Ты - моя ошибка - Ники Сью

– невыносимо. Я извелась, вышагивала из угла в угол, разглядывала пошарпанный потолок. Местами с него сыпалась известь, казалось, здание рушится на глазах.

Время тянулось, откатывалось, не двигалось. Я успела позвонить Марине, сообщить, что все нормально и отправить девчонку домой. Сама же поглядывала на часы, крутила в дрожащих пальцах телефон и ненавидела брата за вранье. Ему хватило смелости прийти сюда, поставить ставки на живых людей, хватило ума взять деньги в долг, а признаться в своих поступках – не смог. Ведь он будущий глава семьи, мужчина. Он должен учиться решать проблемы, а не создавать их.

С каждой минутой, проведенной в четырех стенах, раздражение росло с геометрической прогрессией. В какой-то момент мне стало тяжело дышать. В глазах мелькали вспышки тревоги, я думала про Никиту. Он вышел на ринг, его могут побить. А вдруг… Нет, не надо этого «вдруг». С ним будет все хорошо. Уж не такой он глупый, чтобы рисковать жизнью ради незнакомой девчонки и ее дурака-брата.

Прошло почти два часа, прежде чем дверь снова открылась. Я успела подумать о самом худшем, но надежду все равно не теряла. Она единственная грела душу и не давала свалиться ногами на грязный бетонный пол.

Костей сообщил, что мы с Ваней свободны. Предложил пройти обратно, но я начала слезно умолять отвести меня к Нику. Хотела убедиться, что он не пострадал. Мужчина не проявил эмоций, лишь молча пожал плечами и жестом указал в сторону одной из дверей. Оказывается, она вела в соседний коридор – не здание, а сплошной лабиринт.

Мы прошли вглубь, завернули пару раз и до меня начали доноситься голоса людей, громкая музыка, запах алкоголя и табака.

– Это с ринга, – сообщил Костей, явно замечая мое любопытство.

– Далеко еще? – раздражалась.

– Следующая дверь.

– Он… с ним все хорошо? – спросила дрожащим голосом, останавливаясь в метре от долгожданного места.

– Он выиграл, – ответил сухо Костей.

– Я спрашивала об его здоровье, а не о дурацких победах, – прорычала, сжимая ручки в кулаки.

– Войди и сама увидишь.

И я вошла. Увидела. Испугалась. Нет, не так уж плохо выглядел Новиков. У края губы сгусток крови, видимо разбили, небольшая припухлость в районе правого глаза, и бровь, рядом с которой заметны кровоподтеки. Мне сделалось не по себе, казалось, я начала задыхаться. Сердце бухнуло, стянуло натянутой стрелой. Руки затряслись. Я прикусила губу, внутренность щеки, стараясь не разреветься.

Ему наверняка больно. Из-за меня. Из-за глупого Ваньки.

Однако Никита вел себя… примерно так же, как и в наши предыдущие встречи. Казалось, ему плевать на раны и ссадины, зато интересовало кое-что другое, вернее кое-кто. В этом пустом взгляде так и читалось то самое предложение, которое он ранее мне успел озвучить. Господи! Из-за одной постыдной ночи я превратилась в доступную игрушку что ли? Теперь можно постоянно мне этим тыкать…

С одной стороны я была безумно благодарно за помощь, и конечно, планировала вернуть деньги. С другой, поведение Новикова раздражало. Он вел себя как обаятельный придурок. К нему притягивало магнитом и отталкивало, подобно удару током.

Противоречивые чувства.

В итоге я вышла, вернее, выбежала за дверь. Сердце ходило в груди, прыгало, словно готовилось выскочить. А потом Костей предложил выйти на улицу к Ване. Смысла продолжать находиться в этом убитом здании больше нет, так что недолго думая, согласилась.

Мой глупый брат сидел на ступеньках, потирая ладошки от холода. Изо рта выходили клубы пара, но он продолжал прибывать в неподвижном состоянии. С этой стороны не было ни людей, ни звуков. Как оказалось, у ветхого строения два выхода и мы находились у задней части.

– Уля! – воскликнул Ванька, видимо расслышав шаги. Подскочил, но тут же перевел взгляд на Костея. Тут потоптался пару секунд, а затем, кинув сухое «всего доброго», скрылся за железными дверями, оставляя нас вдвоем.

– Уля, – произнес снова брат, сделал шаг, но я попятилась.

– Как ты мог? – произнесла, еле сдерживаясь, чтобы не надавать ему пощечин. В груди распирало от негодования и злости.

– Я… я не думал…

– А о чем ты думал? О чем, скажи? Там люди, Ваня! – прошипела я ледяным тоном.

– Знаю, но… – мямлил он.

– Знаешь? Ты ставил на людские жизни! Ты вообще в своем уме? Там кто-то умирает, а ты на их смерти пытался заработать!

– Не один я, – воспротивился брат. И тут я не выдержала, ударила его по лицу. Ванька вскипел, ошарашенно глянул в мою сторону. Губы его свелись в тугую нить, а по скулам забегали желваки.

– Не смей, слышишь? – прошептала. – Не смей вести себя так, как те уроды, которые играют чужими жизнями ради денег или развлечения. Ты не такой! Мой брат не такой!

Ваня коснулся ладошкой щеки, которую я ударила.

– Твой брат пытается выкарабкаться из дерьма…

– Ваня! – вскипела я.

– Неплохой способ выбраться из дерьма, малой, – послышалось неожиданно за спиной. Я резко оглянулась и замерла при виде Новикова. Он прикрыл за собой дверь, сжимая в руках спортивную сумку. Одетый. Спортивки, толстовка и расстёгнутая парка. Волосы торчат в разные стороны, и абсолютно пустой взгляд.

– Ты… ты кто такой? Ты из-за моей сестры решил вмешаться? У тебя что шашни с этим? – кинул глупый братец. Мне стало стыдно. Господи! Да как у него вообще язык поворачивается так разговаривать после всего.

– Некрасивое слово, – усмехнулся Никита. – Пошлое, грязное. К шлюшкам больше относится, а твоя ненаглядная сестрица… – он вдруг глянул в мою сторону, и в пустых глаза отразился огонек. Маленький, едва заметный, но такой манящий. Опасный. Порой мы не понимаем, как опасен свет, как сильно может обжечь: оставить ожоги.

– Замолчи, – процедила сквозь зубы. Ване не нужно знать о моих грехах и тайных желаниях.

– Слышишь, ты! – крикнул брат, сделал шаг навстречу к Новикову. Однако тот продолжал смотреть в мою сторону. Не интересовало его ничего вокруг, а уж тем более моей глупый Ванька.

– Подвезти? – спросил Ник, пропуская мимо нечто похожее на наезд от моего брата.

– Нет! – не унимался Ваня.

– Да! – принципиально согласилась. Не знаю, назло ли или потому, что понимала – отсюда нет варианта уехать на своих двоих. Мы будем идти пешком либо очень долго, либо попадем в очередные неприятности.

– Уля, – произнес Ванька, взирая