Я беременна, профессор! - Амелия Борн

– Не знаю, но идея мне нравится, – откликнулся я.

– Еще, смелее! – крикнул кто-то со стороны и я, повернув голову, обнаружил студента Филонова, снимавшего то ли танец, то ли стриптиз деканши, на мобильный телефон. Не растерялся парень! Явно кончит университет с красным дипломом.

– Пошли отсюда, – решительно сказал я и, поднявшись из-за стола, увлек Дашу прочь от всего этого сумасшествия.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться с ней наедине.

Мы приехали к Поклонскому домой, весь путь до которого проделали без слов. Просто были слишком заняты поцелуями, от которых я горела ярче римской свечи. Стеснение куда-то исчезло, сомнения в том, что мы поступили правильно, тоже канули в Лету. И теперь все меньше оставалось удивления тому, что на мне сегодня женился тот мужчина, который до этого казался недосягаемым.

– Тебе сюда нельзя, – строго сказал Альберт, запираясь вместе со мной в спальне, в которую секундой раньше попытался проникнуть любопытный котенок. Закрыл дверь и повернулся ко мне.

В полумраке комнаты он казался совсем другим… мой профессор, в которого я так отчаянно влюбилась. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки. Зря. Именно от нее я и собиралась избавить мужа в первую очередь.

Подойдя к нему, я обвила шею Поклонского руками и опять припала к его губам в требовательном поцелуе.

– Подожди… тебе, наверно… – начал он, но я помотала головой.

– Мы будем осторожны.

Всего на мгновение в ответном взгляде мелькнуло сомнение, но тут же исчезло. Вместо него в глазах Альберта заплясали языки огня. Такой же страстью пылала и я.

Поклонский шагнул к постели, поддерживая меня под спину (ну как поддерживая? Одновременно он пытался ослабить шнуровку), мы снова стали целоваться как безумные, изголодавшиеся друг по другу. Я нетерпеливо стащила с мужа рубашку, прижалась губами к его шее, на что получила странную реакцию. Альберт вдруг отпрянул и посмотрел на меня с таким удивлением, что я не поняла, что оно означает. Впрочем, вскоре мне стало не до этого. Избавив меня от платья, под которым было надето прозрачное кружевное белье, Альберт навис надо мной на вытянутых руках и жадно осмотрел всю взглядом. Наклонился и сделал то, от чего по моему телу как будто прошел разряд электричества – обхватил сосок губами прямо через кружево.

Я громко охнула и выгнулась в пояснице, навстречу губам мужа. Притянула его голову как можно ближе, чувствуя, как внизу живота становится горячо, а между ног – влажно.

– Все хорошо? – спросил Поклонский, и я нетерпеливо ответила:

– Да! А если повторишь то, что делаешь, будет еще лучше!

И он повторил, а потом еще и еще, переместившись на вторую грудь. Потом настал черед трусиков, которые были сняты и отброшены куда-то в угол спальни. Альберт развел мои ноги шире и я огромным усилием воли сдержалась, чтобы не свести их вместе.

– Я… – начала было, когда он опустил голову и провел языком снизу-вверх там, где все уже очень жаждало проникновения.

Святой Парацельс, если с ним каждый секс будет таким, то мы же из постели не будем вылезать! – пронеслась в голове мысль, последняя из здравых. Потому что потом меня понесло на волнах наслаждения. Острого и запредельного, какого не получала ни с кем и никогда. Да и сравнивать сейчас не хотелось то, что ощущала раньше, ведь все было совсем по-новому.

Когда Поклонский, не дав мне кончить, снова приподнялся и принялся возиться с молнией брюк, я хрипло сказала:

– Я сама.

И быстро расправилась с тем, чтобы приспустить брюки вместе с боксерами. Обхватила горячий напряженный член, весьма внушительных размеров. Провела пальцами вверх и вниз, чуть сжимая. Мужу это определенно понравилось – он сделал хриплый вдох, потом рвано выдохнул.

Все! Я больше не могла терпеть! Направила в себя член, Поклонский сделал движение бедрами и оказался во мне целиком. О! Как же это было… правильно! Чувствовать себя наконец заполненной, понимать, что это то самое, чего хотим мы оба.

Муж начал двигаться, осторожно и плавно, и я видела, что он себя сдерживает. А вот мне сдерживаться не хотелось, но приходилось из-за нашего будущего ребенка. И это тоже было тем, что делало меня счастливой – наша маленькая семья, которая сейчас была настолько вместе…

Муж заснул через время, когда мы, утомленные и насытившиеся друг другом, наконец, упали на подушки. Он только притянул меня к себе и тут же провалился в сон, а я лежала, глядя в потолок и совершенно по-дурацки улыбалась. Сбылось то, о чем я и мечтать не смела и теперь меня ожидало лишь безоблачное будущее. Нас всех – втроем.

Повернувшись к Поклонскому, я некоторое время понаблюдала за тем, как он безмятежно спит. Остановилась взглядом на его губах, при взгляде на которые у меня так или иначе мурашки по телу толпами бегали, и решительно встала с постели. Очень хотелось есть.

Молли и котята обнаружились в кухне. Кошка лежала на одном из стульев и при поем приближении оглядела меня очень даже ревностно.

– Теперь будем хозяйничать тут вместе, – сразу с порога расставила я все по местам. – Ты и я.

В холодильнике из продуктов была только упаковка сыра и несколько яиц. Что ж, придется довольствоваться пока тем, что есть. Сделав себе бутерброд и откусив сразу добрую часть, я осмотрела кухню. Нужно будет привести ее в порядок, потому что не успеем мы и глазом моргнуть, как у нас появится ребенок. А растить его среди яичников в банках и прочих частей женского организма было как-то неправильно. Поэтому первое, чем займусь – обустройством нашего нового дома.

Вернувшись в спальню, я села на край постели и улыбнулась. Муж так и спал в том же положении, в котором я его оставила двадцать минут назад. Я чуть наклонилась к нему и шепнула едва слышно:

– Я тебя люблю.

И профессор через мгновение, так и не проснувшись, на ощупь нашел мою руку и крепко ее сжал.

Я тебя люблю…

Послышались ли мне эти слова или Даша действительно произнесла их? Они всплыли в голове, как только я открыл поутру глаза. Воспоминание ли это было или просто игра воображения?

Я боялся и того, и другого, одновременно. Боялся, что она может любить меня, а я вынужден ее обманывать. И боялся, что она никогда меня не полюбит. Слишком взрослого для нее, слишком чудаковатого и слишком неуместного с ней рядом.

Но эта ночь… О, что это была за ночь! Как