Феномен Руси, или Народ, которого не было - Константин Пензев

Порядок деятельности русских купцов в Константинополе определялся русско-византийскими торговыми договорами. Тексты некоторых из них включены в состав ПВЛ. К примеру, согласно договору от 907 года: «Да приходячи русь слюбное емлют, елико хотячи, а иже придуть гости, да емлют месячину на 6 месяць, хлебъ, вино, и мясо, и рыбы и овощь. И да творят им мовь, елико хотят. Поидучи же до-мовь, в Русь, да емлют у царя вашего на путь брашно, и яко-ри, и ужища, и парусы, и елико надобе». И яшася греци, и реста царя и боярьство все: «Аще приидуть русь бес купли, да не взимают месячины: да запретить князь словомъ своим приходящимъ руси зде, да не творять пакости в селех в стране нашей. Приходяще русь да витают у святого Мамы, и по-слеть царьство наше, и да испишут имена их, и тогда возмуть месячное свое, — первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переславля, и прочии гради. И да входят в град одними вороты со царевымъ мужемъ, без оружьа, мужь 50, и да творят куплю, якоже имъ надобе, не платяче мыта ни в чем же» (Лаврентьевская летопись).

Днепровский торговый путь в исторической литературе обычно именуется путем «из Варяг в Греки», однако, данное именование некорректно и основано на произвольном чтении текста ПВЛ. Посмотрим внимательно на летописный текст. Вот как выглядит описание Днепровского пути в изложении Лаврентьевской летописи: «Поляномъ же жившимъ особе (выделено мной. — К.П.) по горамъ симъ, бе путь изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по Днепру» («полянам же, жившим отдельно по горам этим, был путь «из варяг в греки» и «из грек» по Днепру»). Говоря иначе, Днепровским путем для торговли с Константинополем пользовались преимущественно поляне.

Что же касается скандинавских купцов и дружинников, то вышеуказанный маршрут они практически не эксплуатировали. Их присутствие на данном направлении археологически не ощущается.

Как сообщает видный антрополог Т. И. Алексеева, Киевский некрополь, который дает обширный краниологический материал, включает в себя как захоронения в деревянных гробах и грунтовых могилах, так и в срубных гробницах (важная для нас деталь). Естественно, что подобная пестрота погребальных комплексов заставляет предполагать смешанный этнический состав населения древнего Киева[209].

Так вот, заключение Т. И. Алексеевой следующее: «Оценка суммарной краниологической серии из Киева на фоне изменчивости признаков в германских группах показала разительное отличие древних киевлян от германцев. По-видимому, норманнов в составе дружины киевского князя было очень мало, коль скоро это не наложило отпечаток на антропологический облик населения города. В то же время в облике древних киевлян явно прослеживаются черты степного кочевнического населения, характеризующегося ослабленными монголоидными чертами. Степняки известны нам по могильникам в Зливках и Каневке. Сельское население Киевской Руси антропологически близко городскому, но оно более однородно по своему физиологическому облику. Никаких германских черт в нем не обнаруживается»[210].

Реальный маршрут торговли Варяжского Поморья с Константинополем давно и хорошо известен археологам и историкам. По утверждению A. Л. Никитина, речь идет об основном трансевропейском торговом пути, известном с глубочайшей древности. Данный путь в античное время начинался в дельте Дуная, где еще в VII в. до н. э. милетскими колонистами был основан большой город Истрос (Истрия), и шел вверх по реке до знаменитых дунайских порогов. Этот маршрут известен еще с раннего неолита (IX–VIII тысячелетие до н. э.) и хорошо изучен археологами, которые находят вдоль него изделия из раковин Spondylus, а также сами раковины, которые распространены только в Черном, Мраморном и Эгейском морях. «Это был кратчайший, наиболее удобный путь из Северной Европы в Византию и в Святую Землю, которым пользовались все без исключения торговцы и путешественники европейского Севера, а также стремившиеся в Царьград европейские и скандинавские авантюристы»[211].

2. Что представлял собой Волжский торговый путь (ВТП)?

Северным терминалом ВТП также являлся Новгород. Из Балтики в Волгу купцы попадали следующим образом. Из Финского залива они продвигались по Неве в Ладожское озеро. Далее их путь проходил вдоль южного берега Ладожского озера. С юга в Ладожское озеро впадает река Волхов, которая соединяет его с озером Ильмень. Волхов являлся важнейшим элементом как Волжского, так и Днепровского путей. По Ильменю торговые суда добирались до впадающей в него реки Меты. По Мете добирались до Тверцы, а с Тверцы торговые экспедиции попадали уже прямо в Волгу.

Второй вариант маршрута из Балтики на Волгу представлял собой путь по рекам Сясь, Тихвинка, Чагодоща и Молога. Последняя впадает в Волгу. Третьим вариантом вышеупомянутого маршрута являлась система переходов Ладога — Свирь — Онега — Вытегра — Ковжа — озеро Белое — Шексна. Данный путь использовался с глубокой древности, а впоследствии на его основе был создан Волго-Балтийский канал. Оказавшись, наконец, в Волге купцы оказывались на магистральной водной дороге, соединявшей северо-восточные русские княжества непосредственно с Ираном.

Итак. Торговый путь из Ростова и Суздаля шел по Волге через Волжскую Булгарию, достигал Волжского устья, далее по Каспийскому морю славянские (русские) купцы шли на юг, держась западного побережья, к Рею (у южного побережья Каспия), который, по сообщению арабского анонима X века, являлся «складочным местом всего мира»[212], от Рея некоторые двигались на Багдад.

Кроме того, существовало одно, сухопутное, ответвление от Волжского пути — в районе Булгара формировались караваны, которые шли по Восточному пути, проходя между Каспием и Аральским морем в Хорезм. По этому пути поступали, как сообщал арабский географ второй половины X в. ал-Макдиси, меха соболей, горностаев, хорьков, ласок, куниц, лисиц, бобров, зайцев и коз, также свечи, стрелы, кора белого тополя, высокие шапки, рыбий клей, рыбьи зубы, касторовое масло, амбра, выделанные лошадиные кожи, мед, лущеные орехи, соколы, мечи, панцыри, березовая кора, рабы, бараны, коровы.

Здесь следует отметить, что значение среднеазиатских государств, как торговых партнеров Руси, было чрезвычайно велико.

Свидетельства об оживленных связях среднеазиатских земель с их северными соседями относятся еще к IX–X вв. На основании сообщений восточных авторов, можно прийти к выводу, что в конце IX — начале X в. имели место, по меньшей мере, три похода дружин русских князей на юго-восточное побережье Каспийского моря, как-то: во 2-й половине IX в., в 909/910 и 913/914 гг.[213].

В это время ведущая роль во внешней торговле Средней Азии принадлежала хорезмийским купцам, которые славились своей предприимчивостью по всему Востоку. Они торговали с Хазарией, Волжской Булгарией, Русью, Скандинавией, Китаем, Индией, Хорасаном, Гурганом и др. Хорезм также вел интенсивную торговлю с кочевниками Приаралья, Дешт-и Кипчака и Семиречья. К X в. его купечество прибрало к рукам практически всю среднеазиатскую коммерцию. Вывозили из Хорезма в русские княжества, главным образом, ткани и оружие, ввозили же в основном меха, бывшие главным экспортным товаром Руси.

Торговля Руси с Гурганом и Табаристаном осуществлялась преимущественно через порт Абескун на юго-восточном побережье Каспийского моря. Последний служил гаванью для расположенного вверх по р. Атреку города Гурган. Об этой торговле свидетельствует огромное количество саманидских и других восточных средневековых монет, находимых на территории Европейской России[214]. В IX–X вв. в города Древней Руси завозилась, в основном, высокопробная саманидская монета чекана «исмаили», которая употреблялась при расчетах в международной торговле и являлась чем-то вроде «мировых денег».

Дирхемы «исмаили» доминировали в монетных кладках, найденных на территории русских княжеств от начала IX в. до середины X в. Обнаружены они также в Скандинавии, Польше, Чехии и Словакии. Особенно активным было движение монет данного типа по Волжскому пути. В середине X в. они окончательно вытеснили из обращения аббасидские куфические монеты, а максимальный их ввоз приходится на середину X в. В XI в. ввоз серебряных монет в Восточную Европу сокращается в связи с серебряным кризисом в Средней Азии.

Итак. Днепровский и Волжский торговые пути замыкались на Новгород. Через него, впрочем, равно как и через Киев, осуществлялась торговля русских княжеств с государствами Балтики, как со скандинавами, так и с южно-балтийскими славянами. В исторической литературе нередки утверждения, что контроль над балтийской торговлей находился в руках скандинавов. Данные утверждения далеки от истины.

Во-первых, по словам проф. В. В. Мавродина, традиционные представления о «пути из варяг в греки», как о пути, который соединяет Скандинавию и Византию транзитом через Русь, попросту неверны. «Ни византийские источники, ни скандинавские саги ничего не говорят о постоянной и регулярной торговле норманнов в Царьграде. Византия не знала «норманнских» товаров, как Скандинавия почти не знала византийских. На Готланде, который вел обширную торговлю, найдено около 67 тысяч арабских, английских, германских, польских и прочих монет VIII–X веков, и среди них только 180 византийских, то есть около 0,25 %! В роли купцов в Константинополе скандинавы никогда не выступали»[215].