Волчий шлем - Ричард Кнаак

— Нам тоже так казалось… пока я не заметил, что наши границы становятся все более и более размытыми. Земли Мечты уменьшаются. Волки-рейдеры, несмотря на свое отчаянное положение, умудряются набирать силу.

— И ищут постоянный плацдарм в Драконьем царстве, — пробормотал Грифон себе под нос. Значит, на то есть причина. Д'Шай никогда ничего не делал без причины.

— Вот мы и пришли. — Петрак указал посохом на поле, раскинувшееся перед ними. При взгляде на него Грифона охватило очень странное чувство.

— Вы уверены, что здесь безопасно? — спросил он. Здесь, на этом поле, Земли Мечты были такими, как в первозданные времена — не тронутые разумом. Здесь полновластно царила природа.

Признают ли его здесь другом, подумал Грифон? И действительно ли он — друг Земель Мечты?

— Я не вижу Ворот.

— Ты еще не ступил на поле.

Бывший правитель Города Знаний шагнул вперед. Тройя последовала за ним — но посох лорда Петрака преградил ей путь. Дальше Грифон должен был идти один. Тройя тихонько зарычала, но повиновалась

При каждом шаге поле колыхалось. Иначе Грифон не мог описать охватившее его ощущение. Он видел линии силы, убегающие в разных направлениях, а не упорядочение, как в Драконьем царстве. В соответствии со всеми известными ему законами, это было невозможно, как же тогда управлять силами, равно темными и светлыми? Птицелев никогда не придерживался ни одной из общепринятых теорий волшебства, но такое… Это было слишком даже для такого вольнодумца, как он. Натана Бедлама, деда Кейба, тут наверняка хватил бы удар!

Высокая, по пояс, трава с тихим шепотом расступалась перед ним. Это был не безумный шепот ци, но мелодичный голосок любопытства: он, Грифон, был для поля такой же диковиной, какой поле было для него. Грифон рассеянно отметил про себя, что никакого ветра нет; отчего же тогда трава колышется из стороны в сторону?

Дойдя до середины поля, птицелев замер. Дальше он не пойдет. Если Ворота захотят показаться ему, то это случится здесь.

Точно отвечая его мыслям, воздух перед его глазами задрожал — и реальность разверзлась. Грифон почувствовал странный, плывущий сквозь него поток энергии, а затем в огромном отверстии увидел не поле — совершенно иную землю. Лесной пейзаж, который мог бы открыться чьему угодно взору — например, волка-рейдера, случись тому скакать мимо… Грифона в который раз поразила истина, которую он слышал уже от многих: Земли Мечты существуют в сознании так же реально, как и в пространстве.

И тут в зияющей дыре появились Ворота.

Они снова изменились — в Землях Мечты и не могло быть иначе. Теперь ворота являли собой арку, закрытую огромными, тяжелыми дощатыми створками. Древесина кое-где начала подгнивать, и железные петли были покрыты ржавчиной. Дурной знак, подумал птицелев; но не подумал отступать.

Теперь время было на его стороне, и он смог получше разглядеть Ворота. Тех существ, которые он заметил в прошлый раз, стало гораздо больше. Они ползали по Воротам, не останавливаясь ни на мгновение. У них были длинные хоботки и огромные, выпуклые всевидящие глаза. Грифон не мог понять, кто это — рептилии, млекопитающие, демоны? Эти твари не были похожи ни на кого. Кожа их была черной или темно-синей. Хотя все они явно принадлежали к одной породе, среди них не было двух одинаковых. Казалось, будто тысячи, миллионы разновидностей одного существа были выращены для единой цели… Впрочем, кто сказал, что это не так?

Грифон знал, что эти удивительные создания — стражи Ворот, и что они пристально наблюдают за ним. Не было смысла дольше откладывать то, зачем он пришел сюда. Грифон воздел руки в воздух — он не собирался делать этого, но почувствовал, что так нужно, — и обратился к Воротам:

— Я пришел предстать перед судом. Я пришел сюда как Страж, забывший свое прошлое. Я пришел как друг Земель Мечты и хочу, чтобы это подтвердили! — Поколебавшись, он добавил:

— И еще я пришел в надежде возродить в памяти прошлое, каким бы оно ни было! Если когда-то я не оправдал доверие Земель Мечты, позвольте мне снова обрести его!

Ворота величественно молчали. Крохотные стражи (впрочем, среди них были и такие, что достигали длины в два фута) продолжали хаотично сновать по створкам, не обращая внимания на птицельва — разве что поглядывая на него, как велел им долг.

Грифон простоял на месте с поднятыми руками не меньше пяти минут. Затем он опустил руки, попятился на несколько шагов и повернулся к Тройе и лорду Петраку.

Женщина-кошка улыбнулась ему: видимо, она полагала, что молчание — хороший знак. На оленьем лице Повелителя Стражи так же трудно было прочесть ответ, как и на самих легендарных Воротах. Он лишь посмотрел птицельву в глаза.

Грифон вновь повернулся к Воротам, в измождении прикрыл глаза — и открыл их вновь, почувствовав, что Ворота распахиваются.

Тройя зашипела, лорд Петрак выкрикнул: «Берегись!» — но Грифон и сам уже видел то, чего предпочел бы не видеть даже в страшном сне.

В Ворота влетела целая свора — шесть, а то и семь — омерзительных существ, объединенных общим именем. Грифон вспомнил это имя в тот самый миг, когда первая тварь прыгнула на него…

Бегуны.

ГЛАВА 8

Моргис нисколько не огорчился, когда ему не позволили отправиться с Грифоном. Лично он считал, что птицелев совершил ужасную глупость, согласившись на столь опасное испытание, — и все ради чего? Оправдаться перед этими Повелителями Стражи? Наверняка можно было придумать другой выход. Из рассказов отца и донесений лазутчиков Моргис хорошо представлял себе бывшего правителя Пенаклеса еще до того, как встретился с ним. У птицельва было множество прекрасных качеств, которые не раз проявлялись за время их совместного путешествия. При иных обстоятельствах Моргис даже мог бы назвать его своим другом — но драконам не пристало держать в уме такие мысли. Грифон — всего лишь временный союзник, уговаривал себя герцог, и, как только они вернутся в Драконье царство, перемирие между птицельвом и Синим Драконом прекратится.

Моргис скрыл от своего спутника крохотный предмет, который носил в одном из мешочков на поясе. Грифон наверняка насторожился бы, если бы узнал, что Моргис докладывает своему повелителю обо всем, что с ними происходит. Конечно, такие донесения входили в прямые обязанности герцога, но Грифон мог расценить их как предательство. Моргис не сам додумался до такого — все это в свое время разъяснил ему Синий Дракон. Несмотря на внушительный внешний облик, несмотря на знания и опыт, Моргис все же был очень юн по сравнении со своим родителем или с Грифоном. Насильственная смерть обоих его предшественников внезапно вознесла Моргиса на уровень власти, без которого он вполне мог бы обойтись.