Невинные дамские шалости - Татьяна Полякова

— Выходит, банк он все-таки покидал и где-то между — 10.30 и 12.00 дня вполне мог съездить на дачу.

— Вполне, — кивнул Миша. — Но это надо доказать.

— Не могу понять, почему он лжет. Чего проще, рассказать все, как есть…

— Однако сама ты так не поступила, — заметил Миша. — Я имею в виду в милицию не пошла и об убийстве не рассказала.

Я покраснела, устыдилась и задумалась.

— Ты же знаешь, я не просто так… — сказала я через несколько минут. — У меня были причины.

— Причины могли быть и у него, — вздохнул Миша.

— Какие?

— Первая: он не хотел, чтобы кто-то узнал, что он встречался с замужней женщиной.

— Но я это и так знала, какой же смысл врать мне?

— Ты могла рассказать об этом в милиции, в огласке он, безусловно, не заинтересован. Еще одна причина: он мог увидеть что-то такое, чего видеть не должен, или они с твоей подругой поссорились, и он испугался, что в милиции решат: у него был повод от нее избавиться…

— Ты думаешь, он… избавился? — испугалась я.

— Не знаю, Таня. Все в этом деле чрезвычайно запутано. Любовники, какие-то странные стечения обстоятельств…

— Значит, ты допускаешь мысль, что в исчезновении Альки может быть виноват Самохин?

— Честно говоря, не допускаю. Она скорее всего сбежала. Все сходится: Сережа вез нечто ценное, допустим деньги, ему требовалась помощь, и он обратился к твоей подруге. Деньги он передал ей…

— Когда? — нахмурилась я.

— Они могли сто раз встретиться до твоего появления на дороге…

— А зачем им понадобилась я?

— Не знаю. Самохин мог в самом деле отправиться на дачу и что-то там увидеть. Это его напугало, и он решил молчать.

— Что такого он мог увидеть? — разволновалась я еще больше и сама себе ответила: — Хозяева денег выследили Альку и разделались с ней, а он был свидетелем?

— Почему бы нет?

— Не знаю почему, но мне это кажется не правдоподобным. А что, если они поссорились, он ее толкнул, она упала… — говорить дальше мне не хотелось.

Миша вздохнул.

— В любом случае Самохина не следует упускать из виду.

Тут он взглянул на часы и поднялся из-за стола.

— Ты куда? — спросила я.

— Хочу кое к кому из Сережиных друзей заглянуть. Вдруг кто-то что-то знает…

Я подумала и решилась:

— Миша, я об этой фирме узнавала, той, где работал Сережа. По-моему, это бандитская лавочка.

— По-моему, тоже, — опять вздохнул он. — Я тоже узнавал. Сегодня. А надо бы два года назад, когда он туда устроился. Ведь ныло сердце: что-то больно жирно живет младший, нет бы с ним поговорить, людей поспрашивать, а у меня все времени не было. Труженик хренов, родного брата просмотрел. — Миша закусил губу и отвернулся, а я взяла его за руку.

— Ты не виноват. Он взрослый парень и свой выбор сделал сам. Извини, но вряд ли бы он послушал твои советы.

— Как знать… а вдруг… был бы жив.

— Можно, я поеду с тобой? — спросила я.

— Конечно. Только боюсь, тебе будет скучно, следствие вовсе не такое интересное занятие, как показывают в кино.

Это меня не остановило, и мы отправились к друзьям Сережи.

Ничего существенного сообщить они не могли: то ли не хотели, то ли в самом деле не знали. Миша хмурился и, чувствовалось, очень переживал. Те сведения, что у нас имелись, вроде бы никуда не вели, и как продолжать следствие, лично мне в ум не шло.

Мы подъехали к моему подъезду.

— Ты когда выйдешь с больничного? — не к месту брякнула я. Миша посмотрел удивленно, а я смутилась. Удивляться, конечно, было чему: про то, что он на больничном, Миша не говорил. — Я сегодня была у тебя на работе, — призналась я.

— Зачем?

— Хотела убедиться, что ты действительно работаешь в милиции.

— Убедилась? — спросил он.

— Убедилась. И газету видела… Извини.

— Не извиняйся. Правильно поступила. Когда речь идет об убийстве, лучше перестраховаться. Я тебя прекрасно понимаю…

— Извини, — повторила я, потому что чувствовала себя крайне неловко, а Миша мне нравился, и теперь стало ясно: подозревать его было глупо.

— Ты где ночевать будешь? — поинтересовался он.

— Дома.

— Может, не стоит?

— Судя по сегодняшней ночи, у знакомых тоже небезопасно. Так что уж лучше дома.

Он помолчал и нерешительно предложил:

— Хочешь, я останусь у тебя?

— Как это? — растерялась я.

— Я не в том смысле. — Он покачал головой, я засмеялась, а вслед за мной и он. — Предлагаю услуги охранника.

— Спасибо, — ответила я и поняла, что рядом с Мишей в своей квартире, где одна комната и постель тоже одна, буду чувствовать себя неловко. Об этом я и сказала.

— Устроюсь на полу, — улыбнулся он и посмотрел на меня по-особенному.

Я сразу же запаниковала, потому что не относила себя к категории женщин, для которых ночевка под одной крышей с мужчиной ровным счетом ничего не значила. Я существо романтическое, а рядом с таким парнем, как Миша, могу вовсе потерять голову, и что из этого выйдет, ведомо одному Господу. Миша, не считая его недавнего взгляда, от которого я стала ерзать, интереса ко мне как к женщине не проявлял, а я не только романтична, но и обидчива, и если выяснится, что о высоких чувствах речь не идет, а просто два одиночества потянулись навстречу друг другу всего на одну ночь, то это открытие больно поранит мою нежную душу. Я всегда оберегала ее, поэтому решительно ответила:

— Надеюсь, что охрана мне не понадобится.

Тут он взял меня за руку и, заглядывая в глаза, произнес:

— Просто я хочу быть спокоен за тебя.

Я еще раз сказала:

— Спасибо. — И выпорхнула из машины, как говорится, подальше от греха.

Беда с этими блондинами: то они тебя вроде бы вовсе не замечают, то такими взглядами одарят… Я заспешила в родное жилище, помахав Мише на прощание рукой.

Жилище показалось мне каким-то неуютным. Подушки на полу, мебели нет… Что мужчина может подумать, увидев все это? Что я ненормальная, вот что. И правильно: ненормальная и есть.

— Куплю диван, — пообещала я себе и вроде бы успокоилась, взяла книгу и устроилась у окна на ворохе подушек, но не читала, а больше смотрела в стену. Обои цвета сугроба напоминали об Альке. Где-то она сейчас?

Мне что-то снилось, сбивчивое, непонятное и почему-то страшное. Я открыла глаза, фонарь под окном отбрасывал на потолок светлые блики. Я перевела взгляд на часы: половина первого. Вот черт, угораздило проснуться… Прикрыла веки и стала считать до ста. Совершенно напрасно я отказалась от охраны. В огромной комнате жутко, странные тени в углах и фонарь этот дурацкий… В изголовье кто-то стоит, я сжалась под одеялом, потом высунула голову и со страхом огляделась: никого. Надо кровать переставить к стене. Завтра же займусь этим.

— Никого тут нет, — заявила я громко и начала стучать зубами. Кто-то точно был… Я рывком вскочила, зажгла свет, прошлась по квартире… Алька… — Это ты? — спросила я шепотом. В жизни не поверила бы, что способна на такое. — Это ты? Если ты, дай знак… урони что-нибудь.

Я затравленно огляделась, точно ожидая, что стены в эту секунду рухнут. Стены устояли. И ничего не упало, честно говоря, падать у меня нечему, если только я сама не грохнусь с кровати.

Я стала думать об Альке. Зачем она затеяла это дурацкое переодевание, понять трудно, но в то, что она желала мне зла, поверить я не могла. Беда с подружкой случилась, сейчас мне это было совершенно ясно. Говорят, души бродят по земле до сорокового дня. Может, и вправду Алька рядом, хочет что-то сказать? Я заревела, сунув голову под подушку и подтянув ноги к самому подбородку. Что, если позвонить Мише? Будить человека среди ночи из-за глупых страхов? Можно позвонить маме. И перепугать ее до смерти. Нет, завтра я честно скажу Мише: охрана мне очень даже нужна… Мысли стали путаными, я выбралась из-под подушки и даже раскуталась: в комнате было жарко.

Я вроде бы уснула и проснулась от чьих-то шагов, кто-то прошел совсем рядом. «Чепуха, — твердо напомнила я себе. — Сама себя пугаю…» Когда ж эта ночь кончится? Кто-то стоял в изголовье и смотрел мне в лицо… Кто тут может стоять? Не открывай глаза… Спи… скоро рассвет, а когда светло — не страшно.

Лежать больше не было никакой возможности, я перевернулась на другой бок, приоткрыла веки и дико взвыла, увидев в свете фонаря протянутую ко мне руку. Вскочила на четвереньки, чувствуя, что схожу с ума: рядом с постелью кто-то стоял, фигура отчетливо виднелась на фоне окна.

— Тихо, — приказал мужской голос, и сильная ладонь стиснула мне рот.

Я дернулась, попробовала придать своему телу более удобную позу, но тут же об этом забыла. Рядом возникла еще одна фигура, зловеще прошипела:

— Она весь дом на ноги поднимет. — Челюсть мою на мгновение оставили в покое и тут же сунули под нос тряпку, пропитанную какой-то дрянью.

«Охранник ей не нужен… дура», — успела подумать я и отключилась.

Я пела на английском языке, что-то из репертуара Фреди Меркьюри, старательно выводила куплет за куплетом и особо усердствовала в припеве. Песня кончилась, и я вроде бы очнулась. Однако признаки жизни подавать не спешила. Лежала и пыталась сообразить, что происходит, то есть что уже произошло и чего еще следует ждать от жизни? Ночные гости не призраки, это мне стало ясно сразу. Теперь я жалела об этом, неизвестно, что хуже: призраки или самые что ни на есть злодейские злодеи. Знать бы, кто они и чего им надо, смогла бы в меру сил подготовиться к разговору, если таковой последует. А вдруг они вовсе не захотят разговаривать — укокошат, и вся недолга. Хотя, укокошить могли и в родной постели…