Импровизация - Мэри Портман

Наконец он отложил прибор в сторону, схватил Долли за бедра и вонзился в нее. Ритм его движений был частым и неистовым. Он достиг кульминации, вздрогнул и зарычал так громко, что Долли вновь ощутила трепет. Но на сей раз внутри.

Кончив, Алекс не вынул член из ее лона и не отстранился. Как будто прерывание их связи могло причинить ему нестерпимую боль. Но об этом говорило только воображение Долли. Мечты, несбыточные мечты…

Это всего лишь секс. И ничего больше. Чистейшее безумие, с какой стороны ни посмотри. О продолжительной связи между ними не может быть и речи. И о непродолжительной тоже. Они просто сожрут друг друга. С потрохами.

Физически Долли была удовлетворена. Но, увы, ее душа по-прежнему оставалась ненасытной.

Глава 8

Алекса нельзя было назвать общительным человеком. Он исполнял обязанности. Деловые обеды. Руководители фондов. Вкладчики. Приемы. Презентации. Он редко куда-нибудь ездил без предварительной договоренности. И наносил визиты только тому, кто мог ответить ему тем же.

А потом наступил тот памятный вечер у Долли. Он сделал глупость, приняв участие в Игре. И чем это кончилось? Тем, что он переехал из приличного гостиничного номера в сумасшедший дом.

Алекс ни разу в жизни не опоздал в суд. Но вчера утром успел плюхнуться на место за секунду до того, как бейлиф[4] объявил: «Прошу встать».

Следующие два дня он провел в конторе, благо дел хватало. При желании там можно было бы и ночевать. Он привык спать на диванах.

Но вчера вечером он возвратился домой просто потому, что желал услышать дыхание Долли. Говорить ему не хотелось. Слушать тоже. И только изредка хотелось увидеть ее обнаженной. Но когда Алекс увидел ее спящей, ему и в голову не пришло что-то предпринять.

Дверь в ее часть квартиры была открыта. За первые четыре дня проживания он ни разу не вошел туда. Уважение права на уединение было частью их договора. Но она первой нарушила условия сделки, вторгшись к нему в душ.

Если бы Долли покоилась на атласных простынях, облаченная в кружева и черный шелк, или если бы покрывало валялось в изножье кровати и на Долли не было бы ничего, кроме татуировки беспризорника, возможно, он тоже сбросил бы с себя одежду.

А так… можно было только стоять и смотреть.

Комнату освещали ночники. Все розетки были заняты. В трех углах комнаты стояли торшеры, отбрасывавшие зыбкие тени на стены.

Он посмотрел на потолок и заморгал глазами. На огромной фреске в голубых и зеленых тонах были изображены всевозможные морские твари, любовавшиеся спящей Долли. Это была комната ребенка, а не место, где женщина и мужчина могли бы заниматься любовью.

Если бы эта женщина лежала посреди необъятной кровати и смотрела на Алекса затуманенными глазами, у него возникли бы трудности. Как будто она была ведьмой, а он больным. Поскольку ему ни то ни другое не нравилось, он повернулся и вышел из спальни.

Но в другом конце квартиры было не слаще. Он был слишком взбудоражен, долго не мог уснуть, а когда принимал горячий душ, вспоминал, как прижимал тело Долли к стенке кабины.

С Алексом никогда не случалось ничего подобного. Все вышло само собой. Сгоряча, в угаре страсти и впопыхах.

Как и следовало ожидать, ее обнаженное тело оказалось стройным, но это было тело женщины, а не ребенка. Он дал волю своему сладострастию, однако Долли предложила ему нечто большее. Ее страстность и честность в постели не имели себе равных. И это не давало ему покоя.

С тех пор прошли ровно сутки. Они с Долли праздновали новоселье Лиззи. Отношения между Алексом и Долли так и остались невыясненными.

Алекс стоял на площадке второго этажа перестроенного Майклом склада и смотрел вниз.

Долли и Лиззи сидели в углу кабинета, отгороженного от остального помещения, и обсуждали концепцию дизайна нового логотипа.

Долли приехала лишь несколько минут назад, когда он поднимался на второй этаж. Лиззи тут же отозвала ее в сторону, дав Алексу несколько минут, чтобы забыть вчерашнюю девушку в ярко-розовой пижаме и привыкнуть к сексуальной женщине с обнаженными плечами. Верхняя часть ее тела была прикрыта двумя кусочками черной и блестящей ткани, скрепленными лишь бархоткой на шее.

На груди красовалась темно-красная роза. Долли надела красную юбку длиной до колена и очень открытые изящные босоножки в тон — черные ремешки перемежались с красными.

Наряд был чертовски сексуальным.

А сама Долли — чертовски сексуальной.

И Алекс от души надеялся, что успеет переехать в свой кондоминиум еще до того, как начнет петь серенады под ее балконом.

Долли сидела на углу письменного стола Лиззи и изучала свой новый логотип. Впечатление было ошеломляющее. Черная кружевная сеть и потрясающе женственная паучиха…

Восемь чрезвычайно длинных паучьих ног складывались в надпись «Девичье счастье». Глаза паучихи были в два раза больше ее головы, которую украшала сидящая набекрень живописная желто-розовая шляпа.

Все было идеально. Долли прижалась щекой к плечу подруги.

— Ох, Лиззи… У меня нет слов.

— Сомневаюсь, что это окончательный вариант. — Лиззи щелкнула мышью, закрывая файл, выключила компьютер и заправила за уши пряди, выбившиеся из конского хвоста на затылке. — Но я рада, что тебе нравится.

Ого… Это уже не та Лиззи, которую знала Долли. Настроение хуже некуда, одноцветные туфли на низком каблуке, не имеющие ничего общего со стилем, проповедовавшимся «Девичьим счастьем». Долли вывела подругу из-за стола и быстро увлекла в угол у двустворчатой стеклянной двери, которая вела в сад.

Она приоткрыла дверь, отгораживаясь от шума. Праздник начался давно, и гости были уже изрядно навеселе.

— Что с тобой? Почему у тебя такое несчастное лицо? Ты празднуешь новоселье, а сама дуешься и портишь настроение гостям.

— Все в порядке. Просто я устала. — Лиззи попыталась изобразить улыбку и подставила лицо прохладному вечернему воздуху. — Всю неделю работала как собака.

— Над моим логотипом?

— Нет, — покачала головой Лиззи. — Тут большей частью работала графическая программа. Спасибо Сесили. Вовремя она ее купила.

— Тогда почему ты так расстроена? — подбоченившись спросила Долли. — И почему не позвала меня помогать готовиться к приему гостей?

— Мне помогал Майкл. — Лиззи вернулась в комнату, взяла со стола пачку конвертов и начала перебирать их. — Во всяком случае, пытался. В перерывах между ссорами.

Неужели причиной этих ссор стала Игра?

— Только не говори мне, что вы ссорились из-за неопущенного сиденья унитаза. Или из-за того, что кто-то выжимал пасту из тюбика не с той стороны.

На этот раз улыбка Лиззи была намного более естественной.

— Это я пережила бы. В общем, ничего особенного не случилось. Я влюбилась в законченного мерзавца. Придется с этим смириться. Если мне это не удастся, обращусь к психоаналитику.

Долли отняла у подруги конверты и бросила их на письменный стол.

— Ты говоришь таким тоном, словно это не имеет никакого значения.

— Что именно? Что мне придется смириться или что я обращусь к психоаналитику?

— И то и другое. Немедленно выкладывай, что ты натворила. А потом я надеру тебе задницу.

Лиззи невольно рассмеялась.

— А как же правила дружбы?

— Я их придумала, я и изменю, — сказала Долли. Она увидела, что Лиззи подняла глаза, и посмотрела туда же. На лестничной площадке второго этажа стояли Майкл Адамс и Алекс Кэррингтон.

Обе женщины дружно вздохнули. Этот вздох был красноречивее всяких слов. Майкл и Алекс были почти одного роста; первый был выше всего на пару сантиметров. Комплекцией они тоже напоминали друг друга, оба обладали классическими телами пловцов, только Алекс был немного шире в плечах.

Лиззи наклонилась и прошептала подруге на ухо:

— Понимаешь, это новоселье нужно мне для карьеры. Самая настоящая выставка. Стоило потратиться, чтобы получить признание.

— А я попытаюсь описать увиденное. В конце концов, редакционные статьи — это моя работа.

Однако пока что Долли не видела ничего и никого, кроме Алекса. На нем были темно-зеленые брюки, кожаные туфли и просторная рубашка из черного льна.

Неформальный прикид Алекса смотрелся куда более гармонично, чем ее претенциозный наряд, составленный по рекомендациям профессионалов. Представить их вместе невозможно. Они сочетались так же плохо, как горох с морковью, как ореховое масло с желе, как отложной воротник «Питер Пэн» с лифчиком фасона «Тинкербелл», как… круглая дырка с квадратным колышком. Эта мысль заставила Долли вздрогнуть. Во-первых, колышек у Алекса был не квадратный. Во-вторых, его нельзя было назвать колышком. Это скорее…

Почувствовав на себе пытливый взгляд Лиззи, Долли перестала пялиться на лестничную площадку и повернулась к подруге.