Фотографов с рук не кормить - Надежда Николаевна Мамаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Готовить буду я. Но если ты кому-то расскажешь об этом, мне придется…
Он загадочно замолчал, не договорил. Дескать, додумывай леденящие душу страшности сама. На свой вкус.
— Да в тебе спит талантливый шантажист… — усмехнулась я, оценив «угрозу».
— И с каждым днем он дрыхнет все крепче, — в ответ мне сыронизировал Ник.
И вот странность: вроде мы оба говорили о ерунде. Шутили. Но порою именно чувство юмора сближает людей сильнее, чем годы, проведенные бок о бок. А уж если они ещё и делили на двоих котлеты… Наверное, поэтому, когда спустя несколько минут я, бросив взгляд в окно, увидела, как по саду, подсвечивая себе путь фонариком, крадется фигура, то не раздумывая позвала своего подельник… в смысле, соратника Ника на борьбу со злом. Наглым злом, покушавшимся на мамины кабачки!
Ладонь сама собой обхватила ручку сковородки. А ведь до этой ночи я и помыслить не могла, что главным оружием в борьбе за урожай может быть кухонная утварь, а не лопаты и мотыги.
Двумя карающими демонами мы выскочили на крыльцо.
Вот только джентльмен огородной удачи, закинув на плечо мешок, уже собирался уйти в истинно английском стиле — тихо и не прощаясь. Вежливый, едрит его за ногу!
Ник, которому тоже был не чужд этикет, с иронией протянул:
— Какая печаль, что вы наконец-то нас покидаете…
Всего несколько слов. Но они произвели эффект молнии, угодившей в ЛЭП. В общем, было, как бы это лучше сказать… Фееричненько.
Вор рванул напрямик к забору. Я — следом за ним с криком:
— Куда по грядкам?!
Ник ринулся наперерез.
Понимая, что не успеваю, я запустила в полет свое единственное оружие — сковородку. Та на бреющем полете угодила аккурат в руку вора, которая держала фонарь. Луч света заметался, казалось, во все стороны, а затем раздался оглушительный грохот. Похоже, сковорода врезалась в металлический забор, разбив при этом фонарик, который напоследок брызнул истеричным снопом искр.
— Сволочи. Зачем гранатами швыряться! — завопил шаромыжник с испугу, видимо, приняв грохот профнастила за взрыв.
Сбоку наперерез мчался Ник с криком, который был должен напугать татя:
— Не пытайся удрать от возмездия. Только умрешь с одышкой и потным!
И вор таки испугался. Только больше, чем один умный программист рассчитывал.
Того, что произошло дальше, не ожидал, кажется, даже сам овощной агрегатор. Вот что страх животворящий делает!
Вор судорожно вцепился в добычу зубами и, не расставаясь с мешком, взмыл на самую макушку старой кряжистой двенадцатиметровой яблони. На нее никто и никогда не забирался на такую верхотуру, поскольку здоровье — и телесное, и психическое — было дорого. Нам. А вот умыкателю бахчи пяток кабачков был дороже.
Сверху на нас замычало:
— У-у-у. У-у-у!
Дождь уже почти закончился. Тучи рваными клочьями поплыли по небу. Луна выплыла из-за них, и ее неровный свет вытоптал в нашем саду тропинку. И в отблесках сырой листвы я смогла различить в кроне яблони силуэт. И самой выдающейся частью его абриса была корма.
Мужик обнимал обеими руками истончившийся к верхушке ствол, а в зубах держал мешок. И отчаянно мычал, качаемый легким ветерком. Но спускаться отказывался.
— Слезай по — хорошему! — гаркнул Ник и выразительно тряхнул ствол яблони.
— У-у-у, — запротестовали сверху, и мужской зад заелозил вверх по стволу на манер перекормленной гусеницы.
Я же подошла к забору. Вмятина впечатляла. На земле валялась сковородка в ореоле разбитого пластика. М-да… прям наглядная иллюстрация: если вор отбился от рук, то сковородка — быстрое и эффективное решение проблемы.
Я взяла свое оружие устрашения и, вернувшись к яблоне и памятуя о заветах дедушки Станиславского, старательно отыгрывая роль бесстрашной огородницы, предложила:
— Ник, давай ты сейчас стряхнешь его, так сказать, выбьешь топа, а я на подлете к земле отлайкаю его сковородкой.
Мой сообщник по вендетте, теперь не только лично-рабочей, но еще и садовой, тут же включился в спектакль:
— Неплохой план.
— Да вы охр…! — возмущённому крику вторил плюх. Ворона, в смысле, вор от возмущения разжал зубы и выпустил-таки мешок с добычей.
Я предпочла услышать версию вопля с вариантом «офигели». Я же все-таки девочка. Пусть и кровожадная. И стою в позе гопника из подворотни со сковородкой наперевес.
— Ты даже не подозреваешь насколько, — радостным тоном маньяка отзывался Ник, отлично играя роль.
Вор, видимо, представлял, поэтому вцепился в ствол яблони еще крепче. В общем, тряси не тряси, а он уже не хуже омелы вцепился в дерево. Привился, так сказать, в качестве ещё одного черенка у яблони. Подкидывание палок тоже не помогло: снаряды сквозь раскидистую крону просто не долетали.
Хотя, если разобраться, это кабачкокраду можно было нас пугать: мужик был здоровым, как боров. Меня бы при другом раскладе он на одну ладонь легко положил, а второй — прихлопнул. Не знаю, правда, получился бы такой финт с Ником… Новоявленный рыжий все же был сильнее меня. Гораздо. Но с ворюгой находился все же в разных в весовых категориях. Примерно три к одному. И не в пользу Ника.
Нам повезло банально взять расхитителя на испуг. Вот и сейчас я, осознав это, старательно стращала его сковородкой, чтоб самой не так боязно было.
— Может, спилим? — внес конструктивное предложение Ник спустя полчаса.
— Ага, — невесело отозвалась я. — А мама потом попилит нас. Причем безо всяких инструментов. Просто голосом. Но на мелкие щепочки. У нее эта яблоня чуть ли не святыня. Она досталась вместе с участком от предыдущих хозяев и видела все: раскорчёвку, вспашку, бурение столбиков для забора, строительство дома, и, подозреваю, даже меня эта яблоня переживет. И знаешь, что самое обидное: яблоки с нее не очень-то и вкусные. Но она — душа этого сада. — Я развела руки в стороны. С учётом, что в одной я держала сковородку, жест выглядел скорее не «посмотри вокруг», а «сейчас размахнусь и прихлопну».
Ник, пока я посвящала его в историю яблони, пытался мне что-то показать мимикой. Но я не поняла и решила, что это у него просто нервный тик такой.
— Его ре-лик-вия…
Договорить я не успела. Та, которой я пророчила долгие лета жизни, опасливо затрещала, накренилась и… начала, как
