Generation Икс - Дуглас Коупленд

«Это случилось в…», – сказал он (я, дуреха, забыла название страны, кажется, где-то в Центральной Америке). Он называл ее «местом прохождения службы».

Он вновь улегся на одеяло (бутылка виски стояла рядом) и начал рассказывать, как в качестве наемника участвовал в тамошних войнах. О дисциплине и товариществе, о денежных чеках, которые тайком передавали им некие личности с итальянским акцентом. Наконец-то он стал самим собой.

Он углублялся в воспоминания, приводил детали, которые интересовали меня не больше, чем хоккейный репортаж по телевидению, но я не подавала виду. Потом в его рассказе чаще других стало мелькать одно имя – Арло. Арло, как я поняла, был его лучшим другом, чем-то большим, чем друг; такими друзьями (и как знать, только ли друзьями) люди становятся на войне.

Как бы там ни было, однажды Кертис с Арло были «под огнем»; бой приобрел угрожающий характер. Им пришлось залечь, направив дула автоматов в сторону врага. Арло лежал рядом с Кертисом, и руки у них прямо-таки чесались открыть огонь. Внезапно в глаза Арло стал пикировать колибри. Арло отмахивался, но тот все время возвращался. Потом появился второй, третий. «Какого черта они к тебе пристают?» – спросил Кертис, и Арло вдруг догадался: колибри привлекают предметы голубого цвета, они их подбирают, чтобы строить гнезда; похоже, на этот раз в качестве стройматериала они выбрали глаза Арло.

В этот момент Кертис произнес: «У меня тоже глаза голубые…», но взмахи рук Арло, пытающегося отогнать птиц, привлекли внимание противника. Их обстреляли. Вот тогда-то пуля вошла в мошонку Кертиса, а другая пронзила сердце Арло, убив его наповал.

На следующий день, несмотря на ранение, Кертис присоединился к похоронной команде и вернулся на поле боя – собирать тела погибших. Когда нашли тело Арло, то даже бывалые члены похоронной команды ужаснулись, и не из-за ран (это дело привычное), а из-за дикого надругательства, совершенного над трупом: в глазных яблоках отсутствовали радужные оболочки. Местные жители сыпали проклятиями и крестились, но Кертис просто опустил Арло веки и поцеловал каждое. Он знал о колибри, но никому о них не рассказал.

В тот же вечер, демобилизованный по ранению, он оцепенело сидел в самолете, летящем в США. Каким-то образом он оказался в Сан-Диего. И с этого момента жизнь его стала пуста. И началось то, о чем он не захотел мне рассказывать.

«Так вот почему ты все время следишь за колибри», – сказала я. Но это было еще не все. Лежа на полу, освещенный печальной триадой именинных свечей, озарявших также угрюмые горы мышц на стенах, он заплакал. Господи, вернее сказать, зарыдал. Он рыдал, а я могла лишь, положив подбородок ему на грудь, слушать, слушать, как он причитает над своей загубленной молодостью, над тем, что от его былых воззрений не осталось и следа, о своей былой разборчивости; он превратился в слегка полоумного робота. «Из-за этого ранения я не могу попасть даже в порно, чтобы заработать хоть какие-то деньги».

Какое-то время мы лежали молча. Он заговорил, но речь его напоминала колесо рулетки, замедляющее свое движение и уже почти остановившееся. «Знаешь, куколка, – сказал он. – Иногда сдуру можно заплыть так далеко в океан, что уже не хватает сил вернуться на берег. В тот момент, когда ты просто дрейфуешь, птицы издеваются над тобой. Они напоминают о суше, до которой уже не добраться. Когда-нибудь – не знаю, когда – один из этих крошечных колибри прицелится и вонзит свой клюв мне в глаз, и когда это произойдет…»

Он не сказал, что сделает тогда. Очевидно, не хотел; вместо этого он отключился. Было заполночь, и мне при свете именинных свечей оставалось лишь смотреть на его бедное, покрытое боевыми рубцами тело. Я пыталась придумать что-нибудь, – что угодно,– что могла бы сделать для него, но в голову пришло лишь одно. Я прижалась грудью к нему, поцеловала в лоб и положила руки – будто в поисках поддержки – на вытатуированный поезд, игральные кости, гортензии и разбитое сердце. И попыталась перелить свою душу в него. Я представила, что моя сила – моя душа – это лазерный луч, который мое сердце посылает ему, подобно волнам, пульсирующим в стеклянных кабелях, способных за секунду перекачать на Луну содержимое миллиона книг. Этот луч, который легко пронзил бы стальной лист, пронзил бы его грудь. Кертис мог принять или не принять силу, которой ему явно не хватало; мне лишь хотелось, чтобы она накопилась у него прозапас. Я бы отдала жизнь за этого человека, но в ту ночь я могла пожертвовать только тем, что осталось от моей молодости. Без сожаления.

Так или иначе, когда дождь кончился, а я заснула, Кертис исчез из комнаты. И если судьба вновь не сведет нас (на что я мало надеюсь), – мы расстались навсегда. Он где-то там, и может, пока мы сидим и разговариваем, маленький драгоценный камешек с рубиновой шейкой клюет его в глаз. И знаете, что случится, когда его клюнут? Считайте это предчувствием, но когда это произойдет – локомотив в его голове перейдет не на тот путь. И в следующий раз, когда Сильвия постучится в дверь, он откроет. Считайте это предчувствием.

Мы все молчим, нам ясно, чем запомнится Элвиссе Земля. К счастью, в моем доме звонит телефон и решительно, как это способен сделать только телефонный звонок, завершает эпизод. Тобиас, пользуясь моментом, извиняется и бежит к своей машине, а когда я захожу в дом – снять трубку – то вижу, как он, согнувшись, рассматривает свои глаза в боковом зеркале своего «ниссана». И тут я понимаю, что между ним и Клэр все кончено. Считайте это предчувствием. Я поднимаю трубку.

ПОЧЕМУ Я БЕДЕН?

На проводе Принц Портлендский Тайлер, мой младший (на пять лет) братец; осенний крокус нашей семьи; сварганенный напоследок цветок любви; избалованный маленький монстрик, возвращающий матери тарелку разогретых в микроволновке макарон со словами: «В середине они холодные. Подогрей еще раз». Я, два других моих брата и три сестры за подобную наглость получили бы затрещину, но высокомерный диктат Тайлера только укрепляет его власть. «Здорово, Энди. Накапливаешь загар?» – «Привет, Тайлер. Так оно и есть.» – «Круто, круто. Слушай: Билл-в-кубе, Центр Мировой Торговли, Лори, Джоанна и я собираемся с восьмого января пожить в свободном бунгало пять дней.

Это день рождения Элвиса. Хотим устроить королевский праздник. Как это – без проблем?» – «На мой взгляд проблем нет, только вы будете здесь как сельди в бочке. Надеюсь, тебя это устроит. Подожди, дай я взгляну.» (Билл-в-кубе – это трое друзей Тайлера, всех зовут Биллами. Центр Мировой Торговли – близнецы Моррисей, оба под два метра.) Я обшариваю весь дом в поисках книги заказов (хозяин оставил меня ответственным за аренду). Все это время я размышляю о Тайлере и его клике – Глобальных Тинейджерах, как он их называет, хотя большинству уже за двадцать. Мне кажется забавным и слегка смущает, что Глобальные Тинейджеры, по крайней мере друзья Тайлера, живут какой-то неестественной общей жизнью; вместе шатаются по магазинам и городам, бранятся, думают, дышат; прямо как семейство Бакстеров. (Неудивительно, что Тайлер через меня в конце концов крепко сдружился с братом Клэр – Алланом.)

Насколько же сосредоточены на собственных пупках Глобальные Тинейджеры! От чего уж точно не до смеха. К примеру, ни один из них не может поехать отдохнуть на недельку в Вайкики без того, чтобы не устроить несколько грандиозных прощальных вечеринок с подарками на одну из трех классических для студенческой братии тем: «Турист-дурачок», «Покойные знаменитости» или «Тога». Но как только кто-то из них оказывается на месте, сразу же начинаются ностальгические звонки: сентиментальные загибоны искусно выстроенных переговоров текут через Тихий океан ежедневно, как будто отдыхающий усвистал с трехгодичной миссией на Юпитер, а не на шесть дней на Кухио-стрит, чтобы потреблять там непомерно дорогие напитки.

«Команда Тайлера» может и утомлять – ни наркотиков, ни юмора – только выпивка, попкорн, какао и видеофильмы вечером по пятницам. А какие утонченные гардеробы – какой гардероб! Ошеломляющие, дорогие, подобранные с тончайшим вкусом, в лучших магазинах. Блистательные. Они могут позволить себе эту роскошь, потому что, подобно большинству принцев и принцесс – Глобальных Тинейджеров, – живут дома с родителями, чтобы не платить за нелепо дорогие квартиры в городе. Так что все их деньги идут на шмотки.

ОТЛОЖЕННЫЙ БУНТ:

встречающееся у молодых людей нежелание вести обычный «молодежный» образ жизни; вызвано стремлением приобрести серьезную профессиональную подготовку. Иногда лет в тридцать начинается оплакивание потерянной юности, что сопровождается идиотскими стрижками и вызывающими насмешки друзей нарядами.

Тайлер похож на персонажа старого телесериала Денни Патриджа, который не желал работать продавцом в бакалейной лавке, а хотел сразу стать хозяином магазина. Друзья Тайлера обладают не приносящими выгоды, но забавными талантами – вроде умения готовить отличный кофе или обладания великолепной шевелюрой (видели бы вы коллекцию шампуней, гелей и муссов Тайлера!).