Последний сезон - Элизабет Бикон

— Эдмунд, — прошептала она его имя, надеясь устранить всякую дистанцию между ними.

— Кэтрин? — откликнулся он.

— Поцелуйте меня еще раз, — откровенно попросила она.

Он уступил, и на сей раз набросился на нее страстно, как пират, беспощадный и жадный, она инстинктивно вторила ему. Впервые в жизни Кейт почувствовала, как заманчив обоюдный соблазн. Настойчивые мужские губы и жаркие ласки обещали скорее восторг, нежели угрозу обиды или примитивного обладания. Она вздрогнула, предчувствуя грядущую мощь той силы, что подхватит и унесет ее в бурный поток наслаждения, робко подняла руки, обнимая сильную шею Эдмунда, и застонала, к взаимному потрясению, у самых его губ, пока его язык проникал в глубины ее рта.

Было жарко и светло так, что сердце обмирало, и ничего более не нужно сейчас в этом мире. Он одобрительно поглаживал ее гибкую спину, а она, чуть дыша, едва не замурлыкала от удовольствия, когда он добрался до упругих пышных ягодиц и задержал там ладони. А потом снова обхватил ее теснее и поцеловал еще крепче. Кейт задыхалась от переполняемой ее нежности.

Его рука снизошла до особо роскошной ласки — он нежно сжал ее грудь. Кейт едва устояла на ногах, когда ее окатило жаркой волной стихийного соблазна. Она услышала его сбившееся дыхание. Эдмунд ощутил ладонью ее затвердевшие соски под слоем шелка. Она восторженно вздохнула под лаской его пальцев. Исчезло всякое представление о том, где они и чем рискуют, растаяли вдалеке звуки музыки, доносившиеся из бальной залы, в ее сознании остался только он, Эдмунд, почти уже ее любовник. В голове вертелся один-единственный вопрос: как скоро ее нарастающее сладостное напряжение будет утолено чем-то таким, что может даровать только он? Впервые познавая вкус головокружительной страсти, огненной молнией пробегавшей где-то внутри, она хотела большего.

Эдмунд терял над собой контроль, а Кейт с невинным энтузиазмом отвечала на его эротические порывы. Эдмунд, приложив немалые усилия, сумел отнять свои жадные ладони от ее изумительного тела и отстраниться, к негодованию своей напрягшейся мятежной плоти.

— Куда вы, постойте, — воззвала Кейт дрожащим голосом, потакавшим его грубым животным инстинктам схватить ее и утащить в свое логово навечно. — Поцелуйте меня еще раз, — настаивала она. Ее настолько ослепило пламя, вспыхнувшее между ними, что она позабыла даже свое имя, а его — и подавно.

— Если я так сделаю, пути назад не будет, ни вам, ни мне, — сказал он. Сводило скулы от желания поступить именно так, как она просит.

— Эдмунд… — Ее шепот говорил о согласии.

Его плоть напряглась до боли. Он в муках обуздывал инстинкты, рвавшиеся на волю. Так соблазнительно уложить ее на пушистый хозяйский ковер, прижаться к гостеприимно раскинувшемуся для него невинному телу и не сдаться, не отступить, стремясь к взаимному экстазу. Нет, это выше его сил, это — предательство.

Он стоял в нервном напряжении, порываясь удовлетворить обоюдное желание, обнять ее упоительно тонкую талию и подогревать ее страсть, пока у них не останется иного выбора, как опуститься на пол этой комнаты в чужом доме. Он всегда знал, что Кейт — особенная, нежная, импульсивная — не устыдится своего животного желания, выпустив на волю страстную, незаурядную женскую натуру. Теперь Кейт освободилась от скованности, порожденной былыми страданиями. Несчастья заставляли ее обуздывать свою буйную натуру, но она трогательно таяла в его жарких объятиях, непременно желая пройти все тернии вовеки незабвенного для обоих соблазна.

Они сейчас здесь вне закона, и риск скандала крадется за ними по пятам. Достаточно только дождаться, пока кому-то вздумается забрести сюда, как и ей, и застать их врасплох. Они втайне преступили хозяйские чертоги, дверь за их спиной открыта, а сотни любопытствующих гостей в нескольких ярдах отсюда раскрыли глаза и уши и ждут не дождутся хоть какого-нибудь происшествия. Эдмунд укротил свой волчий голод и наконец смог спокойно вздохнуть полной грудью, прислонившись лбом к ее виску, испытывая нежданный прилив нежности лишь для нее, единственной.

— Не здесь, любимая, — шептал он, — и, конечно, не сейчас.

— А где и когда? — вопрошала она приглушенным, трепетным голосом, ее требовательный тон грозил нарушить путы, которые он навязал во благо обоим.

— На брачном ложе, когда наши взаимоотношения будут правильными в наших собственных глазах.

— Они уже правильные, — горько посетовала Кейт, отстраняясь от него, будто прикасаться к нему ей неприятно.

Он же проклинал ее упрямый характер, прекрасно сознавая, что своевольная натура особенно возбуждала его желание.

Мелькнула мысль: верно ли он поступил, не соблазнив ее? Вдруг она ожидает лишь задорного кувырканья в стоге сена. Но его воспитание подавляло примитивный зов плоти, давало осознание, что он потеряет нечто важное, если сейчас войдет в эту реку и утонет, торопясь привести обоих к дикому восторгу.

— Не раньше, чем вы поймете, чего именно хотите от меня и зачем, — непреклонно заявил он.

— Я хочу вас сейчас, — с вызовом бросила Кейт.

— Но почему, Кэтрин, почему вы так внезапно воспылали ко мне желанием?

— Потому что… — Она едва не выдала свою тайну, но вовремя остановилась, как всегда не решаясь открыться в своих чувствах к нему.

Он подозревал, что ее эмоции известны ему лучше, чем ей самой.

— Я так неотразим? И для вас все окрашивается в радужные тона, стоит мне войти в залу? Или же просто потому, что мне первому из всех мужчин удалось отклонить ледяной щит вашего снежного величества и заставить почувствовать себя настоящей женщиной? — Он произнес эту речь страстно-хрипловатым тоном, которого ей так хотелось, и пусть дьявол отвечает за все последствия.

К счастью, она была невинна для таких открытий и смущена тщательно расставленными им акцентами. Разумеется, если она отринет последние сомнения, которые удерживают их на краю обрыва, и прильнет к нему горячим телом, прижмется к его губам поцелуем и потребует продолжения, он не выдержит и ответит ей, обрывая все путы одолевающих их демонов.

— Даже не представляю. — Кейт так безыскусно попыталась предстать перед ним Снежной королевой, что можно было лишь аплодировать ее достоинству. Правда, она тогда окончательно скроется в своих сугробах, а ему этого вовсе не хотелось, ведь победа так близка!

— Думаю, вы просто подставляетесь, Кейт, — прошептал он.

— То есть вы пытаетесь доказать, насколько я глупа, если позволяю вам себя целовать, как и всякая другая женщина? Нет, вы уже доказали, — тихо проговорила она. После чего Эдмунд должен был оставить все надежды, если бы не знал, что ее слова противоречат всему, доказанному ею своими действиями на этом свидании. Разве что она совсем уж невинна и ей неведома разница между обычным вожделением и пьянящей страстью, которая кружит головы обоим.