Русское дворянство - Борис Иосифович Соловьев

иные писались одновременно и боярином, и действительным тайным советником — чином, который хотя и не был внесен в Табель при ее издании, но существовал фактически с 1711 года.

Петровская Табель о рангах, обнародованная,24 января 1722 года, окончательно зафиксировала принцип чиновной, бюрократической выслуги. Новый закон распределил службу на гражданскую и военную. Новая система расширила количественно ряды российского шляхетства — прочной опоры феодального государства, власти самого государя. Дворяне занимали безусловно господствующее положение в обществе. В целом меры Петра привели к консолидации русского дворянства как класса господствующего, правящего, к укреплению его экономической мощи и политических позиций.

Оно пополнилось выходцами из недворянских сословий, представителями феодальной верхушки нерусских народов — таковы татарские князья Енгалычевы, украинские гетманы и полковники Скоропадские и Апостолы, Горленки и Забелы, лифляндские и эстляндские дворяне с их особыми правами. Все прослойки дворянства при Петре слились в единое целое, стали составлять единый господствующий класс.

Получение дворянского титула в связи с продвижением по службе позволило и большому количеству иностранцев, служивших в России, стать русскими дворянами.

Преимущественное право на государственную службу предоставлялось именно дворянам (имелось в виду главным образом потомственное поместное дворянство). Это право, во-первых, проявлялось в льготных условиях самого поступления на службу и, во-вторых, в более быстром продвижении по рангам. Ставка на дворян учитывала не только значение дворянства как социальной опоры самодержавия, но и его более высокий в целом образовательный уровень (дворянам было легче получить образование) и имущественную обеспеченность, Последнее было важно ввиду сравнительно низкого материального вознаграждения за государственную службу, которая считалась сословной обязанностью дворянства.

Табель о рангах предусматривала возможность поступления на государственную службу и других свободных сословий с получением соответствующих классных чинов. Но такая возможность рассматривалась как исключительная и в значительной мере вынужденная.

В Табели о рангах 1722 года говорится: «…которые дослужатся до обер-офицерства не из дворян, то когда кто получит вышеписанный чин, оный суть дворянин». Хотя это и служило различием между знатными фамилиями и выслужившимися дворянами, тем не менее перед лицом государства в своих правах они не разнились.

Своих сотрудников Петр часто выбирал из людей незнатного происхождения либо из иностранцев, которых он привлекал на службу. Такими были президент Военной коллегии генерал-фельдмаршал и светлейший князь А. Д. Меншиков, генерал-прокурор П. И. Ягужинский, вице-канцлер барон П. П. Шафиров, Я. В. Брюс, А. Вейде и др. Для возвышения своих сотрудников Петр добивался от германского императора присвоения им титулов князя и графа Священной Римской империи, лично возвел А. Д. Меншикова в княжеский титул и учредил в России титулы графа и барона.

Но среди сподвижников Петра I сохранилось и много представителей старинной знати — Б. П. Шереметев, ставший графом и генерал-фельдмаршалом, князья Дмитрий и Михаил Голицыны, князь Я. Ф. Долгоруков и князь Н. И. Репнин, братья царицы Марфы графы Ф. М. Апраксин (генерал-адмирал) и П. М. Апраксин.

Начиная с Петра I принцип происхождения был заменен принципом личной выслуги. Монарх стоял на вершине пирамиды чинов, и критерии продвижения по служебной лестнице полностью стали зависеть от него. Не происхождение, а заслуги перед царем, и государством стали основой для продвижения и возвышения по служебной лестнице. Сам же принцип личной выслуги усилил власть самодержавия над дворянством.

Петр I подтверждал, что «никому, кроме нас и других коронованных глав, не принадлежит, кого в дворянское достоинство гербом и печатью пожаловать».

В большинстве европейских государств служба монарху была привилегией членов феодального сословия. В России она стала для них обязанностью. Фактически в петровское время это была служба пожизненная. Табель о рангах увеличивала служебное бремя для представителей дворянского класса, дополнив его еще и обязанностью учиться. Поэтому в целом новый закон усиливал бюрократизацию самого правящего класса России, что нашло отражение в статьях, подчеркивавших преимущество рангов и чинов, получаемых за государственную службу, а также определявших порядок предоставления дворянского достоинства за службу в армии и гражданских учреждениях.

Из представления о том, что наиболее присущее дворянину занятие — служба офицером, закономерно вытекало то, что каждый офицер должен быть дворянином, поскольку уже по своей социальной роли он занимает «дворянское» место в обществе. Возведение в дворянство стало наиболее естественной наградой за службу.

Дворянство при Петре I начало именоваться иностранным словом «шляхетство», и дворянин превратился, соответственно, в шляхтича. Термин «шляхта» происходит от общего названия благородного сословия в Польше, на Украине и в Великом княжестве Литовском. В том же значении этот термин стал употребляться и в России.

Впервые это слово встречается в одном из указов 1712 года, затем повторяется в Табели о рангах 1722 года. Однако термин «шляхетство» в России не прижился и был вытеснен более привычным словом «дворянство». В последние годы царствования Петра I и его ближайших преемников оба эти слова одинаково были в ходу, но со времен Екатерины II слово «шляхетство» совсем исчезает из обиходной речи. Кстати, после раздела польских земель и присоединения их части к Российской империи шляхта этих земель была признана в российском дворянстве.

Стремление Петра организовать государство по военным образцам, естественно, влекло за собой усиление роли военных в обществе и государстве. Нет сомнения, что государственная и военная реформы привели к достаточно четкому разделению военной и гражданской служб, что и было зафиксировано в Табели о рангах. Но вместе с тем петровские реформы знаменовались широким распространением практики участия профессиональных военных в государственном управлении. Это проявлялось не только в легкости назначения военных на гражданские должности, но и в весьма частом их использовании (особенно гвардейцев) в качестве эмиссаров царя, высших учреждений. Обычной картиной были командировки сержантов и офицеров гвардии в губернии^ провинции и уезды, где они, имея чрезвычайные полномочия, исполняли роль своеобразных «толкачей» и «погонял». За неисполнение указов они имели право любых чиновников «посадить в оковы, на цепи и в железа» и держать их там неограниченное время.

Петр I, начав службу с нижних чинов, собственным примером показывал всему служивому люду, что только служба способствует занятию дворянином того места и положения в обществе и государстве, которое определяется его чином. Согласно идее Феофана Прокоповича, самодержец поставлен на вершину «чинов», является высшим «чином», в который его определил сам Бог, поручив ему нелегкую «службу» управления подданными.

Табель о рангах несколько объединила, но совсем не примирила русское дворянство, остававшееся весьма разнородным. Родовитое дворянство никогда не могло примириться с демократичной петровской Табелью, пытаясь взять реванш в более позднее время. Петровская Табель о рангах, делавшая дворянином всякого, дослужившегося до обер-офицерского чина по военной и до коллежского асессора по гражданской службе, составляла предмет, весьма щекотливый для дворянства — его больное место.

Большинство наказов на разные лады заявляют, что жаловать дворянство может один монарх, «коренное, родовитое дворянство не может помириться с