Надеюсь, она не узнает (СИ) - Анна Шнайдер

втянули, то я вроде как становлюсь соучастником, причём не по собственной воле, а по воле собеседника, который решил поделиться со мной собственным восторгом. Так было у Кира, да. Он делился с Костей своим восхищением Миленой, сравнивал её со мной… Не в мою пользу, естественно. Мой школьный товарищ вяло отпихивался и — да — шуточки про нас с Миленой не поддерживал. Скорее, пытался устраниться, но Кир ему не давал, день за днём заводя разговор об одном и том же.

Да, нужно быть справедливой: Костя не заслуживает того, чтобы я на него сердилась и обижалась. Случившееся — дело рук, точнее, члена Кирилла. И теперь, после того, как мы с Костей… хм… поговорили — я начала понимать, что друг и сам был, мягко говоря, не в восторге от ситуации, в которую его добровольно-принудительно макнули. Он вёл себя как человек, которому тяжело и неприятно. И который мне сочувствует. Мне, а не Киру…

Про объятия я предпочла не думать — отчего-то воспоминания о тёплых руках Кости, которые легко гладили меня по спине, превращались в целый табун волнующих мурашек и тяжесть внизу живота. И сразу становилось стыдно. Нет, не перед Киром — перед ним мне не было бы стыдно, даже если бы я переспала с доставщиком пиццы.

Перед Костей. Он всё-таки мой друг, поддержал меня, как мог, — а я при этом умудрилась погрузиться в чувственность и ощутить желание по отношению к нему. Знал бы он — офигел бы, наверное. Между нами, несмотря на все детские подколки, никогда ничего не было, кроме дружбы.

Интересно… а могло бы быть?

Почему-то эта мысль выбила меня из колеи, причём надолго. Я пыталась представить, что рядом со мной не Кир, а Костя… и это неожиданно волновало до мурашек. Особенно когда я воображала нас не за кухонным столом, а в кровати. Как он трогает меня, как целует…

Неловкость и стыд усилились, и я даже сходила в ванную, умыла лицо, остужая горящие щёки. Кошмар! Надеюсь, Костя о подобных моих фантазиях никогда не узнает.

26

Вера

Кир вновь пришёл раньше. Хотя как — раньше… Просто последние полгода он приходил сильно позже, поэтому нынешнее почти вовремя воспринималось мной как раньше. На самом деле — не более чем на полчаса. Но мне и этого хватило, чтобы встревожиться.

Что опять? Ресторан? Или он что-то другое придумал? Учитывая тот факт, что Кир в очередной раз притащил домой веник — то есть букет алых роз, снова забыв о том, что такие цветы любит Милена, а не я, — значит, что-то всё-таки придумал.

Я к этому времени чувствовала себя выжатым лимоном — Катя после сна гиперактивничала, гулять мы не пошли из-за сильного дождя со снегом, поэтому дочка методично растаскивала квартиру по камешку. И к половине седьмого, когда Кирилл появился на пороге дома, я чувствовала только дикое желание лечь и уснуть. Можно прям посреди коридора.

Поэтому, когда Кир встал передо мной на колени, я даже не особенно удивилась. Пусть хоть танец маленьких лебедей исполняет.

— Верунь, — муж улыбнулся своей фирменной улыбкой: «Кто молодец? Я молодец!», — знаю, что виноват, в последнее время уделял тебе мало внимания из-за проблем на работе…

Хм, интересно, что сказала бы Милена, узнав, что Кир назвал её «проблемой на работе»? Да уж, проблемка. Когда ты каждое утро начинаешь с минетика в туалете — это же жуткая проблема, разве нет?

Вот у меня каждое утро начинается с высаживания Кати на горшок. И никаких проблем. Вообще!

— Надеюсь, ты меня простишь, — с пафосом продолжал Кир. А я сразу вспомнила, как он писал Косте: «Надеюсь, она не узнает». Забавно… Если не узнаю, то и прощать вроде бы не за что, так? Тогда за что же он извиняется? — И чтобы легче было прощать… вот!

Муж достал откуда-то из-за спины продолговатый футляр, такой же алый, как и букет. Я равнодушно на него покосилась, а Катя, само собой отреагировав быстрее замученной и заторможенной матери, схватила протянутое Киром и с визгом бросилась в гостиную.

— Эй! — искренне возмутился муж, пока я почти дьявольски хохотала над этой ситуацией. — Катя! Отдай! Это маме!

— Не дай, не дай, не дай, не дай! — восторженно раздалось уже из комнаты, и рассерженный Кир ломанулся следом. Я схватила его за пиджак, едва не оторвав воротник, и остановила на пороге.

— Донт вори, би хэппи, — вздохнула, глядя на обескураженное лицо Кирилла. — Провожу ликбез. Чем старательнее ты пытаешься что-то отнять у ребёнка, тем больше он сопротивляется, а потом ещё и орать начнёт. Громко.

Кир нахмурился.

— Тогда… как?

Как… как жаль, что мне некуда уйти. Я бы свалила прям сейчас из этого кошмара, в котором жила последние полгода.

— Никак. Либо жди, пока сама отдаст, либо пытайся отвлечь.

— Как?

— Иди лучше на кухню, — хмыкнула я, закатив глаза. — Цветы в воду поставь, поужинай. А с Катей я сама разберусь.

— Ладно, — просиял Кир и поспешил убраться прочь, даже не подумав поцеловать меня.

И этот мужчина хочет что-то там вернуть? Да зачем? Он же ко мне как к удобному аксессуару относится, а не как к человеку. Я для него — словно машина, у которой вдруг забарахлил моторчик. И корпус слегка покоцан, надо бы подновить мордашку-то. Он даже не помнит, какие у меня любимые цветы! И украшения…

Я подошла к Кате и после недолгих уговоров забрала из её рук подарок Кира. Ну, что и требовалось доказать — внутри был золотой браслет с красными камнями. Я не ношу золото, никогда не носила. Золото любит Милена! Видимо, с ней меня Кир и перепутал.

Захотелось открыть окно и выкинуть браслет «за борт». Но это было бы слишком, после такого скандал неизбежен, а сил скандалить у меня не имелось.

Поэтому я позволила Кате засунуть украшение в ящик с игрушками.

27

Вера

После ужина Кир явился в гостиную и стал играть с дочкой. Точнее, Катя сама начала с ним играть — соскучилась, я-то ей успела за день надоесть. Вот она и прыгала на Кирилле, пока он не взмолился о пощаде.

— Потерпи, — ответила я нейтральным тоном, посмотрев на часы. — Ещё немного, и я пойду её мыть и укладывать.

— Сегодня, я надеюсь, ты придёшь ко мне? — тут же откликнулся Кир, и мне моментально захотелось в него плюнуть. Или послать матом. А можно и то и другое.

— Не знаю, посмотрим, — сказала я всё так же вежливо и замерла, когда муж почти