Вождь и призрак - Колин Форбс

Борман сник, потрясенный тем, как самозванец использует буквально все возможности, лишь бы выдать себя за настоящего фюрера.

Глава 13

«Выясните местоположение ставки фюрера…» «Определите, кто управляет немецкой военной машиной…»

Такой сценарий разработал для Линдсея полковник разведывательной службы Браун, когда Линдсей покидал Райдер-стрит в Лондоне. Линдсей употребил слово «сценарий», поскольку атмосфера в Волчьем Логове была несколько театральной. Казалось, все основные персонажи играют строго заданные роли.

Спустя две недели после своего приезда он уже мог ответить на оба вопроса, которые так интересовали Лондон. Волчье Логово притаилось в ужасных сосновых чащах Восточной Пруссии, где туман, похоже, вообще никогда не рассеивается, и день из-за этого кажется ночью.

Из разговоров с Гюнше, адъютантом фюрера, и таинственной Кристой Лундт, из некоторых фраз, оброненных Мартином Борманом, а также из подобострастного поведения Кейтеля и Йодля явствовало, что Гитлер принимает важнейшие решения самостоятельно.

— Когда вы раздобудете эту информацию, — ласково посоветовал ему перед отъездом Браун, — доберитесь до Мюнхена и свяжитесь с нашим агентом. В любой понедельник ровно в одиннадцать утра вы должны подойти к собору Божьей Матери. Прикурите сигарету и сунете ее в рот ЛЕВОЙ рукой. Сделаете несколько затяжек, выбросите окурок и загасите его ЛЕВОЙ ногой. Агент даст понять, что это он — или она, — назвав свое имя — Пако. Вы ответите: «Когда я был в Риме…» Пако будет руководить вашими действиями и переведет вас через швейцарскую границу…

— А если меня схватит гестапо? — спросил Линдсей.

Браун ответил не сразу, он довольно долго молчал и бесцельно теребил предметы, лежавшие на столе. Полковник, конечно, не сбрасывал со счетов и такой возможности, однако предпочитал говорить о неприятных вещах как можно туманнее. Он ни разу в жизни не был на поле боя.

— Мы учли и такой поворот событий, — наконец сказал он, не глядя на Линдсея.

Браун понимал, что, сколько бы ни продлилась война, его все равно не забросят в тыл врага и он не окончит свои дни в медленных муках где-нибудь в застенках гестапо. А перед человеком, который сидел напротив него за столом, маячила именно эта перспектива.

Браун откашлялся и продолжал:

— Если дойдет до этого и вы сообщите им о существовании нашего агента по имени Пако, они, скорее всего, приведут нас на встречу к собору Божьей Матери. Тогда вы, закуривая, поднесете спичку к сигарете не левой рукой, а ПРАВОЙ. Вы же, если уж на то пошло, правша! А когда сделаете Несколько затяжек, то растопчете окурок ПРАВОЙ, а не левой ногой. Это насторожит Пако, и он не станет объявляться…

— Очень умно. — Линдсей машинально достал сигарету и сунул ее в рот правой рукой. Потом вдруг сообразил, что делает, замер и поднял глаза на Брауна. Полковник смотрел на сигарету, словно загипнотизированный. — Пако, — продолжал Линдсей, закурив сигарету, — это мужчина или женщина?

— Этой информации вам лучше не иметь, — лаконично ответил Браун.

Лежа на кровати в комнате, которую ему отвели в Волчьем Логове, Линдсей отчетливо припомнил, как окаменело лицо Брауна, когда произошел инцидент с сигаретой.

О Боже, в уютном кабинете на Райдер-стрит все казалось таким простым и ясным! Линдсей полетит — как он и сделал — в район Бергхофа и спрыгнет с парашютом. Немного сноровки и, разумеется, везенья — и он добудет информацию, интересующую высшее руководство — боссов с Даунинг-стрит, полагал Линдсей, а добыв ее, убежит в Мюнхен.

Перед отъездом он часами изучал железнодорожные карты и план города. Железная дорога, которая вела из Зальцбурга в Мюнхен, проходила рядом с Берхтесгаденом, и обычно поездка до Мюнхена занимала около часа. Линдсей выучил наизусть план всего города. Добравшись до Мюнхена, он намеревался как можно скорее встретиться с Пако. А затем подпольщики переправят его в Швейцарию…

Теперь он находился в шестистах милях к северо-востоку от Мюнхена, в унылых дебрях Восточной Пруссии. И как добраться до Мюнхена, до Пако и до Швейцарии — не имел ни малейшего понятия. Через несколько часов после двухнедельного ожидания, истрепавшего ему все нервы, он должен был встретиться с фюрером. Линдсей все еще вспоминал Райдер-стрит, когда дверь тихо притворилась, и в комнату проскользнула Криста Лундт. Ее красивая грудь бурно вздымалась.

— Ну, а на этот раз что стряслось?

Линдсей вскочил с кровати и, пристально глядя на Кристу, приблизился к ней. В ее лице не было ни кровинки, но когда она заговорила, голос звучал тихо и спокойно:

— Почему вы говорите «на этот раз», словно я какая-то нервная дамочка?

— Ближе к делу!

— Будто мало у вас… у нас… было неприятностей с этим абверовцем Гартманом, который все тут вынюхивает и лезет с бесконечными расспросами! Он торчит тут уже две недели… вы знаете…

— Ближе к делу! — повторил Линдсей.

— Приехали гестаповцы. Они спрашивали о вас…

Мысли о Райдер-стрит вмиг куда-то улетучились.

В военное время серьезнейшие события подчас зависят от пустяков. В тот же вечер полковник Браун чуть не распрощался с жизнью.

Было самое начало марта. В девять часов вечера Браун возвращался в свой кабинет на Райдер-стрит. Для этого требовалось пройти по большому открытому пространству Пикадилли. Браун с большим трудом брел по Доувер-стрит. С реки поднимался густой туман… не видно было ни зги.

Браун, конечно, мог разглядеть свою руку, поднеся ее прямо к лицу… но и то с трудом. Капли влаги оседали на лице, холод из-за повышенной влажности ощущался особенно сильно. Площадь, похоже, была пустынна. Стояла гробовая тишина: густой серый туман поглощал все звуки. Браун на ощупь продвигался вперед. В такую погоду запросто можно сойти с тротуара и незаметно очутиться на мостовой.

Уличные фонари не горели. Тьма была хоть глаз выколи. Даже если откуда-нибудь из окна, сквозь неплотно задернутую штору просачивался свет, он все равно пропадал в тумане. Браун услышал хлюпанье своих ботинок, звук был тихий и противный. Затем вдруг до него дошло, что его ботинки совершенно не намокли. Звук издавала чья-то чужая обувь….

За его спиной!.. Только без паники! Браун инстинктивно прикоснулся к нагрудному карману под плащом. Зря он вынес на улицу после собрания эти бумаги! Но ему хотелось спокойно изучить их в своем кабинете.

Браун пожалел, что не попросил Тима Уэлби, своего помощника из Превуда, пропустить с ним за Компанию по рюмочке. Уэлби проявил себя как очень ценный сотрудник. Спокойный и внимательный, он мог перелопатить гору материала! Оказавшись на Райдер-стрит, Уэлби частенько часами торчал в офисе и задерживался допоздна, когда все уже расходились по домам…

Браун резко остановился и прислушался. Слабый звук шагов позади тоже прекратился. Да это просто его фантазии! Нервишки пошаливают! Он стареет и становится чересчур осторожным. Браун приосанился и двинулся дальше. Но где же, черт подери, Пикадилли?

Шаги — в такт его решительной поступи — возобновились. Теперь он в этом не сомневался. Как бы Брауну хотелось иметь при себе револьвер тридцать восьмого калибра, лежавший в запертом ящике письменного стола! Как назло, именно в тот момент, когда оно так нужно, оружие осталось в проклятом ящике!..

Внезапно в тумане замаячила огромная тень… словно левиафан… И Браун слишком поздно услышал неторопливое пыхтенье мотора. Он наткнулся на проезжавший мимо двухэтажный автобус и ударился головой. В глазах помутилось. Браун упал навзничь, зацепился ногой за какой-то выступ, но все же приподнялся и, подавшись вперед, принялся ощупывать свое тело.

Лоб был окровавлен… да, явно окровавлен. Но откуда текла кровь — неизвестно. У Брауна вдруг промелькнула мысль, что, наверно, у него сотрясение мозга, и он тут же почувствовал головокружение. О Господи! Оказывается, он, сам того не подозревая, шел по проезжей части Пикадилли! Вдруг, откуда ни возьмись, появилась рука и цепко схватила его.

— С вами все в порядке? Вы налетели прямо на автобус…

В голосе звучала искренняя тревога. В голосе Тима Уэлби.

— Как вы думаете, может, мне не стоит пить? — громко спросил полковник Браун.

— Рюмка бренди вам не повредит, — ласково откликнулся Уэлби.

Они сидели в углу «Рыжего льва», бара, расположенного в самом конце Джермин-стрит. Дело в том, что Уэлби проводил своего шефа на Райдер-стрит, куда полковник отправился, невзирая на свое состояние: он считал, что должен положить бумаги в сейф. А затем Уэлби предложил ему немножко прогуляться и зазвал в бар.

Браун потягивал бренди и оглядывал посетителей. Бар был в старинном стиле, с массивной, полированной стойкой. Бармен стоял на дальнем конце, протирал бокалы и, конечно же, ничего не слышал. Рядом стоял американский солдат: он увлеченно беседовал с девушкой, которая выглядела как дорогая проститутка.