Рыцарь курятника - Эрнест Капандю

Подмастерье бросился из лавки.

– Зачем вы зовете сюда всех этих людей? – спросил Доже с беспокойством.

– Предоставьте мне действовать, и вы скоро узнаете все, – отвечал Жильбер.

Обе служанки пришли вместе с Фебом.

– В каком состоянии Сабина? – спросил Доже.

– Все в том же, – отвечала Жюстина. – Она неподвижна, однако мадемуазель Кино говорила, что дыхание стало посвободнее.

Доже сложил руки и поднял глаза к небу, как бы благодаря Бога.

– Разве мадемуазель Кино не хочет немного отдохнуть? – спросил Ролан.

– Нет, – отвечал Жильбер, – она объявила, что всю ночь просидит возле Сабины и выйдет из ее комнаты только тогда, когда Сабина узнает ее и улыбнется.

– Как мне благодарить ее? – сказал Доже. – Это добрый ангел, охраняющий мою дочь.

Дверь лавки отворилась, и вошел третий подмастерье.

– А-а, – сказал Ролан, – это Блонден.

– Виконт де Таванн вернулся из Версаля? – спросил Жильбер.

– Нет еще, – отвечал подмастерье, – но как только он вернется, ему отдадут ваше письмо. Его взял первый камердинер.

– Хорошо! – сказал Жильбер, отпустив его.

Через пять минут Рупар, Урсула, мадам Жереми, мадам Жонсьер сидели в комнате за лавкой и смотрели друг на друга с изрядным любопытством. Обе служанки стояли у камина; три подмастерья – у стеклянной двери, отделявшей комнату от лавки.

– Друзья мои! – начал Жильбер. – Вы все были глубоко огорчены жестоким происшествием, поразившим нас; вы все любите Сабину. Вы должны желать так же, как и мы, узнать правду, раскрыть это злодеяние. Вы нам поможете разъяснить это дело, не правда ли?

– Да-да! – закричали в один голос мадам Жереми, мадам Жонсьер и Урсула.

– Очевидно, – сказал Рупар, – что свет истины – величайший общественный светильник.

– Молчите! – перебила Урсула, толкнув мужа локтем.

– Начнем по порядку, – сказал Жильбер. – В котором часу вы вчера уехали в Версаль? – обратился он к Доже.

– Вчера утром, в восемь часов.

– И не возвращались домой ни днем, ни вечером?

– Нет.

– Уезжая, в каком положении оставили вы Сабину?

– Как обычно: она была весела, счастлива, повидимому, и тени печали не было в ее глазах.

– Она спрашивала вас, вернетесь ли вы в Париж?

– Нет, она об этом не спрашивала.

– Вы не можете сообщить ничего больше? Припомните хорошенько.

– Нет, ничего особенного.

– А ты, Ролан, в котором часу оставил сестру?

– Я вернулся ужинать в шесть часов. Сабина была весела по обыкновению. Она спрашивала меня, приходил ли ты в мастерскую. Я отвечал, что тебя не было, тогда она немного взгрустнула. Я ей сказал, что ты должен был приготовить оружие в твоей лавке на набережной и что я увижу тебя вечером, потому что мы должны работать вместе. Она улыбнулась. Потом спросила меня, говорил ли я с тобой о сестре твоей, Нисетте. Я отвечал, что я прямо объяснил тебе мои намерения и желания. Сабина поцеловала меня. Мысль о двойном союзе очень радовала ее. Когда я расстался с нею, она была взволнованна, но это волнение было от радости.

– В котором часу ты ее оставил? – спросил Жильбер.

– В восемь часов.

– И после того ты не виделся с нею?

– Я увидел ее только сегодня утром, когда ее принесли.

– Ты вернулся вечером?

– Да. Я прошел к себе, думая, что Сабина в своей комнате.

– И ты ничего не заметил ни снаружи, ни внутри дома, что указывало бы на следы насилия?

– Ничего.

– Это все, что ты знаешь?

– Абсолютно все.

Жильбер сделал знак Фебу подойти.

– Что случилось здесь вчера вечером? – спросил он.

– Ничего особенного, – отвечал подмастерье. – Леонар и Блонден знают это так же, как и я. Мадемуазель Сабина сидела в лавке целый вечер. Она вышивала.

– Приходил кто-нибудь?

– Камердинер маркиза де Коссада, лакей главного откупщика Бежара и камердинер герцога Ларошфуко.

– Больше не было никого?

– Кажется.

Феб вопросительно взглянул на своих товарищей.

– Нет, никто больше не приходил после того, как ушел месье Ролан, – сказал Леонар.

– Никто, – прибавил Блонден, – только мадам Жонсьер и мадам Жереми приходили посидеть с барышней.

– Да, – сказала мадам Жереми, – я…

– Извините, – перебил Жильбер, – я сейчас попрошу вас ответить мне, но позвольте мне продолжить по порядку. В котором часу вы заперли лавку? – обратился он к подмастерьям.

– В половине десятого.

– Запирая лавку, вы ничего не заметили, ничего странного?

– Решительно ничего. Мадемуазель Сабина пела, когда мы запирали ставни.

– Да, – прибавил Феб, – барышня казалась очень веселой.

– Она не собиралась никуда идти?

– Нет.

– Вечером не приносили никакого письма?

– Ничего не приносили.

– Закрыв лавку, – продолжал Феб, – мы пошли наверх, в то время как барышня провожала этих дам по коридору.

– Вы ничего больше не знаете?

– Ничего, – отвечали три подмастерья.

– А ночью вы ничего не слышали?

– Решительно ничего.

Жильбер обернулся к мадам Жереми и к мадам Жонсьер.

– А вы что знаете? – спросил он.

– Ничего очень важного, – отвечала мадам Жереми. – Мы пришли провести вечер к Сабине и по обыкновению работали вместе с нею. Мы оставили ее в ту минуту, когда заперли лавку, и она проводила нас через дверь в коридор. С нею была Иснарда, она светила нам.

– Мы пожелали Сабине спокойной ночи, – продолжала мадам Жонсьер, – и больше не знаем ничего.

– А после, вечером или ночью, вы ничего не слыхали?

– Ни малейшего шума, – сказала мадам Жонсьер, – ничего, что могло бы привлечь мое внимание.

– Ни мое, – прибавила мадам Жереми.

– Ни наше, – докончила Урсула.

Жильбер посмотрел на служанок и сказал им:

– Подойдите!

Они подошли.

– Кто из вас оставался последней с мадемуазель Сабиной? – спросил он.

– Иснарда, – с живостью отвечала Жюстина. – Она всегда ухаживает за мадемуазель Сабиной больше, чем я.

Посторонившись, чтобы пропустить Иснарду вперед, она сказала:

– Говори же!

– Я ничего не знаю, – сказала Иснарда, и лицо ее вспыхнуло.

– Вы оставались с Сабиной, когда она заперла дверь в коридоре? – спросил Жильбер.

– Кажется, я… – пролепетала служанка.

– Как? Вам кажется? Вы сами этого не знаете точно?

– Я… не знаю…

– Кто запер дверь: она или вы?..

– Ни она, ни я…

– Кто же?

– Никто…

– Как! Никто не запер дверь из коридора на улицу?

Иснарда не отвечала; она машинально вертела на пальцах конец передника, потупив глаза.

– Отвечайте же! – с нетерпением сказал Жильбер. – Вы последняя остались с Сабиной?

– Я не знаю…

– Вы провожали ее в комнату?

– Я не знаю…