Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

А после ужина нам кино показывали в летнем кинотеатре, каждый вечер — новое. По закону подлости, уже на второй день моего тут пребывания привезли фильм про жёлтый чемоданчик. Зараза. Зря я надеялся, что его или вовсе не покажут или хоть сделают это ближе к концу смены. Ни фига! Привезли. Разумеется, девчонки из нашей палаты меня мгновенно узнали. Да и другие ребята нашего отряда быстро вспомнили, где эту физиономию видели. Мы ведь трижды в день ели в одной столовой, за одним длинным столом.

После фильма пришлось мне лезть на сцену, уйти было совершенно невозможно. А поскольку следующий киносеанс тут должен был состояться лишь вечером следующего дня, то на сцене я проторчал, отвечая на разные вопросы и рассказывая истории о съёмках, часа полтора. И это ведь я всего в одном фильме снялся. Как же, интересно, профессиональные актёры из положения выходят? Не все же могут позволить себе личный автомобиль с охраной. Ведь им, наверное, приходится гримироваться каждый раз, когда нужно сходить в булочную за хлебом…

— Наташка, не дури! Надевай!

— Зачем?

— Надевай!

— Санечка, ну сама подумай, зачем он мне? Посмотри на меня, я ведь плоская, как доска.

— Надевай! Там мальчишки будут.

— Ну и что?

— Они станут на тебя смотреть.

— Пусть смотрят, мне наплевать. Что мне скрывать-то?

— Надевай.

— Не буду.

— Валентина сказала, что девочки идут на пляж только в купальниках с верхом. Обязательно.

— Выше пояса я выгляжу, как мальчишка. Мне хватит и плавок.

— Нет. Наташ, надевай по-хорошему. Всё равно Валентина тебя прогонит с пляжа переодеваться. В первую смену так было уже, нашлись две умницы, что без верха притащились. Она их обеих прогнала, купаться не пустила.

— Так сурово?

— Угу. Надевай.

— Саш, да я не умею. Никогда не надевала такую штуку.

— Это не беда. Давай, я покажу тебе, как правильно.

Моя идея притащиться на пляж «топлесс» провалилась. Сашка не пустила, заставила надеть лифчик. Впрочем, судя по её словам, вожатая всё равно прогнала бы меня в таком виде с пляжа. А мне ведь действительно лифчик пока что и не нужен — нечего мне в него класть. Никаких намёков на растущую грудь у меня нет. В отличие от той же Сашки. У неё, кстати, грудь уже вполне заметна. Разумеется, на девушку она пока ещё не тянет, видно, что это всего лишь девочка, но и с мальчиком, как меня, её уже не перепутаешь.

В нашей палате, помимо меня, только Лиза Самохина такая же плоская. И, как мне кажется, несчастная девочка сильно переживает по этому поводу. Стесняется и даже бросает на меня сочувствующие взгляды. А мне как-то всё равно. Я же знаю, что грудь точно вырастет, никуда от этого не деться. К сожалению. Года через два я начну превращаться в девушку. Интересно, как это будет происходить в моём случае? Сейчас-то я ещё ребёнок, мальчики меня не интересуют, а вот года через три, наверное, начнут интересовать. Или не начнут?..

Глава 28

Бездельничать в лагере я смог дней десять. Потом мне это банально надоело. Подъём, зарядка, линейка, завтрак, пляж (или прогулка по парку с Сашкой, если прохладно), обед, сон, полдник, прогулка, ужин, кино, сон. Всё однообразно. Как Сашка тут три месяца терпеть собирается? Я и двух недель не выдержал, захандрил. Правда, Сашка в первую смену в кружок кройки и шитья записывалась. Говорит, ей нравилось. Это она во вторую смену не стала туда ходить из-за меня. Мне-то шитьё совсем неинтересно.

Заметив, что мне стало скучно в лагере, Сашка, как могла, пыталась меня развлекать. Даже агитировала пойти записаться вместе с ней в кружок рукоделия. Но это меня не заинтересовало. Из всех кружков в лагере некоторый интерес вызвал у меня лишь шахматный кружок. В шахматы я играл довольно-таки неплохо, где-то на уровне первого разряда. Но в шахматный кружок не хотела записываться Сашка, так как она играть вовсе не умела, да и не хотела учиться. Заглянул я в библиотеку. Убого. Стоящих книг или вовсе нет, или они все на руках. Поэтому мы с Сашкой вдвоём и бродили часами по лагерю, убивая время разговорами ни о чём.

А потом Сашка, чтобы не скучать, подкинула мне идею. Приближался родительский день. День, когда ожидается массовый заезд в наш лагерь всяких там мам-пап-бабушек-дедушек. Разумеется, будут различные выступления местной самодеятельности. Вот Сашка и предложила мне тоже поучаствовать с моей сказкой про Федота. Правда, она длинная, её часа два читать нужно, а то и поболее. Ну, раз делать всё равно нечего, со скуки я согласился.

Пошли мы, значит, с Сашкой к директору, который координировал вопросы подготовки к родительскому дню, рассказали ему о моих талантах выдающихся. Фрагмент сказки я ему прочёл. Узнав о том, что эту сказку я уже читал со сцены районного дворца пионеров, директор обещал подумать над моим предложением и к вечеру решить, можно ли мне выступать. И ненавязчиво так поинтересовался, в каком именно дворце пионеров я эту сказку читал. Ну, с этим всё понятно. Директор опасается за свою кормовую часть и, прежде чем выпускать меня на сцену, хочет по своим каналам узнать, безопасна ли сказка в политическом плане и не настучат ли ему по голове за её публичное чтение.

К вечеру, правда, директор так ничего и не решил. А вот на следующий день, незадолго до обеда, наша вожатая Вероника нашла меня с Сашкой в парке и сказала, что нас двоих срочно хочет видеть директор. Ага, значит, он принял какое-то решение.

Как я и предполагал, про сказку директор лагеря получил информацию, что она вполне нейтральна, можно выступать. На моё же замечание о том, что сказка длинная, читать её долго, мне было сказано, что так даже лучше. Дело в том, что летний кинотеатр, где планировались выступления самодеятельности, в нашем лагере не слишком большой. Всех прибывающих родителей наверняка не вместит, и директор каждую смену выдумывал, куда девать лишних родственников и чем их развлекать. В лагере же помимо летнего кинотеатра была ещё одна сцена — в доме творчества. Зрительских мест там было даже меньше, чем в кинотеатре, потому сцена обычно простаивала. Набрать самодеятельности для выступления на двух сценах одновременно директор не мог. А тут я. Вот меня он и решил выставить в доме творчества с моей сказкой, чтобы, значит, я оттянул на себя тех, кому в кинотеатре мест не достанется. По крайней мере тех, у кого дети сами выступать не будут. Понятно ведь, что родители участвовавших в самодеятельности ребят всё равно пойдут смотреть на своих детей, пусть даже им и придётся стоять во время выступления в проходе. Большинство же остальных, предположительно, должны прийти ко мне…

— Ох, тёть Нин, честное слово, больше не могу. Не лезет, — тяжело откидываюсь я на спинку скамейки в парке.

— Наташенька, а с клубничным вареньем пирожок хочешь? — суёт мне в руки пирожок размером с четверть батона Сашкина мама. — Свежий, я вчера их пекла.

— Тёть Нин, у меня сейчас еда из ушей полезет.

— Ну, хоть чуть-чуть. Попробуй, пожалуйста.

— Не могу. Лопну.

— Нин, оставь ребёнка в покое, — вступается за меня Сашкин папа. — Неужели не видишь, ты её перекормила. Ей может стать плохо.

— Серёж, но она такая худенькая. Сашка наша всю зиму к ним обедать-ужинать ходила. Домой только спать возвращалась, да и то не всегда. Вот я и хочу угостить Наташеньку. Когда-то ещё доведётся.

— Угостила. Ребёнок сам знает, сколько ему есть. Раз организм больше не принимает — нечего пихать силком.

— Ох, спасибо Вам, дядь Серёж. Тёть Нин, не обижайтесь, я правда наелась. Мягко говоря. И это мы ещё на полдник не пошли.

— О-хо-хо. Ну, наелась, так наелась. Саш, может, ты пирожок с клубникой будешь?

— Не, мам. Мы же не голодные тут. Нас хорошо кормят. Куда ты целую корзину еды привезла? Зачем столько?

— С собой возьмёте. Кормят — это хорошо. Но с домашней стряпнёй казённая не сравнится. Вы целый день на воздухе носитесь. Набегаетесь, кушать захотите.

— Мам, нас четыре раза в день кормят. Мы не голодные.

— Всё равно, возьмите с собой. Подружек угостите.

— Тёть Нин, — улыбаюсь я, — к подружкам ведь тоже родители приехали. Они сами нас угощать наверняка будут.

— Девочки, не спорьте со мной! — строго говорит Сашкина мама, откусывая здоровенный кусок пирожка, от которого только что отказались мы с Сашкой. — Что не доели — возьмёте с собой. Не везти же мне всё это обратно в Москву!

Как я и предполагал, после выступления самодеятельности родительский день в нашем лагере плавно перетёк в грандиозный жор. Родители отчего-то в массе своей считают, что их детей недокармливают и привозят еду чуть ли не мешками. Сашкина мама, например, привезла нам с Сашкой на двоих здоровенную корзину, полную различных вкусняшек. Мой-то папа, понятно, приехать не мог, куда ему, вот Сашкины родители после моего выступления и захватили меня в плен, а затем принялись пытать пирогами, бутербродами, котлетами и варёной курицей.