История штурмана дальнего плавания - Иосиф Тимченко

После проявления неоднократных аналогичных отрицательных последствий для судеб некоторых членов экипажа буксира «Джарылгач» опытные кочегары и другие члены экипажа более взрослые, по сравнению с будущим штурманом, решили на общем собрании поднять вопрос о старшем машинисте Питько с постановлением собрания о его списании на берег. Кочегар Ивашечкин предупредил меня, что будет, вероятно, затронут вопрос о фискальной деятельности г-на Питько. Если вдруг потребуется подтвердить наличие «оперной» тетради у г-на Питько, то мне надлежит ответить только «да» или «нет» (без каких-либо дополнительных сведений). Когда, действительно, встал такой вопрос, будущий штурман засомневался, но в итоге не стал кривить душой, ответил по правде, как оно и есть, ответил «да». Однако, несмотря на все эмоциональные выступления членов экипажа, г-н Питько не был списан с судна. Продолжал работать, как будто ничего не произошло. Один единственный коммунист имеется в составе экипажа и вдруг его списать — за что? За сотрудничество с органами госбезопасности? Конечно, никто не решился. Вскоре после этих событий я напросился в больницу на операцию по удалению миндалин, а потом снова выехал в г. Ростов-на-Дону для подготовки к вступительным экзаменам. О дальнейшей судьбе Питько узнал, когда уже был курсантом и в период летнего отпуска побывал на м/б «Джарылгач», красуясь своей морской формой.

Оказывается, что г-н Питько по-прежнему использовал в своей нелегальной работе старые методы — организовывал «доверительные» пьянки, продолжая выдавать деньги для закупки спиртного. Однажды, за одним из таких застолий старые кочегары смогли «накачать» самого Питько спиртным, который в принципе был трезвенником. От чрезмерного принятия горячительных напитков г-н Питько, естественно, вскоре «вырубился» и его доставили в каюту, уложив спать. А в это момент поступил наряд от диспетчера порта — буксиру «Джарылгач» сниматься в порт Геленджик для буксировки оттуда освободившейся баржи. Члены экипажа, никому ничего не сообщая, подменили в машинном отделении г-на Питько, не попытавшись его разбудить. А когда тот проснулся, то оказалось, что «Джарылгач» уже вернулся вместе с баржей из Геленждика. Явный прогул по пьянке. Поэтому наш капитан «усатый» со спокойной совестью издал приказ о списании машиниста Питько как злостного алкоголика, на берег в расположение отдела кадров. Куда он потом устроился на дальнейшую работу, это уже никого не интересовало. Да и понятно почему, ведь не зря возникла среди простых работяг-тружеников поговорка: «Доносчику — первый кнут!». Мало ли что в запале рабочий люд, не подумав, может сболтнуть, даже иной раз заматериться, чтобы разрядиться. Когда царь Петр I задержался с подачей лапы якоря под кузнечную сварку, то и он сносил пару «ласковых» слов от кузнеца: «Ух, разиня, мать твою перемать/..» Ну и что? Разве тот кузнец был врагом Петру I? Конечно, нет! Поэтому о мировоззрении людей по их внешним проявлениям, видимо, далеко не всегда можно судить, тем более так однозначно, особенно таким усердным «писакам», как машинист Питько. К сожалению, подобный контингент у нас ещё долго не переводится, в этом пришлось убедиться дополнительно, но уже спустя много лет.

Решение об удалении миндалин мной было принято самостоятельно в связи с предстоящей медицинской комиссией перед вступительными экзаменами. Об этом, разумеется, никого не предупреждал, полагая, что смогу без каких-либо сочувствий или кривотолков перенести эту операцию. Однако однажды, находясь в больничной палате, в период обхода врачей увидел вместе с ними группу девушек-студенток, которые проходили своего рода практику, выслушивая от дежурного врача историю болезни и метод лечения каждого больного. Они проходили от койки к койке. Будущий штурман, притворившись спящим, воткнулся в подушку. Когда вся группа подошла к моей койке, услышал голос дежурного врача:

— А этот больной ожидает операцию по удалению миндалин… Меня «будить» не стали, и вся группа перешла к другому больному. «Слава богу — пронесло!..» Не стали заглядывать в мой рот все молодые студентки, чтобы увидеть увеличенные миндалины. Однако где-то через минуту услышал, как кто-то незаметно украдкой пощекотал подошву моей ноги. Конечно, это была моя Люся. Позже она рассказала, что моя рука, прикрывавшая лицо, находилась сверху и очень уж ей показалась знакомой. А ручные дарственные часы «Победа», с которыми я не расставался, окончательно выдали ей — кто же этот «спящий» пациент. После этого случая наши встречи продолжились и в больнице. После лекций она обычно прибегала ко мне и мы гуляли с ней по небольшому прилегающему парку, я в больничной пижаме, как и многие другие больные. Снабжала меня литературой для чтения, особо запомнилась книга Майн Рида «Всадник без головы». Чудесное было время, поэтому операцию перенес легко, без никакой боязни, хотя и было несколько дней больно глотать пищу.

После выписки из больницы выехал в город Ростов-на-Дону, выяснил заранее условия приёма в текущем году. Оказывается, образование отдельных групп на базе 10-го класса не было запланировано. Зато вместо обычных двух групп судоводителей будет набрано в этом году пять групп, т. е. 150 человек. В связи с приёмом в основном лиц, имеющих стаж работы на море не менее двух лет, образовываются также при училище месячные подготовительные курсы для абитуриентов. Поразмыслив, принял решение — не искать другой мореходки, мне нужна была «беспроигрышная лотерея». Мысленно себе поставил задачу, если в процессе подготовки на подготовительных курсах для получения «пятёрки» необходимо будет 25 раз переделать какое-либо задание, то я это выполню. Добьюсь отличных результатов.

Сдав документы в приёмную комиссию, к назначенному сроку начала работы подготовительных курсов снова вернулся в училище. Началась усиленная подготовка. Конечно, на базе 10 классов программу семилетки возобновил в памяти без особого труда. В нашей подготовительной группе оказался некий абитуриент, П. Супрун, который отслужил на севере в ВМФ пять лет. Ему эта подготовка к экзаменам давалась тяжело, поэтому он напросился сесть рядом со мной и по мере необходимости обращался ко мне за помощью. Однажды пригласил меня после занятий заглянуть в буфет вблизи мореходки. Он рассказал о трудностях и лишениях в своей жизни и попросил, чтобы я ему помог справиться с наукой, особенно с математикой. Для скрепления дружбы предложил выпить — хотя бы по сто грамм. После неоднократного отказа он заявил, что поверит в моё согласие о помощи только в случае принятия его угощения. Пришлось согласиться.

Следует отметить, что как при сдаче вступительных экзаменов, так и все четыре последующих года учёбы в училище Петя Супрун сидел рядом со мной с правой стороны. Как отслуживший на флоте, он был назначен старшиной нашей роты, что в какой-то мере ответно помогало и мне, особенно для последующих поездок к семье в Новороссийск. После окончания училища П. Супрун успешно продолжительное время трудился в портофлоте порта Ильичёвск в должности судоводителя на буксире — без особых запросов на продвижения по службе.