Левиафан - Дэвид Линн Гоулмон

Голдинг сделал, как велено.

Алиса с Вирджинией обменялись взглядами. Еще ни разу группа «Событие» не прибегала к такой строгой изоляции ради безопасности.

— Что ж, давайте выясним, кто атаковал нас, а? — бросил Найлз с кивком.

— И узнаем, кто предатель, — добавил Пит.

Ломбард «Золотой город», Лас-Вегас,

Невада

Старика, целый час просидевшего на остановке городского автобуса, никто не заметил. Алюминиевый ходунок стоял перед ним — просто старик дает отдых своему пожилому телу.

Его зоркие глаза наблюдали за магазинчиком через улицу. Пока что он не распознал одного работника ломбарда «Золотой город». Жара стояла почти невыносимая, но старик вел себя так, будто наслаждается солнцем.

Вдруг его взгляд засек в магазине нечто, заставившее повернуть голову так, чтобы лучше видеть происходящее за зеркальным стеклом витрины. Наконец узнав знакомое лицо, он кашлянул. В прошлом он уже не раз сталкивался с этим человеком и знал, что тот — фаворит начальства. Его фотографическая память вернулась на два года назад, в пустыню Аризоны, а потом — в прошлый год, к духоте Амазонки. И с удовлетворением отметил, что память исправно подсказала имя чернокожего: Менденхолл, штаб-сержант Менденхолл. Приятно знать, что некоторые вещи не изменились за год, пока он… отсутствовал.

Неуклюже встав на ноги, старик медленно двинулся через оживленную улицу, тяжело опираясь на алюминиевый ходунок. Какой-то автомобиль, просигналив, вильнул на другую полосу, но старик не отводил взгляда от ломбарда на той стороне. Услышав гудок, чернокожий поднял голову и поспешно устремился открывать дверь.

Второй лейтенант Уилл Менденхолл придержал дверь для старика, выразившего благодарность кивком. Старик не знал, что бывший сержант после миссии на Амазонке получил шпалу второго лейтенанта.

— Машина вас чуть не ухайдокала, — заметил Уилл, быстро дав двери закрыться за спиной пришедшего и бросив взгляд на часы. Увидев глубокие морщины, прикинул, что старому джентльмену самое малое лет восемьдесят. Совершенно седые усы аккуратно подстрижены, а глаза для человека столь преклонных лет удивительно синие и выразительные.

— Хотел я швырнуть свои ходунки в хитрозадого ублюдка, да что б я делал потом?

— Ага, грешно вас винить, тутошний народ жутко торопится попасть в никуда, — прокомментировал Уилл. — Ну, чем этаким могу помочь?

Старик поднял с ходунка правую руку, испещренную пигментными пятнами, разыгрывая шутливую капитуляцию.

— Поймал ты меня, сынок. Я… я только хотел ощутить это кондиционирование воздуха на минутку, прежде чем вернуться обратно на чертову остановку. Пропустил автобус — дьявол, взял да и заснул.

Менденхолл с улыбкой кивнул:

— Еще бы. Если хотите, у стойки есть сиденье. — Он снова бросил взгляд на часы, зная, что капитан Эверетт позвонил пять минут назад и приказал сдать пост у ворот 2. — А мне сейчас надо закругляться и сматываться.

— Спасибо, но мне и тут хорошо. Воздух прохладный, а через окно видно, когда подойдет чертов автобус, по все равно спасибо, сынок.

Уилл уже хотел отвернуться, когда вторая рука посетителя соскользнула с ходунка, и он начал падать. Уилл поспешно подхватил старика, оказавшегося куда тяжелее, чем казалось с виду.

— Эй, вы в порядке? — осведомился Уилл.

Старик поднял руку, ухватившись за предплечье Менденхолла и искусно поместив туда маячок размером не больше микроба, впрыснутый иглой, кажущейся всего лишь заусенцем на перстне старика. Ощутив укол, Менденхолл зашипел.

— Ох ты… ох… извини. Это старое обручальное колечко видало и лучшие деньки. — Старик наконец-то ухватился за рукоятки ходунка, и Уилл потер тыльную сторону предплечья. — Жена уже померла лет как одиннадцать, а я просто поленился снять это побитое кольцо. — Пошарив в кармане, старик выудил носовой платок. — Ты чуток поцарапался, лучше вытри.

— He-а, все нормуль, залеплю пластырем, как пойду в подсобку, — вскинул ладонь Менденхолл. — Вы уж теперь полегче. Если нужна помощь, чтоб перейти улицу, попросите клерка за стойкой, он вас переведет.

— Весьма обязан, сынок, весьма обязан, но погляди-ка, вот и чертов автобус. — Улыбнувшись, старик направился к двери. Покачав головой, Уилл снова распахнул ее для посетителя. Помахал, когда старик медленно подошел к бордюру и, поглядев в обе стороны, начал пересекать улицу.

Потирая царапину, Менденхолл смотрел, как старик помахал ему, снова покачнулся и улыбнулся, когда двери автобуса открылись. Уилл отвернулся и прошел в подсобку, или ворота 2, как это именовалось, а оттуда — в подземный лабиринт, ведущий к совершенно секретной группе «Событие».

Пройдя в хвост автобуса, где не было пассажиров, старик прислонил ходунок в проходе и тяжело опустился на широкое заднее сиденье. Посмотрев в последний раз через тонированное стекло автобуса, проводил взглядом ломбард «Золотой город». При мысли о чернокожем, стоявшем настолько близко, глаза его сузились: прикончить его можно было куда внезапнее и куда приятнее. Однако старику хотелось, чтобы Менденхолл оказался с другими членами группы «Событие», чтобы они встретили свою участь одновременно. На них обрушится его гнев, его воздаяние.

Подняв руку, он содрал седые усы с верхней губы, стащил седой парик, достал бутылку лосьона с алоэ, выдавил его на ладонь и стал медленно втирать в кожу лица, растворяя клей, с помощью которого были созданы реалистичные морщинки и нанесенные гримом пигментные пятна.

Почувствовав, что лицо очистилось, он стал смотреть на вереницу казино, пролетающих мимо, и тут полковник Анри Фарбо, архивраг группы «Событие», пропадавший весь прошлый год, увидел отражение собственного лица в окне, в котором теперь осталось очень мало человеческого. Как и все остальное, он лишился его в бассейне Амазонки больше года назад.

Фарбо потерял жену Даньеллу, пока сам, вопреки всем естественным инстинктам, помогал группе «Событие» спасти жизни студентиков, отправившихся к золотым копям Эльдорадо. И жив остался лишь из-за момента слабости, вызванного полковником Джеком Коллинзом и его героизмом при спасении группы. Он помогал Коллинзу и поплатился за эту слабость тем, что утратил жену.

Да, полковник Анри Фарбо нуждался в том, о чем вожделел весь последний год — мести людям, из-за которых лишился всего — Даньеллы и веры в себя. Джек Коллинз и остальные узнают, что Анри Фарбо был здесь, а повинные в том, что он посчитал себя человеком, умрут.

И он припечатал ладонь к стеклу, напрочь перекрыв свое отражение.

Комната была погружена в непроглядную тьму. Человек, сидевший на кровати, потирал запястье, натертое браслетом наручников. И думал лишь о том, как избавиться от этих наручников, одним концом примкнутых к раме кровати, а вторым — к его правому запястью. Хотя биться об заклад он бы не стал, ему казалось, что он знает, как избавиться от этой докуки. Откуда он это знал — было свыше его понимания. Пожилой человек — надо полагать, его доктор — сказал, что день-другой после пробуждения память его будет нестойкой, но мысль, что он помнил, как избавиться от наручников, как-то тревожила и озадачивала. Он что, преступник? Поэтому? Кроме того, он видел нескольких человек, мужчин и женщин, заходивших в его затемненную комнату проведать его и принести еду. По рассмотрении он решил, что справиться с ними физически тоже способен.

Он откинулся, прислонившись к изголовью стальной койки, думая о том, что может вспомнить. Но в голову пришла лишь его смерть. Мысль как минимум странная, потому что ответ был перед ним, как на тарелочке, поскольку он явно не мертв.

Сквозь стену и сталь за спиной он ощущал движение, понимая это по трепыханию под ложечкой, говорившему, что они движутся. Время от времени он замечал, как графин с водой на ночном столике покачивается, выдавая, что везущее их транспортное средство поворачивает. Следовательно, он на корабле, подсказывали крохи сохранившихся воспоминаний.

Дверь открылась. Он заслонил глаза свободной рукой, когда в комнату ступил один, а может, два человека. Они быстро закрыли дверь, отрезав свет, льющийся из коридора. Послышалось шарканье, и в тусклом свете загоревшейся настольной лампы стал виден старик-доктор, но в глубине комнаты чувствовалось еще чье-то присутствие. Неведомое лицо стояло у двери и наблюдало за ним. Он знал это, чувствовал.

— Ну, друг мой, пора вам нас покинуть, — с полуулыбкой промолвил доктор.

— Вы кто? — спросил человек, не делая попытки сесть.

Доктор засмеялся. Вернее, горестно хмыкнул без малейшего намека на веселье.

— Прошу прощения, но не больше ли вас заботит вопрос о том, кто вы?

— Я знаю, что это довольно скоро придет, но если я вас покидаю, то хотел бы знать, кто вы.