Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон

В ту ночь они фактически не разбивали лагерь и с особой тщательностью проследили за тем, чтобы вообще не оставлять следов своего пребывания в этом лесу.

В семь тридцать вечера, как раз перед наступлением темноты, Браунли Харрис был снова отправлен в разведку. Когда он вернулся, солнце уже зашло и сгустившаяся тьма, словно саваном, окутала Аппалачскую тропу. Лес стал напоминать джунгли, но то была лишь иллюзия. Всего в полумиле от места их стоянки пролегало шоссе автодорожной сети штата.

Вернувшийся Харрис доложил Старки:

– Цель номер один находится от нас примерно в двух кликах. Цель номер два – менее чем в трех. Все по-прежнему обстоит для нас удачно. Рапорт сдан.

– Ты у нас всегда готов к операции «найти и ликвидировать», – сказал Старки. – Однако ты прав. Все работает на нас. Особенно это беспечное умонастроение, в духе «возлюби ближнего своего», свойственное всем, кто путешествует забавы ради.

Командир принял окончательное решение.

– Двигаемся к точке между целями номер один и номер два. Там будем ждать. И помните: не впадать в расслабленность и небрежность. Мы слишком долго были асами, чтобы сейчас все испортить.

Глава 45

Почти полная, в три четверти, луна облегчала путь через лес. Про луну Старки разузнал заранее. Он не то чтобы был сдвинут на тотальном контроле – нет, он придавал столь большое значение мелочам просто потому, что недооценка мелочей чревата тем, что сам будешь «найден и ликвидирован». Поэтому сейчас командир доподлинно знал, что они могут рассчитывать на умеренную температуру, слабый ветер и отсутствие дождя. Дождь означал бы грязь, а грязь означала бы массу следов, а следы были бы совершенно неприемлемы для их задачи.

Двигаясь через лес, они не разговаривали. Возможно, в данном случае и не было нужды проявлять подобную осторожность, но то была привычка – именно так их подготавливали к боевым операциям. В них издавна вдалбливалось простое правило: помни, чему тебя учили, и ни в коем случае не геройствуй. Кроме того, дисциплина помогала сосредоточиться. Фокусом их внимания сделался данный, конкретный объект уничтожения.

Но, концентрируясь на общей задаче, каждый одновременно пребывал в собственном мире. Харрис фантазировал насчет предстоящих убийств, воображая все с конкретными лицами и телами. Старки и Гриффин хоть и пребывали мыслями «здесь и сейчас», но при этом надеялись, что Харрис, с его богатой фантазией, не надул их при описании цели. Старки помнил, как однажды Браунли доложил, что добычей является вьетнамская девушка, которую и описал в мельчайших подробностях. Но когда они приблизились к зоне уничтожения, маленькой деревушке в долине Ан Лао, то обнаружили толстую старуху, лет за семьдесят, с черными бородавками по всему телу.

Мечтания их были нарушены мужским голосом, внезапно прорезавшим тишину леса.

Рука Старки взметнулась в предостерегающем жесте.

– Эй! В чем дело? Кто там? – восклицал голос. – Кто там?

Все трое приросли к месту. Харрис и Гриффин посмотрели на Старки, который продолжал держать правую руку поднятой. На крик мужчины никто не отозвался.

– Синтия? Это ты, радость моя? Не смешно, знаешь ли.

Мужчина. Молодой. Явно взволнованный.

Затем пятно ярко-желтого света от вспыхнувшего фонаря метнулось прямо на них, и тут Старки шагнул вперед.

– Эй! – вот и все, что он сказал.

– Какого черта?! Вы, ребята, военные? – в свою очередь, произнес голос. – Что вы здесь делаете? На Аппалачской тропе?

Старки наконец щелкнул выключателем и своего «Маглайта». Луч выхватил из темноты молодого белого мужчину со спущенными до щиколоток шортами цвета хаки и рулоном туалетной бумаги в руке.

Худой малый, кожа да кости. Длинные черные волосы. На лице дневная щетина. Угрозы он не представлял.

– У нас здесь учения. Простите, что вас потревожили, – сказал Старки сидящему перед ним на корточках молодому человеку. Он чуть усмехнулся, потом обернулся к Харрису: – Кто такой, черт подери?

– Парочка, объект номер три. Блин, они, должно быть, отстали от нашей мишени, от второго номера.

– Ладно. Тогда меняем планы, – сказал Старки. – Беру это на себя.

– Есть, сэр.

Старки почувствовал холод в груди и знал, что остальные, вероятно, тоже. Такое случалось в бою, особенно когда что-то не ладилось. Все чувства обострялись, делались сильнее, ярче. Он предельно четко воспринимал происходящее, даже на периферии зрения. Сердце билось ровно, сильно, уверенно. Старки любил эти глубокие, интенсивные ощущения, предшествующие самому важному моменту.

– Вы не могли бы оставить меня в покое? – огрызнулся не вовремя застигнутый молодой человек. – Не возражаете, парни?

Но тут вдруг последовала новая, еще более яркая вспышка – это Браунли Харрис начал снимать очередной видеофильм.

– Эй, это что, камера, мать вашу?

– Она самая, – ответил Старки. И прыгнул на скрючившегося на корточках беднягу прежде, чем тот понял, что происходит. Потом приподнял жертву за длинные волосы и полоснул по горлу армейским боевым ножом.

– Что собой представляет женщина? – обернулся Гриффин к Харрису, который все снимал и снимал своей ручной камерой.

– Не знаю, ублюдок ты озабоченный. Утром, когда я ходил в разведку, девчонка спала. Я ее не видел.

– Дружок был довольно смазливый, – сказал Гриффин. – Так что я полон надежд в отношении цыпочки. Думаю, мы скоро это узнаем.

Глава 46

И вновь мы Сэмпсоном ехали по автостраде 1-95, и на сей раз наш путь лежал в Харперз-Ферри, штат Западная Виргиния. Неподалеку от этого городка произошло зверское убийство. До сих пор ни ФБР, ни местная полиция не могли уловить в нем ни малейшего смысла. Но зато нам оно было абсолютно понятно. Там побывали наши трое убийц.

Уже довольно давно у нас не было случая вдосталь поговорить. В течение первого часа мы являли собой полицейских. Мы рассуждали о жертвах убийства – двух туристах с Аппалачского маршрута, о возможной связи этого преступления с Эллисом Купером или с убийствами в Аризоне и Нью-Джерси. Мы уже успели прочесть отчеты следователей, ведущих дело. Описания эти наводили ужас и уныние. Молодая пара (обоим было по двадцать с лишним), художник-график и архитектор, были найдены с перерезанными глотками. Невинные люди. Ни смысла, ни причины не прослеживалось в этом преступлении. Ни складу, ни ладу. Оба тела были вымазаны красным, и именно поэтому я получил звонок из ФБР.

– Слушай, давай на время оторвемся от обсуждения увечий, – сказал наконец Сэмпсон. К этому времени мы проехали примерно половину пути.

– Хорошая мысль. Мне тоже требуется перерыв. Скоро нам и так придется окунуться в это дерьмо по самое некуда. Какие еще новости? Как вообще поживаешь? С кем-нибудь встречаешься? – спросил я. – Всерьез? Или для развлечения?

– С Табитой, – сказал он. – С Карой, с Натали, с Ла Ташей. Натали ты знаешь. Она юрист в министерстве жилищного строительства и городского развития. Я слышал, на прошлой неделе приезжала с визитом твоя новая подружка из Сан-Франциско. Инспектор Джамилла Хьюз, отдел убийств.

– Кто тебе об этом рассказал? – рассмеялся я. Лоб Джона собрался складками.

– Дай подумать. Нана сказала. И Дэймон. И Дженни. Может, и маленький Алекс что-то прибавил. Подумываешь снова остепениться? Как я понял, эта Джамилла нечто особенное. Что, слишком горяча для тебя, не удержать?

Я продолжал смеяться.

– Чересчур сильный прессинг, Джон. Каждому так и хочется, чтобы меня опять захомутали. Чтобы я поскорее оправился от своего недавнего горестного прошлого. Вернулся к милой, добропорядочной жизни.

– Что ж, у тебя это неплохо получается. Хороший отец, хороший муж. Вот каким видят тебя люди.

– А ты? Каким ты меня видишь?

– Я тоже вижу эти положительные качества. Но я вижу и оборотную сторону. Понимаешь, одна часть тебя хочет быть старым добрым Клиффом Хакстеблом. Но другая часть – это тот самый большой и страшный одинокий волк. Ты толкуешь о том, чтобы оставить работу в полиции? Может, ты так ты и поступишь. Но в душе ты все равно охотник, Алекс.

Я бросил взгляд на своего друга:

– Кайл Крейг сказал мне то же самое. Почти в тех же словах.

Сэмпсон кивнул:

– Вот видишь! Кайл не дурак. Больной, извращенный ублюдок, но не болван.

– Итак, раз мне настолько нравится охота, то кто же из нас остепенится первым? Ты или я?

– Какое тут может быть состязание? Мои семейные ролевые модели никуда не годятся. Отец ушел, когда мне было три года. Возможно, у него и были на то причины. Мать я тоже видел не часто. Ей было не до меня. В основном таскалась по панели да ширялась. Оба меня колотили. Друг с другом тоже дрались. Отец трижды ломал матери нос.

– Боишься, что из тебя получится плохой отец? – спросил я. – Ты поэтому не обзавелся семьей?

Он поразмыслил над моим вопросом.