История новоевропейской философии - Вадим Васильев

— Т. е. сам мир не противоречив, а математическая модель противоречива, поскольку неясна?

Да, именно в силу неясности. Понятно, что в действительности я предположил то, что требовалось доказать — в этом слабость моего рассуждения, потому, что вы то сказали, что есть невозможные вещи в мире, а я как раз исхожу из того, что их нет. Потому, что это ясно и отчетливо постигается — все эти опыты. Т. е. невозможно это высказать с точки зрения мысли. Вы можете меня упрекнуть, что я предпослал то, что требуется оказать

— в качестве постулата.

— Но тогда Вам нужно предложить такую модель объяснения всевозможных данных, которая бы сочетала в себе непротиворечиво корпускулярную и волновую…

Философам это не надо. Это дело ученых — это их проблемы. Я собираюсь занимать место, допустим. (или Декарт, коль скоро он философ, хотя он и пытается совместить физику… как бы вот помочь ей): в принципе это их проблемы. Опыт очевиден. Если что‑то у их там не получается. ну придут другие поколения физиков — у них получится. Даже не надо вдаваться здесь в тонкости — мы все равно не поймем, поскольку мы не физики. Это надо быть поглощенным этой проблемой, чтобы разбираться во всех тонкостях: лишь в этом случае можно давать компетентную оценку.

— Ну, вот другие утверждения его времени известны, скажем противоречие, определенное, между единичным и всеобщим. А где находится Бог? Если он трансцендентен, то он не имеет отношение к миру, если он имеет отношение к миру, то он не трансцендентен — вот эти противоречия: как они решаются?

Да, вот тут действительно. Это проблема от которой философам не открутиться — проблема бесконечности и божественного существования. И здесь Вы правы, похоже, что не удается уйти от противоречий. На это что можно сказать? На это несколько можно дать ответов: если мы говорим о Декарте (только о Декарте), мы можем констатировать: а) он считает понятие Бога не противоречивым, И, соответственно понятие бесконечности не включает в себя противоречие, это первое. Но. второе. Он при этом (и вот это любопытный момент). Почему я сказал 99 % философов. но Декарт то в них не входит. Декарт считает, что Бог может нарушить логические законы — вот какое он высказывает убеждение. Почти никто — ни схоласты, ни последующие философы не придерживались этого мнения. Они считали, что Бог не может нарушать логические законы, что и для Бога они являются своего рода такими. необходимостями. Вот он может выбирать между возможными мирами, но он ограничен: он не может создать противоречивый мир. А по Декарту — может. Бог мог сделать ложными аксиомы математики и логические законы. Мог. Но не сделал. И коль скоро уж мир сотворен вот именно таким, то эти законы могут рассматриваться, как вечные, всеобщие. Тут очень скользкий вопрос. Но в любом случае удовлетворительного решения здесь нет — это ясно, потому, что и бесконечность чревата противоречиями (это можно строго показать) и. В любом случае получается тогда, что логические законы случайны по Декарту, а раз случайны, то может быт противоположное, тогда они не самоочевидны. Все рушится, вот. Какой выход здесь? Ну, можно пойти резким таким путем — сказать просто, что понятие Бога **. Ели вы считаете, что понятие бесконечности содержит в себе противоречие — значит оно не корректное понятие, значит, нет никакой бесконечности в актуальном смысле сова. Соответственно нет и Бога. Есть, может быть, но не всемогущее существо, а гипермогучее, которое сотворило мир — некий Зодчий мира (как Кант его называл); может быть он есть…

— У Рассела есть образ хороший — «внегалактический гипнотизер».

Да, да. Кстати, навеянный Декартом образ, потому, что он тоже рассуждал об этом: о возможности загипнотизировать людей духом — создателем мира и внушить им истину там, где на деле — ложь. Да, да.

— А вот если все‑таки вернуться к начальному тезису о невозможности сомневаться в собственном существовании (или о невозможности сомневаться в собственном сомнении) все‑таки вот не совсем здесь… граница‑то идет с несомненностью других вещей. Как иллюстрация — случай описанный в психиатрической литературе: как приходит больной шизофренией к врачу и говорит, что он — труп. И абсолютно в этом уверен. На что молодой врач уверено заявляет: ну вот у трупа может кровь идти? Не может. Он берет скальпель и режет ему руку. — Ну что, Вы труп? — Да, труп. — Но у вас же кровь течет. — Значит у трупа течет кровь…

Т. е. болезненная логика загипнотизированного — она также непрошибаема, как и уверенность в существовании сомневающегося.

Заметьте, что в этом случае закон тождества все‑таки признавался этим не вполне адекватным человеком.

— Но, однако, у него уверенность была полная.

Но, при этом он не сказал: ну и что.

— Нет, он же не говорил, что он не существует, он говорил: я существую ««как труп».

— Но, понимаешь, уверенность ведь у него бала такая же сильная…

— У него модус существования был другой.

Декарт бы ответил, что он просто не понимает какой смысл вкладывается в эти слова, которые он произносит. Что. Это какой‑то эмоциональный всплеск у него может быть? Здесь нет ясности — в его мышлении.

— Ну почему, он, наверное, ясно представлял себе, что вот — он труп. Также, наверное, ясно как. Вот все‑таки здесь нет такой пропасти между уверенностью в существовании сомневающегося и уверенностью этого шизофреника.

— Ну, есть еще и такая болезнь, когда больной представляет себя разными личностями…

— Не важно кем конкретно, важно, что эта яркость и уверенность — она присутствует и в том случае и в этом. А вот насколько они различны…

Угу. Подобных примеров действительно можно привести много. Они могут сбивать нас с толку. Если мы придерживаемся правил игры, которую предлагает нам Декарт, во всех подобных случаях можно (или даже нужно) применять одну и ту же процедуру: мы должны иметь дело исключительно с собственными представлениями — мы не можем приводить других людей в пример, потому, что опять тогда мы протаскиваем то, что еще не доказано пока. Мы вынуждены хотя бы на время встать на позицию солипсизма. Только Я существую — я и мои восприятия: все. Потом я может докажу, что есть и другие люди; но потом‑то я и буду их приводить в пример, когда докажу надежно, что они есть. Пока у меня есть лишь какая‑то вера в то, что они существуют. Но может быть эта вера ошибочна? Коль скоро могу сомневаться

— я не имею права не только в качестве аксиомы это использовать, но и привлекать в качестве иллюстративного материала, как возражения какие- то. Именно поэтому нельзя привлекать и данные наук и общее мнение: все это не действует, все это должно быть отброшено нами. Пока. Отброшено в методических целях. Это не значит, что мы считаем, что всего этого нет — вот тогда то точно можно попасть в сумасшедший дом.

— Ну а почему тогда мы не можем отбросить последнее: отчего мы не можем сомневаться, что существуем, пока сомневаемся?

Во тут каждый должен сам с собой проводить мысленный эксперимент (со своим собственным разумом): опять запускаем этот критерий — пытаемся представить, что мы не существуем. Можем это представить (в тот момент пока представляем)? Как мы представим, что мы не существуем? Само представление в любом случае будет гарантировать наше существование если мы будем представлять что‑то, мы уже автоматически будем и существовать. Представление должно быть, чтобы что‑то представлялось. Поэтому, коль скоро нельзя представить, в момент представления, себя несуществующим, то положение: «я существую, пока представляю» — является самоочевидным, что и требовалось доказать.

— А если возражение из древнеиндийской философии: если это представляет не мое Я, а некое отражение?

Это другой вопрос. Т. е. тут действительно проблема «Я». Тут нам надо различить два вопроса, два момента: во — первых, самоочевидность наличия самого акта представления. И во — вторых — наличие представляющей вещи — т. е. моей души. Действительно, похоже, что из того, что самоочевидно то, что есть представление какое‑то, из этой самоочевидости не следует, что есть «Я» представляющий. Может через меня, действительно, кто‑то другой представляет. Но это другой вопрос. Логика Декарта такова, что если есть представление, есть и представляющий; если акт представления есть, то есть и субстанция из которой этот акт происходит. Поэтому не может быть действия без действующего: вы можете назвать как угодно это действующее, но мы представляем его, как «Я». Потом окажется, что этот вопрос для Декарта не столь важен, потому, что когда он докажет бытие Бога, он сможет апеллировать уже к правдивости Бога и говорить: вот если это я представляю, что Я представляю (а Бог правдив), то это действительно так (не Бог через меня представляет, а я сам представляю) — вот такая логика. Но это уже второй шаг, а в принципе, на первых порах достаточно доказать невозможность усомниться в существовании просто представления. И неважно кто представляет: я или кто‑то через меня. Вот такой здесь можно дать ответ на реальную трудность. Еще какие у кого соображения, сомнения?