Совесть негодяев - Чингиз Абдуллаев

— Деньги у них большие, поэтому они и гуляют, — равнодушно сказал Антон.

— Да нет, не поэтому. У западных миллионеров тоже деньги есть, но никто в такие загулы не ударяется. Знаешь, они, по-моему, чувствуют, что все это может в один день кончиться. Что все их богатство только на один миг. И потом, деньги ведь не заработанные, а в основном ворованные. Вот они и гуляют, как урки, чтобы все спустить. Типично воровская психология.

— Ты прямо целую философию развел, — Антон посмотрел на часы, — останови где-нибудь, я воды выпью.

— Потом выпьешь.

— Да останови ты. После этих пирожков пить хочется.

— Честно говоря, мне тоже. Лучше давай кофе выпьем где-нибудь по дороге.

— Ну как хочешь, — согласился Серминов. Они успели еще выпить кофе и через сорок минут, наконец, подъехали к дому Пенькова. Это был небольшой пятиэтажный дом старой постройки. Чижов и Серминов поднялись по старым, пыльным лестницам наверх, на третий этаж, где находилась квартира Пеньковых. Позвонили и довольно долго ждали, пока, наконец, за дверью не раздались шаги.

— Вернулся уже. Забыл чего? — спросила женщина открывая дверь, но, увидев незнакомых гостей, смутилась: — Вам кого?

— Простите, это квартира Пеньковых? — вежливо спросил Чижов.

— Да, — подтвердила женщина и снова спросила: — А вам кого?

— Нам нужен Олег Пеньков.

— А он только что ушел, — показала женщина во двор, — кто-то за ним пришел, и он ушел.

— Когда ушел?

— Да минут десять как вышел.

— Он не сказал, куда идет? — спросил Серминов.

— Нет, но сказал, что скоро вернется. Ему звонили полчаса назад из его компании.

— Это мы звонили.

— А вы разве не из «Делоса»?

— Мы из прокуратуры, — показал свое удостоверение Чижов.

— Ой, Господи! Натворил он чего? — испугалась женщина.

— Да нет, — успокоил её Чижов, — не волнуйтесь. Он нам нужен как свидетель. Поэтому мы и приехали, чтобы с ним поговорить.

— Может, в дом пройдете? Он обещал скоро придти, — предложила женщина, очевидно, мать Пенькова.

Чижов переглянулся с Серминовым и неопределенно пожал плечами:

— Если мы вас не будем стеснять.

— Пожалуйста, проходите, — посторонилась женщина. — Лена, — крикнула она на кухню, — поставь чайник, у нас гости.

Оба сотрудника прокуратуры прошли в небольшую столовую и сели за стол, накрытый чистой скатертью. Появилась высокая девушка-подросток в спортивном костюме. Улыбаясь гостям, она поставила на стол чашки, тарелки, принесла сахар, конфеты. Мать Олега принесла красивый заварной чайник, начала разливать чай по чашкам.

Они сидели, беседуя с женщиной о каких-то пустяках. Из разговора с матерью Пенькова они узнали, что Олег был единственным кормильцем в семье. После смерти отца Олега — водителя трейлера, погибшего в аварии, семья жила лишь на пенсию, выдаваемую по случаю потери кормильца, и маленькую учительскую зарплату женщины. Лишь недавно вернувшийся из армии Олег был взят в компанию «Делос» и стал работать старшим охранником. Зарплата у него была хорошая, и это уже большое подспорье для семьи. Они проговорили примерно около часа, когда Чижов, наконец, решил уходить.

— Вы нас извините, — сказал Евгений, — наверно, Олег где-то задерживается. Мы лучше поедем, а когда он вернется, пусть позвонит к нам в прокуратуру.

— Обязательно, — пообещала женщина.

— А вы не знаете, куда он мог поехать?

— Да он сказал, что сейчас придет, — недоумевала женщина, — я ему обязательно скажу, чтобы он к вам позвонил.

Когда они спускались вниз, Серминов недовольно проговорил:

— Не нравится мне это.

— Что не нравится?

— Все не нравится, — Серминов не стал более ничего говорить, а Чижов, понявший, в чем дело, не стал переспрашивать.

В прокуратуру они вернулись к пяти часам вечера. В кабинете у Пахомова никого, кроме самого хозяина, не было. Павел Алексеевич что-то быстро писал, лишь кивнул вошедшим. Кончив писать, он снял очки и посмотрел на сотрудников своей группы.

— Ну, что нового? Мне Комаров сказал, что вы поехали к этому Пенькову в Люберцы. Нашли что-нибудь?

— Его не было дома, — устало ответил Чижов.

— Нужно было ему позвонить, — сказал недовольно Пахомов.

— Мы звонили. Он купался. Мы просили сказать ему, чтобы он не выходил из дома, но когда приехали, выяснилось, что он уже ушел. Буквально за пять минут до нашего приезда.

— А Тимур не сказал вам, куда они ездили?

— На Фрунзенскую набережную, — пришел на помощь товарищу Серминов, — мы записали адрес дома и блок. Но там двенадцатиэтажные дома. В каждом блоке по двадцать — тридцать квартир. Вы же понимаете, что так искать трудно. Мы хотели точно знать квартиру, в которую поднимался Анисов. А поднимался он вместе с Пеньковым.

— Телефон хотя бы свой оставили? — спросил Пахомов. Он был сегодня явно не в настроении. Убийство Анисова вывело его из себя. Вся затея с письмом в канцелярию премьера теперь выглядела ненужной.

— Оставили, — вздохнул Чижов. В такие минуты лучше с начальством не спорить.

— Завтра утром поедем к Анисову на дачу, обыск проводить, — недовольно сказал Пахомов, — выезжаем в восемь, не проспите.

— А разве у него есть еще одна дача? — спросил Чижов.

— Выяснилось, что у него три дачи. На одной жила его семья. Вторую он подарил Казанцевой. А на третьей устраивал свои бардаки. На его даче сегодня уже были Соболев и Перцов. Ничего существенного не нашли. Кроме документов на эту третью дачу. Завтра поедем мы сами.

Чижов уехал из прокуратуры в восьмом часу вечера. Пеньков так и не позвонил в этот день. На следующее утро Чижов уже в восемь часов утра был в прокуратуре. Как обычно, он не рассчитал и опоздал на пятнадцать минут. Пахомов сидел в своем кабинете. Что-то в его лице не понравилось Чижову.

— Звонила мать Пенькова, — мрачно сообщил Павел Алексеевич вместо приветствия, — он не вернулся домой до сих пор.

ГЛАВА 13

Раннее утро начиналось, как обычно, докладами начальников служб. Саркисян любил, чтобы во всем был идеальный порядок, и лично проводил селекторные совещания по утрам. Его «Континенталь-банк» вошел в десятку самых надежных банков России. По оценкам специалистов и экспертов это был один из самых надежных банков, и Артур Ашотович этим обстоятельством очень гордился. Но в этот день ему пришлось прервать совещание, что бывало лишь в исключительных случаях. К нему в банк заявился сам Гурам Хотивари, лидер грузинских группировок в Москве, один из самых страшных и безжалостных людей, которых Саркисян знал в своей жизни. Его предшественник Михо хотя бы обладал чувством юмора, а Хотивари, в отличие от него, вообще не любил шуток и не понимал их. Его приезд очень удивил и напугал Саркисяна. Хотивари, как обычно, явился с целой свитой охраны, правда, оставил своих ребят на улице и в приемной.

К его безусловным достоинствам относилась очень большая информация, которой он всегда владел. Конечно, у него не было того объема информации, который имели Рубинчик или Гольдберг, но зато он умел узнавать о чем говорят его конкретные противники в самый важный для себя момент. Многие утверждали, что для этих целей Хотивари выписал из Америки талантливого инженера, который при помощи новейших достижений технического прогресса умел подключаться к линиям и квартирам соперников грузинского лидера.

Саркисян распорядился подать бутылку коньяка и две чашечки кофе, после чего секретарь получила категорическое указание никого не пускать.

— Что-нибудь случилось? — любезно спросил Саркисян своего неприятного гостя.

— После ранения Багирова может случиться все, что угодно, — заявил Гурам. Саркисян помрачнел.

— Я послал в Лондон свои сожаления, — сразу сказал Артур Ашотович, — мы все очень уважаем Рафаэля Мамедовича, и нам его явно не хватает в Москве.

— Мы говорили по телефону. Он чувствует себя значительно лучше, — Хотивари не притронулся ни к кофе, ни к коньяку, и это очень не понравилось Саркисяну.

— Надеюсь, вы не думаете, что в этом инциденте замешаны мои люди? — сухо спросил он.

Хотивари молча поднял свою рюмку, выпил, поста — вил на стол, вытер губы.

— Не думаю. Я знаю.

— Что? Что вы знаете?

— Кто пытался убить Багирова.

— И кто же? — достаточно нервно спросил Саркисян. В условиях непрекращающейся карабахской войны, которая длилась вот уже столько лет, противостояние армянских и азербайджанских группировок в России стало бы настоящей бедой для обоих землячеств. Обе преступные группировки это хорошо понимали и сохраняли не просто нейтральные, а очень дружеские отношения друг с другом. В этом парадоксе не было ничего удивительного. В отличие от правителей обеих республик, мафия довольно быстро поняла, что война и раздоры приведут лишь к ослаблению обеих группировок, очень мощных и традиционно сильных по всей территории бывшего Союза. Поэтому Саркисян так нервно прореагировал на замечание Хотивари.