Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ) - Екатерина Беспалова

теперь мы выполним свой. – Посмотрев на товарища, полковник добавил: – Не считай виноватым себя во всём случившемся, Максим. Твоей вины тут нет.

Губы капитана изогнулись в горькой ухмылке:

– Не забывай, кто отправил их на задание. Возможно, мы и не писали смертный приговор, но под ним стоят наши с тобой печати. – Не дожидаясь ответа, Терехов продолжил: – Боевая группа выступает сразу по готовности. Я отправлюсь вместе с ними.

– Макс, ты не обязан…

– Всё зашло слишком далеко, товарищ полковник, – прервал его холодным голосом мужчина. – Дружба дружбой, но больше я в эти игры не играю. У меня тоже есть честь и в довесок к ней – своё мнение. Платон мне друг, но истина дороже[1].

С этими словами капитан пошёл к выходу. Проводив друга взглядом, Денисов тяжело вздохнул. Глаза пристально смотрели на восточный боевой квадрат: туда, где красной точкой был отмечен перевалочный пункт Хатур. Рука непроизвольно потянулась к сигаретам. По-видимому, с пачкой придётся распрощаться раньше обычного.

[1] Аристотель

Глава 1.15. Вопрос ребром

Глава 1.15. Вопрос ребром

Ерёменко-старший проснулся от громкого звука мобильного. Сквозь тёмные шторы едва пробивался солнечный свет – ещё рано. Бросив быстрый взгляд на спавшую супругу, Вадим Петрович потянулся за телефоном. Имя, которое увидел на экране, прогнало сон. Какого лешего ему надо?

Отключив звук, мужчина продолжал сжимать в руке мобильник, не решаясь принять вызов. Разговаривать с другом детства желания не было, но тот не стал бы звонить просто так, ведь в последний раз они ясно дали понять друг другу, что их дороги навсегда разошлись в разные стороны.

Пока Ерёменко раздумывал, входящий вызов закончился и, казалось бы, проблема общения разрешилась сама собой, однако на душе всё равно скребли кошки. Дурное предчувствие не покидало. К чёрту! Вадим Петрович положил телефон на тумбочку и лёг, но в этот момент пришло сообщение.

Он недовольно нахмурился и снова взял мобильный:

«Его больше нет. Геройски погиб. Соболезную…»

Шесть коротких слов набатом били в ушах, леденя кровь в жилах. Шесть слов. Шесть… Сатанинское число, и оно ещё раз подтвердило свою сущность. Рука, сжимавшая гаджет, затряслась. Грудь сдавило, словно тисками. Буквы стали прыгать перед глазами, пока не слились в сплошное белое размытое пятно. Только в этот момент Вадим Петрович почувствовал, как по щеке покатилась скупая мужская слеза. Не уберёг. Так же, как и его мать несколько лет назад.

Встав с кровати, он быстро оделся и направился к выходу из комнаты, набирая по пути ненавистный номер. В старину гонца, приславшего дурную весть, могли казнить. Как же сейчас не хватало этого варварского обычая! Ерёменко добрался до лестницы, ведущей на первый этаж, когда на другом конце провода наконец ответили.

– Ты звонил позлорадствовать? – рыкнул Вадим Петрович в трубку.

– Лишь сообщить, что мне стало известно не так давно.

– Была б моя воля, я бы придушил тебя собственными руками. Ты вечно разрушаешь то, что мне удаётся отстроить после твоего очередного вмешательства в жизнь моей семьи.

– Не бросайся словами, Вадим, – произнёс ровным тоном собеседник. – Ты бы всё равно рано или поздно узнал.

– Уж лучше получить похоронку, чем услышать это от тебя.

Ерёменко спустился в гостиную и свернул налево, где находился кабинет. Ему срочно требовалось виски. Несмотря на ранний час, кто-то мог не спать, а он не хотел, чтобы домочадцы видели его в таком состоянии.

– Твои соболезнования звучат как насмешка, – продолжал шипеть в трубку мужчина. – Александр был единственным звеном, которое поддерживало связь между нами, отныне я не то, что знать тебя, я даже слышать о тебе ни черта не хочу!

– Это твоё право.

Не ответив, Вадим Петрович сбросил вызов и, подойдя к столу, опустился в кресло. Закрыв лицо ладонью, он глубоко вздохнул. Теперь нужно было как-то сообщить об этом известии Оксане. И Стасу. Чёрт! Открыв глаза, Ерёменко потянулся за открытой бутылкой коньяка, которая стояла на столе. Взгляд невольно упал на семейное фото, где были запечатлены они с женой и ребята. Весёлые, жизнерадостные и счастливые. Вадим Петрович сделал большой глоток. Когда спиртное обожгло горло, он поморщился. Взяв в левую руку рамку с фотографией, он ещё раз посмотрел на довольные лица и, перевернув снимок, положил его на стол.

Боль снова сковала сердце. Тогда ведь можно было всё исправить! Можно было договориться, изменить место службы, но его упёртый характер…

– Что тебе сказали? Не годен к строевой? – улыбнулся Вадим Петрович, когда Александр сел в машину.

Парень молчал. На бледном лице не дрожал ни один мускул. Значит, не показалось. Он и впрямь был чем-то встревожен, когда шёл к стоянке. Ему редко удавалось скрывать истинные чувства.

– Саш?

Шторм не двигался. Длинные пальцы крепко сжимали папку с документами, а глаза были устремлены вперёд.

– Поехали, – наконец сказал он.

– Что тебе сказали? – повторил свой вопрос мужчина.

Как по щелчку, Александр расслабился и, улыбнувшись краешком губы, ответил:

– Всё нормально. Заводи двигатель.

Он по-прежнему старался не смотреть на Вадима Петровича. Взгляд касался всего, но только не собеседника.

– Где ты будешь служить? Куда распределят после учебки?

Ерёменко включил зажигание и выжал сцепление. Когда выехали с парковки, Шторм спокойно произнёс:

– Чечня.

Вадиму Петровичу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что ему сообщили. Если бы не поток машин, куда успел вклиниться, экстренного торможения не удалось бы избежать.

– Где?! Почему ты сразу не сказал?

– А что бы это изменило? – пожал плечами Александр.

– Всё! Всё, Саш! Ты хоть представляешь, что там творится? Ты смотрел новости?

На губах парня появилась улыбка:

– В Багдаде всё спокойно, дядя Вадим.

Он отвернулся к открытому окну, явно желая избежать зрительного контакта. Перестроившись в левый ряд, Ерёменко покачал головой:

– Нет. Ты однозначно не будешь там служить. Я сейчас же свяжусь с нужными людьми и улажу этот вопрос.

Достав мобильный, он стал искать чей-то номер.

– Не нужно никуда звонить, дядя Вадим.

– Я не допущу этого, – бормотал вслух, пытаясь до кого-то дозвониться. – Чёрт! Он не отвечает!

– Не звони никуда.

– Чечня. Они