Жизнеописание Чжу Юаньчжана - У Хань

Третий этап наступления свелся к осаде и штурму Пинцзяна, начавшимся в 12-ю луну 26-го года Чжичжэн (январь 1367 г.). Только через десять месяцев, в 9-ю луну 1-го года правления государства У (октябрь 1367 г.), Пинцзян был взят штурмом, Шичэн захвачен в плен, и тем закончилась война, которая велась с переменным успехом в течение десяти лет.

Еще до того, в 5-ю луну 26-го года Чжичжэн (1366 г.), Юаньчжан обратился к населению с манифестом, в котором он подробно охарактеризовал сложившуюся к тому времени обстановку и ход боевых операций с его стороны. В манифесте говорилось:

«Известно, что если карают преступников и милуют народ, то это и есть истинный путь ванов. Так ведется с древности из поколения в поколение… Как известно, за последнее время юаньский император уединился во внутренних покоях дворца, а распоряжаются всем сановники, награждая одних чинами и лишая других титулов; чинов можно достичь с помощью взяток, и от наказания можно освободиться с помощью личных связей; высшие чины империи выдвигают на должности своих родственников и доносят на других; чиновники облагают повинностями бедных и дают льготы богатым. Император не тревожится таким положением, а только увеличил число чиновников и отправил на трудовые повинности несколько сот тысяч крестьян. Утопленники запрудили Хуанхэ, мертвецы лежат друг на друге по дорогам, плач и стон слышны на небе. Поддавшись по заблуждению чарам колдунов и не разобравшись во лживости буддийских гимнов, глупый народ крепко уверовал в то, что Майтрейя действительно существует. Надеясь на то, что Майтрейя наведет порядок в мире, чтобы искоренить тяготы и страдания, народ стал собираться в сообщества, которые обосновались в Жучжоу и Инчжоу и распространились до Хэ и Ло. Когда искушение распространилось, злоумышленники из этих сообществ тут же начали творить бесчинства; они по всякому поводу и случаю сжигали и разоряли города и селения, убивали и истребляли чиновных мужей, губили и калечили людей без разбора. Династия Юань, пустив в ход свои войска, а также денежные и продовольственные запасы, пыталась покарать их, но не добилась никаких успехов и не смогла навести порядок в мире и успокоить народ. Вот почему мужи, имеющие свои помыслы и наблюдавшие все это со стороны, воспользовались случаем, хорошо обдумали свои планы и стали действовать. Одни действовали якобы от имени дома Юань, другие под видом предводителей деревенского ополчения, а третьи выступали самостоятельно во главе своих войск, но все стремились к самостоятельности в своих действиях, и поэтому Поднебесная обрушилась и рассыпалась на куски.

Что касается меня, то я, крестьянин из Хаоляна, сперва был рядовым в армии и постепенно возвысился до командующего. Ясно видя, что с помощью колдовских заклинаний невозможно успешно завершить дело и что дни господства монголов сочтены, я переправился через Янцзы во главе солдат. Опираясь на духов Неба, Земли и предков, а также на силу моих генералов и командующих, я овладел районом Цзянцзо одним ударом и усмирил Чжэдун в результате последующих боев. Некий Чэнь обосновался выше меня по течению Янцзы, и тогда я поднял войска, чтобы спросить с виновного. Когда в результате схватки на озере Поянху этот злодей сложил голову, его отец, сыновья и братья, связав себе руки за спиной, погрузив гробы в колесницы, прибыли ко мне. Я не казнил их, а присвоил им титулы; все его генералы и министры были устроены на службу при моем дворе, и весь его народ стал спокойно трудиться на полях и в деревнях. Цзинчжоу, Сяньян, Хучжоу и Гуанчжоу целиком вошли в состав моей территории, и, хотя их население еще не преуспело в добродетели, все же законы и управление там изменились к лучшему.

Однако оставался еще Чжан Шичэн, уроженец Гусу, который ранее торговал контрабандной солью и разбойничал на реках и озерах. Создав армию, он собрал вокруг себя злодеев и обосновался на островах в море, как в своей твердыне; это первое его преступление. Затем, боясь, что в далеком море ему будет трудно противостоять великой силе Поднебесной, он мнимо капитулировал перед династией Юань, но закопал живым в землю ее политического советника Чжао Ляня и заточил в тюрьму императорского адъютанта Сунь Хуэя; это второе его преступление. После этого он внезапным ударом захватил Чжэси, узурпировал титул и переменил эру правления, хотя его армия не достигала и 10 тыс. человек, а территория его не доходила и до 1 тыс. кв. ли; это третье его преступление. Когда он впервые начал разбойничать в моих пограничных районах, мы в одном из боев живым схватили его младшего брата; когда же он вторгся в провинцию Чжэдун, то мы, взявшись за оружие, ударили прямо по предместьям его столицы, он тогда, перепугавшись, затаился и снова обманул Юань, капитулировав перед ней; это его четвертое преступление. Он, открыто приняв имя подданного династии Юань, тайно распространял свои лжекняжеские указы, шантажировал министра Да и замышлял погубить левого помощника Яна (Олджэ); это его пятое преступление. Собирая денежные и продовольственные налоги в Цзянчжэ, он в течение десяти лет не отдавал ничего двору; это его шестое преступление. Поняв, что устои династии Юань уже рушатся, он открыто погубил ее министра Даш-Тэмура и начальника императорского цензората Юга Буха-Тэмура; это его седьмое преступление. Опираясь на недоступность своей территории и обилие продовольствия, он переманивал на свою сторону многих генералов-мятежников и грабил мой народ в пограничных районах; это его восьмое преступление. Учитывая эти восемь преступлений… я счел необходимым отправиться в карательный поход против него, чтобы умиротворить Поднебесную и помочь народу. В связи с этим я приказал левому министру великого секретариата Сюй Да во главе войск пехоты, кавалерии и речной флотилии развернуть наступление по суше и по реке и занять все города в Чжэси. Я уже разослал приказы генералам с предупреждением, чтобы всюду, куда они придут, убивали только главарей шаек Чжан Шичэна, чтобы не наказывали лиц, последовавших за ним под угрозой, и чтобы действовали в соответствии с заранее подготовленными правилами. Если бежавшее от меня население и захваченные в плен воины будут присоединяться к нам, раскаявшись, то всем прощается их вина. Кроме того, если чиновники дома Чжана действительно хорошо поймут, что наши победы предопределены Небом, покорятся нам или сдадутся, бросив оружие, то я не поскуплюсь на титулы и награды для них. При всех обстоятельствах простой народ сможет действительно спокойно заниматься своим делом и станет моим послушным народом, по-прежнему сохранит за собой свои поля, имущество и дома, будет платить продовольственный налог по определенным ставкам, излишки не будут облагаться налогом и отбираться; вы навечно сохраните свои родные деревни, останутся в целости ваши семьи и дома. Во имя этого я начал военные операции. Если же кто посмеет собираться сотнями и тысячами и оказывать сопротивление моим войскам, то я немедленно пошлю солдат, чтобы истреблять и уничтожать их, а их родственников переселю в Уси и Лянгуан для обороны от пограничных племен, навсегда разлучив с родным краем. Верьте во все, что я сказал, как в ясное солнце, советуйтесь, с вашими чиновниками, не сейте смуту и не совращайтесь».

Текст манифеста начинается словами: «Указ князя У. Во исполнение священного манифеста императора». Главнокомандующий войсками получил отношение Великого секретариата, в котором говорится: «Почтительно получив княжеский указ…» Конец документа: «Чтите этот указ! Почтительно повинуйтесь и осуществляйте его. Настоящее письменное оповещение доставил судья данного округа Сюй Шицзе в 22-й день 5-й луны 12-го года Лунфэн (30 июня 1366 г.)». Одновременно с этим манифестом было выпущено однородное по характеру оповещение, в котором сообщалось чиновничеству и населению Сюйчжоу:

«После того как поднялись войска в Жучжоу и Инчжоу в связи с плохим управлением империей со стороны монгольской династии Юань, люди в Поднебесной считали, что может быть достигнуто великое спокойствие, поскольку выступили выдающиеся люди. Но последние лишь соблазняли людей колдовством, не смогли следовать воле Неба и радовать сердца народа и поэтому сами себя уничтожили. Юаньские генералы и сановники не знали, как усмирять бунты. Там, куда шли войска, увеличивалось число разбойников. Это создавало хаос на Центральной равнине. Города и села там опустели. Вот уже свыше десяти лет происходит там страшная смута».

Эти два документа — в духе идей конфуцианских ученых, — возможно, вышли из-под кисти Лю Цзи, Сун Ляна и других конфуцианцев. Из восьми преступлений, в которых авторы обвиняют Чжан Шичэна, только четвертое и восьмое имеют отношение к государству Западное У, а остальные шесть связаны с изменой Чжан Шичэна династии Юань. При невнимательном чтении манифеста можно ошибочно принять его за приказ юаньского правительства о карательном походе против Чжан Шичэна и заключить, что Чжу Юаньчжан якобы отправился на войну, чтобы покарать врага юаньского правительства, против которого он сам же и боролся. В конце манифеста выражено дифференцированное отношение к различным слоям населения и армии Восточного У. Там сообщается, что будет казнен только главный преступник и что не будут преследоваться его сообщники. Чиновникам Восточного У сулились должности в случае их капитуляции; беженцам и солдатам после сдачи в плен разрешалось возвращаться в родные места; крестьяне, главным образом землевладельцы, могли продолжать заниматься своим хозяйством, сохранив за собой свои прежние земельные участки и дома. Все это было направлено на то, чтобы привлечь на свою сторону чиновничество и помещиков Восточного У и уменьшить силу сопротивления армии Чжан Шичэна. Из документа ясно видно, что Чжу Юаньчжан резко изменил свое отношение к господствующему классу. Он теперь превратился в защитника его интересов. Особого внимания заслуживает то, что Чжу Юаньчжан, чтобы рассеять недоверие и страх перед его войсками со стороны чиновничества и помещиков государства Восточное У, в первом документе подчеркнуто осуждает членов секты Майтрейи как колдунов, заклинателей и злодеев, перечисляет их преступления, заключавшиеся в убийствах, поджогах и, главное, истреблении чиновников. Кроме того, он торжественно заявляет, что уже ясно видит, что с помощью колдовских заклинаний невозможно завершить дело объединения страны, и что он не верит в эту чепуху. Он уже изменил секте Майтрейи. Когда отец, братья и сыновья Чэнь Юляна сдались в плен Чжу Юаньчжану, то он пожаловал всем им титулы, назначил генералов и министров Чэнь Юляна крупными чиновниками и позволил всем помещикам и землевладельцам спокойно жить. Таким образом, текст документа о карательном походе против Чжан Шичэна в действительности есть манифест о карательном походе против «красных войск», а высшей карательной властью является не кто иной, как вождь этих же войск император государства Сун Сяо Мин-ван. На первый взгляд кажется, что здесь сплошные противоречия, но на самом деле никаких противоречий нет. В указанных двух документах официально провозглашается, что Чжу Юаньчжан, осудив и предав секту Майтрейи и «красные войска», отказывается от своей прошлой веры в учение секты Майтрейи. В них далее объявляется, что цель наступления его армии заключается в том, чтобы наказать преступника и спасти народ, дать народу возможность спокойно трудиться на своих полях и позволить населению сохранить свои родные деревни. Здесь же он открыто заявляет о своей поддержке старых помещичье-феодальных порядков и о том, что гарантирует чиновничеству, помещикам и народным массам мирную, спокойную жизнь. Это исторический переломный момент в жизни Чжу Юаньчжана, когда вождь крестьянского восстания превращается в вождя класса помещиков. То влияние, которое оказывали на Чжу Юаньчжана в течение ряда лет помещики и конфуцианские ученые Тао Ань, Ли Си, Лю Цзи, Сун Лянь и другие, теперь получило ясное, конкретное и открытое выражение. Теперь не стало войск повстанческого государства Сун; все руководители их давно погибли или умерли; Сяо Мин-ван, живя в Чучжоу, сохранял за собой только титул; название «красные войска» теперь не годилось в качестве лозунга; в окружении Юаньчжана было полно представителей класса помещиков; в соответствии с этим необходимо было выдвинуть новые лозунги, чтобы заручиться поддержкой помещиков и чиновников, различных местных «народных войск» («минь-бин») или «деревенских армий» («сян-цзюнь»), а также сочувствием и поддержкой чиновников. Указанные два документа как бы делят жизнь Чжу Юаньчжана на два периода. В первый период он был последователем секты Майтрейи и вождем крестьянского восстания, а во второй период он открыто сотрудничал с помещиками и чиновниками, стал их покровителем и не только желал укрепить позиции класса феодалов-помещиков, но и хотел навечно сохранить власть класса старых и новых помещиков вместе с феодальными порядками.