Няня для майора (СИ) - Миронова Аля

Подкрадываюсь к первому охраннику сзади и применяю удушающий прием. Салага. Даже сообразить не успел, небось, а я его уже медленно опускаю на землю. Пристрелить бы, но разве он передо мной в чем-то виноват? Иду вперед. Второй охранник курит, тоже спиной ко мне. Ого, бугай какой. Ничего, чем больше шкаф, тем громче падает. Сейчас ранее утро, а его напарник минут десять пролежит в отрубе, так что… Достаю шокер, регулятор напряжению выкручиваю на максимум и... Одно ловкое движение, и эта туша уже дрыгается на земле. Отлично.

Не могу отказать себе в удовольствии, поэтому притормаживаю возле джипов. На переднем правом колесе для каждой из машин устанавливаю растяжку с лимонкой. Нет. Такое бронированное корыто одна граната не подорвет, а вот колесо вырвет с мясом, стоит лишь начать движение. Теперь никто не уйдет! Про себя даже усмехаюсь.

Плавной походкой двигаюсь к дому. На балконе второго этажа открыто окно. Прекрасно. Однако, решаю еще раз крюк не использовать – может перебудить обитателей. Дом в стиле «дорого-богато» из натурального камня, так и просится, чтобы я прошелся по его стенам своими берцами. А действительно, что я так не залезу? К Абесинке попасть было не легче. Как они там? Все потом.

Спустя пару минут я уже бреду по второму этажу. Как тихо. Надо же. Заглядываю за первую дверь – гардероб. Вторая – гостевая комната. Третья – санузел. Всё не то. Тихо крадусь по лестнице на третий этаж. Осматриваюсь. Похоже, здесь спальня владыки, его кабинет и еще какие-то помещения. Слишком вычурно всю выглядит. Выбираю самую строгую и дорогую в оформлении дверь. Темнота – вырви глаз. Прикрываю дверь. Делаю два шага вперед. Нужно достать фонарик.

Слышу едва различимый шорох где-то сбоку, но не успеваю среагировать. Кажется, я облажался по полной. Мне в затылок упирается ствол, судя по всему, автомата. В это же мгновение комнату озаряет ярким светом. Боковым зрением замечанию человек шесть с оружием в руках, которые держат меня на прицеле. В кресле, метрах в трех от меня, сидит рыжий ублюдок и хлопает в ладоши. Самодовольный, весь при полном параде, с блаженной улыбкой на противной роже. Довженко. Собственной персоной. И хоть мы ни разу не были представлены друг другу лично, эту тварь я узнаю не то что из тысячи – из мириады.

– Знаешь, а я ведь ждал тебя, – приторно сладким голосочком начинает "заливать" мне в уши. – Правда, еще несколько дней назад. Не вини мальчишку. Ему деньги нужны. Не знал? Информаторам нужно платить. Иначе они начинают работать на обе стороны. Пацан сам позвонил и предложил поделиться информацией. Сказал, что один серьезный человек пойдет за моей головой. Как я мог устоять?! Вообще хотел пойти на перехват и убрать тебя до того, как ты появишься здесь. Но стало даже интересно, на что ты способен. И что мы видим? НИ НА ЧТО! Ты – полное ничтожество! Теперь понимаешь, почему она ушла ко мне? Почему всю жизнь бегала от тебя ко мне?!

– Тварь! Какая же ты мразь! Я все равно тебя достану, паскуда! – в моем положении лучше бы молчать, но я не в силах сдерживать нарастающий гнев. Плевать на все. Пусть расстреляют, я все равно достану этого ублюдка! Стремительно бросаюсь вперед, чтобы атаковать, но не успеваю.

Резкая боль в затылке, и перед лицом мелькает пол. Дальше меня накрывает темнота.

Некоторое время спустя

Неожиданный поток ледяной воды в лицо оперативно возвращает сознание. В памяти сразу всплывают мои последние действия. Мозг тут же подкидывает варианты, где я нахожусь, когда смотрю на серый бетонный пол. В помещении достаточно светло. Поднимаю голову. Ага, рыжий тут, на месте. Сидит на стуле напротив и скалится. За ним – серая бетонная стена и тяжелая металлическая дверь. Похоже, я в подвале. Вероятно, это место, так называемая, пыточная. Кстати, тоже сижу. Уже неплохо. Связан по рукам. А это вы зря, ребятки. Я почти любой узел развязать могу с руками, зафиксированными за спиной. Сразу же ощупываю запястья. Хах. Мне хватит трех минут, чтобы, не привлекая внимания, освободить руки.

– Ну что, майор Бойков Антон Сергеевич, рассказывай. – Мда, этого мудака за один только голос уже убивать можно.

Нет ничего противнее мужика с высоким бабским голосом очень противного тембра.

Рассказ, значит, ждешь. Ну что ж. В прозе я не силен, а вот в поэмах…

– Ты слушать исповедь мою сюда пришел, благодарю.

Все лучше перед кем-нибудь словами облегчить мне грудь;

Но людям я не делал зла, и потому мои дела

Немного пользы вам узнать, а душу можно ль рассказать?

Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну,

Но только полную тревог, я променял бы, если б мог.

Я знал одной лишь думы власть, одну — но пламенную страсть:

Она, как червь, во мне жила, изгрызла душу и сожгла. [1]

– Довольно! Ты издеваться надо мной вздумал? – мажорик так резко подскакивает, что стул опрокидывается на пол, привлекая мое внимание к себе. Хлипенький стул, довольно-таки. Это тоже мне на руку.

– А что не так? Ты же сам просил рассказать. Вот я и…

– Ссссууука! Нет, я точно пристрелю тебя раньше времени!

А мои ручки тем временем почти подарили свободу своему хозяину.

– Хорошо. Я был не прав. Давай сначала? – предлагаю елейный тоном.

Правильно. Врагу нужно заговаривать зубы. Как хорошо, что мы тут один на один. Значит боится, что я вскрыл его грязные делишки? Возможно. Этим тоже нужно воспользоваться.

– Расскажи мне, какого дьявола ты решил меня выследить? И растяжки на колесах – дешевый прием. Правда, одну машину ты мне все же испортил. Ну ничего, за это я продам твои глаза на черном рынке. Что там, печень. Доноров – пруд пруди, только плати бабки. А вот ясны очи…

Я и слепой тебя достану. По запаху выслежу. И глотку перегрызу. Мразь. А вслух добавляю:

– Ну как, я узнал, что Леся три года с тобой провела. Вот, пришел на конкурента посмотреть. И, как честный муж, грохнуть, разумеется.

– Честный муж? – ржет в истерическом припадке рыжий. – Это ты, что ли? С замужней бабой кувыркаешься.

Вопросительно приподнимаю бровь. Довженко же успокаивается. Поднимает стул, опускается на него, закидывает ногу на ногу. Легкая усмешка касается его губ, и мерзкий голос продолжает вещание.

– Мальчишка оказался неразговорчив. Сказал лишь, кто ты такой, и о том, что идешь за мной. Пришлось покопаться у тебя на работе. Ты знал, что обиженная баба – коварная тварь? Нет? А вот Макеева Оксана Михайловна – жена сам знаешь кого, рассказала о тебе больше, чем мне бы хотелось знать. Впрочем, ртом она в целом работает прекрасно. Как мужик, я даже тебя понимаю.

Стерва, ну! Как знал, что сделает гадость. Ничего, Окси, до тебя я еще доберусь. Будет все, как ты любишь. Только сам пачкаться не стану.

– Знаешь, почему Леся жила с тобой? Потому что мне была не нужна. А ведь все ждала, когда я созрею. Прям со школьной скамьи за мной хвостом увивалась. Все нашептывала, как хочет, чтобы я стал ее первым. Угадай, почему не стал? Банально все. Терпеть не могу неопытных целок. Никогда не понимал, от чего кайфуют другие. Нет в этом никакого удовольствия. Но ты не думай. После тебя она все равно бегала ко мне.

Я не должен слушать эту падаль. Он специально врет. Надеется на мою откровенность. Шкурой чувствует, что я знаю о его делишках, уверен. Провоцирует, паскуда.

– Спроси себя, ты же не совсем дебил, из-за чего твоя благоверная делала столько абортов, почему так не хотела, а? Почему твоей ребенок – рыжий, м?

Падла! Не успеваю сам себя одернуть, потому что руки наконец свободны. Подрываюсь вперед, на урода!

Однако вперед меня летит стул, на котором я недавно еще был пленником. Довженко падает. Подлетаю к нему, и начинаю дубасить ногами.

– Ваня мой сын, слышишь, тварь?! Мой! Я не позволю…

Тварина воет под моими ударами. Я заставлю тебя харкать кровью и умолять, чтобы тебе пустили пулю в лоб. Но нет. Ты захлебнешься своей же желчью, я откачаю тебя и снова доведу до мучительной смерти. И так будет много-много-много раз. Никто не смеет трогать моего сына. Он МОЙ!