Сила меча - Дмитрий Тедеев

Не было больше выбора и у меня. Теперь я знал, что упасть мне завтра нельзя никак. Потому что Сашка тогда обязательно влезет и тоже получит на всю катушку. То есть если я пожалею Тайсона, и он из‑за этого меня “вырубит”, получится, что предам я не только Олега, но и Сашку.

Тайсон был обречён.

Он был в совершенно безвыходной ситуации. Драка со мной означала конец для него, конец его авторитету, который держался на паническом страхе перед ним, его шансы в этой драке, и без того небольшие, только что благодаря Сашке исчезли полностью. Не драться со мной он тоже не мог, он был пленником собственного авторитета и мог поступать только так, как ожидали от него его “шестёрки”, малейший “шаг в сторону” означал бы для него такой же, если не худший, конец.

Когда я вернулся, опять поймал на себе тревожный мамин взгляд.

— Зачем Саша приходил?

— Да так, поговорить.

— О чём? Почему дома не поговорили? Почему обязательно надо прятаться? Почему он подавленный такой? Что происходит, Максим?

— Мама, да ты что? Ничего такого не происходит. Что, уже наедине и поговорить нельзя? Могут же быть у нас какие‑то тайны! Мы же уже не маленькие, сама знаешь, проблемы взросления, трудный переходный возраст, всякие девочки на уме (тут мама шлёпнула меня полотенцем, а я со смехом увернулся). Ну ладно, скажу, чтобы ты не волновалась. Отшила его Наташка, не захотела в кино с ним идти, вот он и переживает. А пришёл душу мне излить.

Сашка хотя и был почти таким же “интеллигентом”, как и я, но с девчонками, в отличие от меня, общался запросто, без всякого стеснения. Может, это потому, что он долго занимался бальными танцами и был в том “бабьем царстве” нарасхват, привык к знакам внимания со стороны девчонок и воспринимал их как должное. Уже года два, как Сашка бросил танцы, его семья просто “не потянула” весьма недешёвое это занятие, да и самому Сашке трудно было всерьёз заниматься одновременно танцами и Айкидо. Но хотя танцами Сашка уже не занимался, привычка обращаться с девочками “естественно и непринуждённо” осталась. Он мог запросто приобнять, даже чмокнуть в щёку, девчонки для вида иногда визжали, но им это явно нравилось. Я же только молча ему завидовал. Единственная девочка, перед которой Сашка немного робел, была Наташа, его соседка, жившая с ним на одной лестничной площадке. Она чувствовала трепетное отношение к себе моего друга и беззастенчиво этим пользовалась, помыкала Сашкой как хотела.

Мама всё это знала, поэтому мои слова её немного успокоили. А Лапка, внимательно слушавшая наш разговор, совершенно мне не поверила, молча заглядывала в глаза своими громадными глазищами, беззвучно мяукала, требовательно и жалобно. Мама тоже, если и поверила, то не до конца. И она явно собиралась поговорить со мной “серьёзно и откровенно”. Ох, не ко времени затеяла она этот разговор. Я знал, что ни за что не получится обмануть маму при таком разговоре, но и сказать ей про Тайсона тоже никак не мог.

Выручил меня междугородный телефонный звонок. Звонил папа из Риги. Уже почти четыре года прошло, как он уехал от нас, но звонил часто, подолгу разговаривал с нами, часто присылал деньги, подарки к праздникам.

Я слышал, как по телефону весело щебетала Светулька, расхваливая перед папой рисунки, которые я ей делаю. Светулька хвасталась, какой у неё замечательный старший брат всем подряд, но папа был, наверное, самым внимательным её слушателем. Светулька почти не помнила папу, за эти четыре года он ни разу к нам не приезжал, но по телефону болтать с ним любила.

После Светульки трубку взяла мама, и я слышал, как она рассказывала папе о нас, в основном – обо мне, что её “очень беспокоит Максим, да нет, вроде не хулиганит и учится хорошо, но какой то странный стал, какие‑то секреты у него появились, которых я очень боюсь”. Папа, слышно было, что‑то говорил ей успокаивающим тоном. Потом трубку мама дала мне.

— Здравствуй, сынок! – раздался в трубке такой родной и близкий голос

— Здравствуй, папа! – радостно выдохнул в трубку я, – как дела у тебя? Что нового?

— Да всё хорошо, Максимушка, спасибо. Приедешь вот летом, сам всё посмотришь, с братьями своими познакомишься. Не передумал ехать? Не бойся, пелёнки стирать не заставим. Да и большие они уже, Алёшке – год, а Дениске – скоро три, из пелёнок выросли.

Я с радостным возмущением заявил отцу, что белоручкой никогда не был (“можешь у мамы спросить!”) и пелёнок бы не испугался. Потом сказал, что ехать в гости не передумал и спросил, не против ли он, чтобы мы приехали все вместе: я, мама и Светулька.

— Да я‑то не против, малыш, страшно скучаю “за вас” за всех. Но вот мама ни в какую не хочет ехать, говорит, что я – не турецкий султан, чтобы сразу две жены рядом со мной были, говорит, что Илона будет переживать, а это всё на детях скажется. И Светульку отпускать от себя не хочет. Еле уговорил, чтобы тебя отпустила. Может, она и права, сынок, ты уж не дави на неё. Для неё эта поездка тоже была бы сильным стрессом. А сам приезжай обязательно, летом в Риге – здорово.

— Русских у вас там, говорят, не любят, – капризным голосом сказал я. С папой можно и покапризничать, побыть немного малышом. Он, по–моему, тоже не против этого.

— Слушай больше, что “там говорят”… Можно подумать, “у вас” в Киеве русских очень уж любят. Нормально всё, люди везде одинаковые примерно. И отношение к человеку везде определяется не тем, какой он национальности, а тем…

— А тем, на каком языке разговаривает, — ехидно влез я.

– … а тем, какой он человек, – упрямо закончил отец свою фразу. Папа, по–моему, принимал желаемое за действительное, то, каким всё должно было бы быть, за то, что есть на самом деле. Но углубляться в спор я не стал. Политика меня не очень интересовала. По крайней мере – не настолько, чтобы из‑за неё ссориться с папой.

— Как с Айкидо у тебя дела? Я недавно позвонил Олегу, так он хвалил очень тебя, говорил, что сила из Макса так и прёт, и что техника тоже растёт у тебя очень быстро. Вот только жаловался, что никак не удаётся ему тебя разозлить как следует. Говорил, что ты позволяешь измываться над собой пацанам, которых легко по стенам мог бы размазать. Он всё пытается ткнуть тебя носом в твою же силу, чтобы ты убедился, что она есть у тебя, поверил в неё, да всё что‑то у него не получается.

— Всё в порядке, папа, получилось уже. Ткнул. Очень убедительно. И разозлил. Так что не переживай, действительно всё уже в порядке. Никто уже не измывается и измываться больше не будет

— Правда? – обрадовался папа. Но в голосе у него были явные сомнения, – А давно это у него получилось?

— Да нет, папа, честно говоря, совсем недавно. Но действительно получилось, ты не переживай, не сомневайся, я не просто хвастаюсь, я правду говорю.

— Да я тебе верю, сынок. Ты только поосторожнее, пожалуйста, очень уж там не геройствуй, как бы перебора не вышло. А то ещё начнёшь доказывать Олегу собственную храбрость… Ему, кстати, и доказывать не надо ничего, он тебя трусом вовсе и не считает, даже наоборот. А верить ему в таких вещах можно на сто процентов, в людях он очень хорошо разбирается и врать мне не будет. Я ведь его знаю с такого же возраста, как ты – Сашку.

Меня подмывало спросить папу, чем это они с Олегом занимались таким, о чём Олег сегодня упомянул, и о чём они оба “не любят вспоминать”. Но я сдержался. Успею ещё летом расспросить, явно тут не на две минуты разговор.

Потом трубку снова взяла мама, а я отошёл, чтобы не мешать ей.

Когда мама уложила спать Светульку, неожиданно опять зазвонил телефон. Мама взяла трубку на кухне, а я был в большой, “своей” комнате, служившей также гостиной. Но я слышал каждое слово, такие были особенности акустики в нашей квартире, стена между комнатой и кухней имела внутренние пустоты и почти не задерживала звук. Все мы знали об этом, поэтому то, что я слышал мамин разговор по телефону, не было никаким подслушиванием, потому что подслушивание – это когда тайком, а мама знала, что мне всё слышно.

— Алло! Ой, привет! Что‑то случилось? Просто решил позвонить? Неожиданно как‑то. Точно ничего не случилось? А, ну хорошо. Спасибо, очень тронута. Дела, ну какие там дела? Сам же прекрасно знаешь, какие могут быть дела у школьного учителя. У тебя‑то как? Да? Интересно. Как это не рассказывает, да он чуть не молится на тебя! Нет, ещё не спит. Хочешь поговорить? Сейчас. Максимка! Тебя!

Пока я бежал к телефону, просто терялся в догадках. Кто же это мог быть? Неужели опять папа? Да нет, не похоже, с ним мама совсем другим тоном разговаривала.

Звонил Олег. Он поинтересовался, какое у меня настроение, я сказал ему, чтобы он не волновался, всё будет нормально. Он пожелал мне удачи и напомнил, что мне ни в коем случае нельзя завтра жалеть своего противника. Я ответил, что хорошо помню об этом. Вот, в принципе, и весь разговор.