Тощие ножки и не только - Том Роббинс

– Если мне не изменяет память, дорогой, твои отношения с фермерами и ранчерами также далеки до взаимопонимания. Так что, может, оно и к лучшему, что сегодня вечером тебе не придется сшибать ногами коровьи лепешки. И вообще мне все труднее въехать в твою внешнюю политику.

– Я отношу себя к числу неприсоединившихся держав.

– Но явно тех, что с агрессивными замашками. – С этими словами Эллен Черри провела рукой по своим волосам. Те были по-прежнему жесткими и вьющимися. Это прикосновение успокаивало ее. Она намотала прядь волос на палец, а затем отпустила, и та снова приняла форму локона. – Чем бы тебе хотелось заняться сегодня вечером?

Бумер придерживался того мнения, что было бы чрезвычайно романтично провести вечер в драйв-ине. Вот где они могли бы от души предаться воспоминаниям о незабвенных вечерах в заведении Роберта Ли. Как оказалось, как раз на этой неделе йеллоустонский кинотеатр для автотуристов вышел из состояния зимней спячки, открыв новый сезон сразу тремя научно-фантастическими блокбастерами под следующими названиями:

2001: Космическая одиссея

2010: Год, когда мы установили контакт

2020: Так кому нужны очки?

Им пришлось заплатить за четыре парковочных места, поскольку именно такое пространство занимала индейка на колесах.

– Плевать на расходы! – закричал Бумер. – Мне ничего не жалко для моей славной женушки!

Опустив глаза, Эллен Черри повернулась к билетеру.

– Прошла всего неделя, – смущенно сказала она.

– Целая неделя! – пророкотал Бумер. – Что скажешь насчет попкорна, дорогая?

– Ты меня вконец испортишь!

Поскольку, заплатив за четыре места, молодожены имели право пользоваться сразу четырьмя усилителями, то грех было этим правом не воспользоваться, в результате мультик с рекламой шоколадного батончика обрушился на них в квадрофоническом варианте. Им также пришлось включить отопление – с заходом солнца со стороны Канады подул сильный ветер, и в придорожном кинотеатре стало холодно. Ветер заполнил все его без исключения места, но слушал только самого себя.

Поскольку Бумер имел законный доступ ко всему, что находилось внутри них, Эллен Черри, чтобы избавить Бумера от хлопот, сама сняла трусики, однако, поцеловав ее всего раз-другой, Бумер направился к встроенному холодильнику, видимо, за пивом, однако, к удивлению Эллен Черри, вернулся с бутылкой вполне неплохого французского шампанского.

– Официант сказал, что это лучшее дополнение к жирному попкорну.

– Ты не безнадежен, – отреагировала Эллен Черри. Она сама не могла понять, обрадовала или встревожила ее эта искорка надежды.

– Поздравляю с юбилеем!

Под юбкой, там, где трусики были да сплыли, где не было ничего, кроме волос и наготы, под юбкой (она ведь была южанкой и не привыкла расхаживать в джинсах или брюках) Эллен Черри скрещивала и разгибала, скрещивала и вновь разгибала пальцы.

– Интересно, куда их сейчас занесло? – размышлял Верлин Чарльз, раскладывая на кофейном столике карту Соединенных Штатов Америки. Верлин рассматривал штаты, то есть небольшие, по-разному раскрашенные пятна различной формы, символизирующие место обитания великого американского народа. То, что Верлин подразумевал своим вопросом «где они сейчас находятся», относилось именно к пятнышкам-штатам, не более и не менее того. К этим самым пятнышкам, к этим относительно новым, произвольным политическим образованиям люди относились так, как если бы то были естественные природные феномены, старые как мир и непоколебимые, как будто каждое такое пятно было конечным продуктом эволюции («Нет, дети, Техас возник не из Род-Айленда, Техас и Род-Айленд развились от одного и того же общего предка»). А может – хотя это уже скорее в духе креационистов Библейского Пояса, – Соединенные Штаты создал сам Господь Бог; это он, видимо, сев за большой стол в виде кучевых облаков с исполинской титановой ручкой в своей огромной созидательной руке, сказал громовым голосом: «А не сделать ли мне Луизиану похожей на сапог Франкенштейна?» Как бы там ни было, людям очень нравится разглядывать воображаемую поверхность этих штатов.

Поскольку карта напечатана на плоской поверхности, то хватило всего четырех цветов, что– бы ни один штат не сливался со своим соседом. Для глобуса было бы достаточно все тех же четырех цветов. А вот будь карта отпечатана на полом цилиндре – по форме напоминающем пончик, – то, чтобы отличить один штат от другого, потребовалось бы уже семь цветов. Однако существуют, конечно же, и другие причины, почему нам крайне редко попадается карта США на пончике.

– Интересно, где они сейчас находятся? – повторил Верлин. Он мысленно прочерчивал маршрут странствий дочери и зятя, подсознательно желая, чтобы они еще очень, очень не скоро добрались до такого жуткого места, как Нью-Йорк.

– Интересно, куда это его сейчас занесло? – спросила Пэтси, кивнув своим вороньим гнездом (ее волосы являли собой триллион взъерошенных ураганом кудряшек, которые она каким-то немыслимым образом наловчилась укладывать в некое подобие прически и которые по наследству передала дочери) на преподобного Бадди Винклера.

Сидя в кресле перед телевизором, Бадди в данную минуту пребывал в объятиях Морфея. При этом преподобный извивался и дергался, однако ему явно пригрезилось нечто приятное – его тонкие губы были растянуты в благочестивой улыбке. В общем, Винклер немилосердно дергался, брыкался и потел, как коробка со льдом. Пэтси как зачарованная смотрела на него, любуясь исходившим от него светом, ярким свечением его фурункулов. Она даже выключила свет.

– Эй! Что ты делаешь? – проворчал Верлин. – Я же изучаю эту чертову карту.

– Извини, дорогой! Я просто хотела проверить, сможешь ли ты рассматривать ее в свете фурункулов Бадди.

Пэтси снова включила свет, и в то же мгновение Бадди проснулся. Придя в себя и поняв, что на телевидении настал прайм-тайм, а матч давно закончился, он повернулся к Верлину и Пэтси и одарил их серьезной улыбкой.

– Со мной только что разговаривал сам Господь! – сообщил он и в следующую секунду ввел в действие свой саксофоноподобный голос. – Господь воззвал ко мне в этой вот гостиной!

– Как это неучтиво с его стороны! Это, в конце концов, мой дом, мог бы и мне сказать что-нибудь!

– Пэтси!

– А ты, Верлин, слышал Господа Бога? Клянусь, если бы я знала, что Отец Небесный заглянет к нам, я бы вытряхнула наши благословенные пепельницы.

– Пэтси! – в унисон воскликнули Верлин и Бадди.

– Простите. У меня и в мыслях нет насмехаться. Просто это… весьма необычно. – Пэтси посмотрела на Верлина, надеясь, что он поддержит ее, однако тот был запечатан так же крепко, как прямоугольные коробки с сухими завтраками, на которые были ужасно похожи прямоугольные лоскутки на Равнинах. Пэтси сочла себя вправе вернуться к прежнему язвительному тону. – И что же Господь сказал тебе, Бадди? – Интерес ее был неподдельным. Искренне неподдельным.

– Храм, – коротко и непонятно ответил Бадди. – Бог сказал мне что-то там о восстановлении Храма. – Прозвучало это объяснение так, будто преподобный не слишком хорошо расслышал слова Господа.

– Восстановление какого Храма?

Бадди неожиданно вскочил с кресла.

– Сколько сейчас времени?

– Где-то четверть девятого, – ответил Верлин.

– М-м-м. Уже слишком поздно. – Бадди едва ли не с нежностью провел рукой по своим вулканическим прыщам, густо усеивавшим его подбородок. – Первое, что я сделаю завтра утром, – объявил он, – это позвоню по телефону какому-нибудь еврею.

Жестянка Бобов серьезно опасался(ась), что после того, как Эллен Черри вышла замуж за лысеющего прожигателя жизни по имени Бумер Петуэй, его(ее), не дай Бог, без всяких вскроют, опустошат и вместе с другими пустыми консервными банками привяжут к заднему бамперу автомобиля новобрачных. И когда машина будет ехать по улице, за ней будет тянуться длинный шлейф бумажных флажков, лент, надутых презервативов и выжатого содержимого тюбиков с кремом для бритья. При этом пустые жестянки в самом его хвосте, ударяясь об асфальт, будут цокать и дребезжать, оповещая своим вульгарным грохотом всех и каждого о том, что пассажиры, робея и нервничая, следуют от алтаря к супружескому ложу.

Как оказалось, свадебный автомобиль Эллен Черри имел вид жареной индейки на колесах, но ни у кого из подруг-официанток – которые сначала всплакнули, потом напились, потом опять всплакнули – рука не поднялась разукрасить соответствующим образом столь необычную машину. Индейкомобиль никак не подходил для подобной цели.

– А что, если попробовать клюквенный соус? – предложила одна из официанток.

– Сколько ж, интересно, его понадобится? – возразила другая.

– И как мы его используем? – добавила третья.

– И где мы его в таком количестве возьмем? – полюбопытствовала четвертая.