Эра разлома (СИ) - Маркелов Владислав Юрьевич

Несмотря на всю мощь и богатырскую силу Ганта, он все же был обыкновенным человеком, а не легендарным рыцарем-башней. Он отважно бился с превосходящими силами противника, однако эрветы то и дело умудрялись прошмыгнуть под его смертоносным клинком. Неумелые удары диких людей были практически безобидны, но эти ублюдки оказались слишком упорными. Они теряли одного, двух, пятерых бойцов, но все равно лезли вперед, чтобы ткнуть Ганта тупым кинжалом в уязвимое сочленение доспехов и тут же погибнуть, начисто лишившись головы. Однако раз за разом Гант получал все больше и больше незначительных царапин, которые, тем не менее, сильно кровоточили. Видать, ублюдки использовали яды, что нарушают свертываемость крови. С каждым шагом здоровяк терял все больше и больше сил, ему было труднее замахиваться тяжелым мечом, делать очередной шаг.

— Держись, брат! Держись, родной! — кричал Давур в спину здоровяку, с ужасом наблюдая за его шаткой походкой. — Еще совсем немного! Ну же!

И он был прав — до деревянной стены искусственного поселения оставалось лишь несколько шагов. Когда мы почти добрались до внешнего укрепления, Гант пошатнулся и встал на одном месте. Оружие выпало из его ослабевшей руки и с глухим чавканьем погрузилось в толстый слой грязи.

Эрветы с дикими воплями набросились на Ганта, изливая на него всю свою ненависть. Жажда крови великого воина начисто лишила их разума, и эти “люди”, которых даже людьми назвать можно лишь с большой натяжкой, облепили великого мечника с ног до головы, как жуткие насекомые.

Гант с трудом повернул голову и бросил на меня последний взгляд. В его глазах читалось полное спокойствие.

— Спасибо, брат, — тихо проговорил я.

Сразу после этого здоровяк рухнул, будто срубленный дуб. Дикари налетели на его тело, как саранча, принявшись буквально разрывать его на части. В воцарившейся суматохе на нас троих никто не обратил внимания — оставив позади тела Ганта и павшего во время прорыва к стене бойца, мы ринулись к укреплению.

Оказавшись в небольшом закутке между соседними опорными столбами, мы смогли перевести дух. Давур тяжело дышал, держась за оцарапанный бок, однако рана не выглядела серьезной. Второй боец, тот самый парень с родимым пятном на щеке, был полон решимости довести дело до конца. Близость смерти, казалось, нисколько его не пугала.

— Куда теперь, Ханнар? — прохрипел Давур, после чего вытер проступивший на лбу пот.

— Тут должна быть лестница, я видел ее, когда мы только вошли в город. Давайте за мной, только аккуратно! Попробуем не попасться дикарям на глаза.

— Они слишком увлечены останками Ганта, — сплюнул в грязь боец с родимым пятном. — А ведь он был мне как брат.

— Скорбеть о погибших будем потом. Если сами переживем этот день, — отрезал я и аккуратно выглянул из-за столба. Масса эрветов продолжала напирать на державших оборону бойцов Восьмого полка в центре улицы, и назад никто из них не смотрел. Махнув товарищам рукой, я на полусогнутых двинулся вдоль стены, пытаясь слиться с ней в единое целое. Конечно, яркие цвета королевской армии не способствовали скрытности, но сейчас вымазанный в жидкой грязи доспех едва ли мог привлечь внимание одурманенных боем эрветов.

Вскоре мы добрались до примитивной приставной лестницы, которую сработали из переплетенных веревкой веток. Впрочем, она запросто выдержала вес взрослого мужчины в полном доспехе, и я довольно быстро оказался на укреплении.

Сверху становилось еще очевиднее, что до полного истребления Восьмого полка оставались считаные минуты. Пособив своим спутникам, я двинулся в обратном направлении по гребню стены, к небольшой башенке, где укрывались замолчавшие аркебузиры.

— Ты хоть знаешь, как пользоваться этими штуками, сержант? — спросил незнакомый мне боец.

— А то! — хмыкнул Давур. — Ханнар Вирс уже без малого семнадцать лет в армии. Многому научился.

— А чего там уметь? — поморщился я. — Пулю в ствол закинул, пороха мешочек высыпал, направил во врага и поджигай. Вот и вся наука!

— Звучит не слишком просто, — недоверчиво протянул молодой солдат.

— Тихо!

В закрытой башне я услышал странное бормотание, которое пробивалось сквозь шум разыгравшейся внизу битвы. Я не смог разобрать слов, однако оно до боли походило на молитвы шаманов, что устраивали свои богомерзкие ритуалы в голове колонны. Переглянувшись со своими спутниками, я выразительно кивнул на свой меч. Бойцы согласно кивнули и крепче обхватили рукояти.

Набрав побольше воздуха в грудь, я изо всех сил пнул дверь и ринулся внутрь.

Глазам открылось помещение с рядом бойниц во все стороны света. В полумраке комнаты, освещенной лишь несколькими тусклыми свечами, я увидел целую груду тел, небрежно сваленных в самом ее центре. Стрелки Восьмого полка с застывшим на лицах выражением нечеловеческого ужаса слепо уставились в потолок. На груди каждого из них виднелся широкий разрез, а разверзстые ребра напоминали жуткие руины давно забытых городов.

Вокруг погибших воинов регулярной армии Ригиторума собралось чуть больше десятка омерзительных шаманов, которые лишь отдаленно напоминали представителей рода людского. Извращенные тела; испорченные шрамами и кровавыми украшениями лица; грязная кожа, истыканная перьями, костями и прочей атрибутикой. Дополняли картину свежие человеческие сердца, которые по-прежнему источали горячую кровь. Потоки этой крови стекали по воздетым к потолку башни рукам, обагряли грудь шаманов, пропитывая их пернатые накидки.

С губ заклинателей продолжали слетать слова жуткого наговора, но увлекшиеся колдовством шаманы даже не заметили нашего появления. Обрадовавшись возможности внезапной атаки, я не раздумывая бросился на ближайшего противника, замахнувшись клинком.

Но нас заметил кто-то другой.

Глава 8

Тарон Прайд

Первые лучи нового дня с трудом достигали мостовой Минакса. Слабому рассветному солнцу не доставало сил разогнать мрак в клубящемся смоге столицы Ригиторума. Запахи, доносившиеся из промышленных кварталов, забивали ноздри, однако я уже давно привык к особенностям здешней жизни. В отличие от многочисленных приезжих, мне даже удавалось сдержать мучительные позывы к кашлю.

Я шел по набережной реки Итерии в сторону центрального района города, к подножию Горы. Берега реки были давным-давно одеты в гранит, чтобы бурные по весне водные потоки не подмывали фундамент близлежащих домов. Говорят, что в Итерии водилась крупная речная рыба, и во времена оно Минакс жил за счет доходов от ловли. Впрочем, последние несколько веков вода в Итерии была настолько грязной, что вряд ли там оставалось хоть что-то живое. Порой мне казалось, что стоит лишь нырнуть в мутную черную реку с головой, и выбраться на поверхность уже не удастся.

Усмехнувшись своим мыслям, я поднял глаза от водной глади и увидел, что на меня вот-вот наедет крестьянская телега с овощами. Задремавший извозчик выпустил поводья из рук, и подслеповатый ослик свернул прямо в сторону реки. Высокий каменный бортик вдоль всей набережной не позволит телеге опрокинуться в Итерию, но может здорово меня к нему припечатать.

— Очнись, отец! — громко крикнул я, придержав ослика за голову. Животное недоуменно остановилось, глянуло на меня затянутым бельмом глазом и отвернулось.

— Чего разорался? — удивленно вскинулся пожилой мужчина, после чего подхватил поводья и тронулся в путь. — Вижу я все.

— Ну как знаешь, — хмыкнул я. — Из Итерии твое гнилье никто вылавливать не будет, — прокомментировал я плохонький товар крестьянина, на котором вовсю пировали мухи.

Пропустив выкрик мужика мимо ушей, я обошел тронувшуюся повозку и продолжил путь. По правую руку, на другом берегу реки, тянулись однотипные трехэтажные домики, прозванные в народе “генеральскими”. Далекий предок нынешнего короля, которого тоже звали Десмос, боялся притязаний на трон своего младшего брата. Решив расположить к себе армию, король снес плохонькое жилье простых горожан и выстроил добротные каменные здания для армейской верхушки. Какое-то время они действительно выполняли свою функцию — высшие офицерские чины военных сил Ригиторума проживали на правом берегу Итерии, в нескольких минутах пешей ходьбы от канатной дороги на Гору. Ставка командования также переехала к подножью, поэтому все военные советы проходили в Минаксе, в то время как королю отправляли лишь самые важные отчеты и документы на подпись.