Миссурийские разбойники - Густав Эмар

ГЛАВА VIII. Каким образом Джордж Диксон стал неожиданным хозяином Оленьей долины

Сэмюэль Диксон продолжал свой путь довольно бодрой поступью, опираясь на ружье, но вскоре ему пришлось убедиться, что он чересчур понадеялся на свои силы; он был вынужден сознаться самому себе, что если мужество и энергия в некоторых случаях всемогущие помощники, то бывают и такие обстоятельства, когда и этого недостаточно, когда эти качества не столько полезны, сколько вредны. В сущности, опыт доказал ему, что эта задача весьма трудна: на протяжении двух миль тащиться с ношей в восемьдесят фунтов по непроходимым дорогам человеку с помятыми в буквальном смысле слова костями после жестокого падения с двенадцатифутовой высоты.

Но как же ему не хотелось бросать свою ношу, которая далась ему такой дорогой ценой, тем более, что его спутники испытывают острый недостаток в провизии и теперь ждут с нетерпением его возвращения, предугадывая, вероятно, что он отправился поохотиться.

Честный американец отер лоб, с которого струились ручьи пота, несколько минут постоял на месте, чтобы отдохнуть, и опять отважно пустился в путь.

Невозможно и рассказать, сколько усилий и страданий стоило ему пробраться по ущелью; последнюю четверть дороги он протащился почти ползком, останавливаясь на каждом шагу, при этом ощущая себя так, будто вся кровь бросилась ему в голову; из глаз его сыпались искры, голова кружилась, горло пересохло, дыхание замирало в груди, виски словно хотели лопнуть, а в ушах стоял зловещий звон. Он шатался как пьяный, страшился лишиться чувств, сознавая, что если придется упасть, то вновь ему уже не встать.

Так бился он больше часа в безумной борьбе силы воли с сопротивлявшимся телом, пока наконец не оказался у выхода из ущелья.

Оставалось пройти еще несколько шагов, и он будет со своими; две-три сотни ярдов отделяли его от лагеря, но сил не хватило, энергия, поддерживавшая его, истощилась, ноги под ним подкосились, и он упал на траву. Минут пятнадцать лежал он неподвижно, без чувства и мысли. На его счастье едва заметный ручеек протекал почти у самых его ног с тихим журчанием. Ползком добрался он до ручья и несколько раз погрузил лицо и руки в холодную воду. Мысли его освежились, лихорадочный жар унялся; теперь он мог обдумать свое положение.

Новая попытка пробраться дальше была бы довершением безумия, да и просто невозможна при таком упадке сил. Он и не думал об этом, но рассчитывал, что его могут услышать, а услышав, тотчас поспешат на помощь. По всей вероятности, вся семья уже встревожилась, и все ищут его.

Оставалось решить, каким образом может быть подан сигнал. Кричать — бесполезно: у него не хватит голоса и на десять шагов. Он мог надеяться только на свое ружье. С большим трудом он зарядил его и, приставив к земле, выстрелил. Так он заряжал и стрелял несколько раз, но на свой призыв не получал никакого ответа.

Он уже начал приходить в недоумение, что могло бы значить это упорное молчание, которого никак не мог себе объяснить, как вдруг со всех сторон вокруг него раздались крики и вслед за тем к нему подбежали брат и племянники с несомненными знаками сильной тревоги.

Помощь подоспела как раз вовремя: истощенный последними усилиями, Сэмюэль Диксон совершенно лишился чувств и словно мертвый лежал на траве, вытянувшись во весь рост. Первой заботой родных было освободить его от оленины, после чего племянники взвалили его на свои дюжие плечи и поспешили к своему стану, где миссис Диксон и мисс Диана с нетерпением и сильной тревогой ожидали результатов охоты.

При виде печального возвращения охотника мать и дочь вообразили, что он убит, и разразились страшными воплями.

Много трудов стоило Джонатану Диксону успокоить их, уверяя, что с братом случился всего лишь обморок и что по милости Божией жизнь его в данный момент не подвергается смертельной опасности.

Благодаря страннической жизни американцы — а в особенности переселенцы и лесные охотники — имеют довольно основательные познания в медицине и хорошо знакомы с искусством врачевания.

Джонатан Диксон, изъездив вдоль и поперек всю Америку, приобрел некоторый опыт, который заменял ему науку и давал возможность обходиться без докторов и в случае надобности самому себе помогать.

Больного положили в крытую повозку на тюфяке, подушках и сняли с него лишнюю одежду.

Увидев большие синяки, испещрявшие его тело, Джонатан не замедлил понять причину недомогания брата.

— Ей-Богу! — сказал он своему старшему сыну, помогавшему ему ухаживать за братом. — Как видно, наш бедный Сэмюэль жестоко ушибся, полетев с высоты вниз головой. Просто чудо, что он не расшибся до смерти.

— Да и то чудо, что он отделался только ушибами и не переломал себе костей, — ответил молодой человек.

— И то правда, Гарри; Бог, видимо, хранил его. Правда, ушибы очень сильные, но мы этому скоро поможем, пока твоя мать приготовит на завтрак оленью ногу. Бедный Сэмюэль! Ведь это он ради нас подвергал опасности свою жизнь. Поди-ка, Гарри, принеси камфарного спирта и попроси у матери кусок сукна, да мимоходом убеди ее приглядеть получше за жареньем оленьей ноги, а то у нее есть несчастная привычка вечно пережаривать дичь, что придает ей отвратительный вкус. Захвати еще бутылку рома. Надо пропустить несколько капель в горло бедному Сэму, это будет ему полезно. Иди же, да поторопись вернуться!

Проводив сына с этими многочисленными поручениями, Джонатан Диксон деятельно занялся смачиванием висков своего брата холодной водой и поднесением к его носу жженых перьев. Но эти столь целительные средства в разных обстоятельствах жизни в данном случае не имели ни малейшего успеха; больной лежал неподвижный и бездыханный, не подавая ни малейших признаков жизни.

Но вот вернулся Гарри с камфарным спиртом, кусками сукна и бутылкой рома.

— Прежде всего нальем ему в горло глоточек рома, — сказал Джонатан.

С этими словами он ножом разжал больному зубы и влил в рот несколько капель рома.

Вдруг Сэмюэль Диксон пошевелился и судорожно заморгал глазами.

— Прекрасно! Одно лекарство действует, — сказал обрадованный переселенец. — Теперь, Гарри, примемся задело!

Вооружившись сукном, смоченным в камфарном спирте, мужчины начали что было силы растирать тело и руки больного.

Результат применения такого сильного лекарства, да еще при таких ожесточенных условиях, сказался почти мгновенно.

Больной извивался на своем ложе так, что его «палачи» с трудом могли его удержать; в этой борьбе несчастный Сэм испускал страшные вопли.

Но он имел дело с людьми, убежденными в превосходстве употребляемого ими средства, и волей-неволей их жертва, видя бесполезность своих молений, воплей и проклятий, Должна была покориться этой операции, продолжавшейся около получаса без перерыва.