злиться.

Брови Аннет сошлись на переносице, словно ей не хотелось обсуждать своего босса, но через пару мгновений выражение ее лица смягчилось и, вздохнув, она сказала:

– Это началось за несколько месяцев до того, как Макс бросил пить. Сперва я думала, он хочет себя чем-то занять, чтобы отвлечься от тоски по тебе. Затем я решила, что он смирился с тем, что его отец был далеко не лучшим родителем. Но потом мне стало ясно, что Макс заинтересовался семейным бизнесом, потому что хочет все исправить.

– Исправить?

– То, что натворил его отец. Или, по крайней мере, не позволить тому продолжать вести дела нечестным путем. Начал Макс с того, что провел переговоры с профсоюзом, после пересмотрел контракты с субподрядчиками и поставщиками. Затем занялся договорами об аренде.

Слушая Аннет, Кейт смотрела на Макса. Он сейчас позировал фотографам – то с Тришей, то без нее. Улыбка его была искренней. Его ответы на вопросы репортеров казались непринужденными, но, между тем, каждое его слово было тщательно взвешено. Он явно не был простофилей или болваном, не занимал свой высокий пост лишь номинально, как любимый сынок, которому судьбой выпало унаследовать компанию. Нет, Макс прекрасно знал свое дело.

– И все это произошло еще до того, как он бросил пить? – поинтересовалась Кейт.

– Словно прежде, чем вступить в общество «Анонимных Алкоголиков», он должен был сначала увидеть, чем ему предстоит заниматься.

– Значит, Макс не стал подстраиваться под правила, установленные отцом. Он ввел свои правила.

– Я думаю, он повзрослел, – сказала Аннет.

Кейт снова посмотрела на Макса. Этот мужчина держал на руках ее ребенка. И на долю секунды ей показалось, что перед ней незнакомец.

Кто-то из репортеров спросил, почему никто не видел его дочь раньше, и Макс объяснил, что считал неправильным выводить девочку в свет, пока та не будет готова к вниманию прессы. Он никого не обвинил, не смутился, не рассердился и не солгал. Он просто ответил на вопрос.

Кейт разглядывала Макса и думала о том, что он уже не тот парень, которого она знала прежде, – хотя внешне остался все тем же сексуальным красавцем. Но его характер изменился. Теперь это – умный, усердный трудяга, мужчина, желающий быть хорошим отцом. Хороший человек.

Наконец Триша, устав фотографироваться, закапризничала. Гвен взяла ее за руку, поймала взгляд Кейт и кивнула головой в сторону «Монгомери Тауэрс», приглашая пойти туда с ними.

Аннет, идя впереди, проложила путь сквозь толпу. Когда они с Кейт вошли в вестибюль нового здания, Гвен вложила ладонь Триши в руку Аннет и сказала:

– Пожалуйста, отведи ее в офис на верхнем этаже.

Когда дверь лифта закрылась за Аннет и девочкой, Кейт внезапно осознала, что осталась наедине с бывшей свекровью в помещении, еще не обставленном мебелью, где голоса отражались эхом от пустых стен.

– Мой сын простил тебя, но я – нет.

Кейт похолодела от страха. Гвен стояла перед ней с раскрасневшимися от ярости щеками. Это была почти полная противоположность той женщине, что с милой улыбкой встретила Тришу сегодня утром. Такой свекровь для Кейт было видеть куда привычнее.