Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

Ночной Всаднице удался ловкий приём – один из мечников неудачно встретил нацеленную в него струю огня, меч с державшей его рукой исчез в рыжих клубах; и пламенная река тут же словно взорвалась изнутри мертвенно-бледными вспышками. Шум боя перекрыл дикий, тонкий визг, разорванное напополам мёртвое тело рухнуло на пол, от меча остался только огарок эфеса. Видно, это оружие могло противостоять огню, только если пламя не захватило руку державшего клинок.

Но тут и саму Всадницу настиг крутящийся, упругий вихрь, посланный стариком – про себя Гудмунд считал его настоятелем. Удар швырнул ведьму на камни; издав торжествующий клич, на неё кинулись несколько монастырских бойцов, с посохами и мечами наперевес; настоятель воздел руки, готовя новое заклятье, – но Ночная Всадница, хоть и потрясённая падением, сумела откатиться в сторону и опалила насмерть ещё одного врага. Пол, где она только что лежала, взорвался чёрными брызгами камня, раздробленного заклятьем, – но ведьма уже стояла на ногах.

Гудмунд не мог понять, чего добивается его былая противница. Не похоже было, что она сражалась только за свою жизнь, – путь к отступлению оставался: нет, она настойчиво, шаг за шагом пробивалась куда-то в глубь тёмной пещеры, куда её отчаянно пытались не пропустить настоятель со своими молодцами. Гудмунд не понимал ни смысла, ни целей, ни причин этого боя – и колебался, не зная, как поступить.

А тем временем дела Ночной Всадницы шли всё хуже и хуже. Скользнувший меч оставил на левом предплечье длинный кровавый рубец за миг до того, как сам нанёсший удар превратился в груду пепла; одно из заклинаний настоятеля пустило на ведьму дождь из кипящего масла – она увернулась, но часть капель всё же попала на лицо; потом толстяк, преодолев защиту Чёрного Меча, со страшной силой ударил ведьму в бок торцом своего посоха, и она с тяжёлым стоном упала на одно колено. Она сумела зарубить ещё одного противника, но Гудмунд видел, что Всадница теряет силы, сдерживая магические атаки, нанося ответные и не переставая при этом поливать огнём всё вокруг себя.

Гудмунд ни на миг не терял осторожности, и всё же его заметили, когда капли жидкого пламени упали прямо около того места, где он прятался. Один из бойцов в синем крикнул, указывая на него настоятелю, и, держа посох в правой руке, бросился прямо на Гудмунда. Воин встретил его цепью от своего крюка-ножа: её длинный свободный конец, брошенный умелой рукой, обмотался вокруг ног бежавшего, тот упал – однако, тотчас вскочив, вновь ринулся вперёд. Убедившись, что драки не избежать, воин Хагена метнул загнутое клювом лезвие. Железо вошло в шею; тело дёрнулось и замерло.

Так, против собственной воли, Гудмунд оказался втянут в схватку, да ещё на стороне той, вместе с кем он не стал бы сражаться ни под каким видом, имей он возможность выбирать.

Ночная Всадница оглянулась, и воин Хагена содрогнулся, встретив её безумный взгляд. Ведьма с удвоенной силой атаковала своих противников; защитники монастыря вынужденно попятились. Мечущиеся пятна света проникли глубже в заповедный подгорный полумрак, и Гудмунд разглядел где-то на самой границе темноты странные зеленоватые сполохи, играющие на сотнях и тысячах тонких граней, – там угадывалась огромная глыба какого-то неведомого кристалла поистине невероятных размеров.

Пока Гудмунд гадал, что это может быть такое, Ночная Всадница на миг оторвалась от наседавших на неё, и огнистые потоки потекли по гладкому полу прямо к загадочному зеленоватому мерцанию. На камнях заплясали языки пламени – свет вырвал из небытия огромный зеленоватый алтарь, вырезанный из цельной глыбы не известного Гудмунду прозрачного чистейшего самоцвета. В его глубине угадывались смутные контуры какого-то очень высокого существа, облачённого в длинный прямой балахон; больше воин ничего не сумел разглядеть, потому что камень вдруг полыхнул неистовым зелёным огнём; потоки непереносимо яркого света хлынули с высоты, и Гудмунд невольно рухнул на колено – этот свет лишал его сил и воли к борьбе; пол под ногами затрясло.

Скорчившаяся фигурка Ночной Всадницы почти исчезла под бросившимися на неё бойцами монастыря; один из воинов с размаху отшиб мечом в сторону поднявшийся было навстречу чёрный клинок; в спину жреца словно ввинчивалась толстая спираль ослепительно яркого зелёного свечения, тем же огнём пылало и лезвие его оружия. Он нанёс удар, Гудмунд вновь услыхал стон, но взметнулись рыжие пламенные клубы, и удачливый воин монастыря исчез в огненном вихре.

Зажимая широкую рану на боку, из груды тел вырвалась Ночная Всадница; сзади на петле беспомощно волочился Чёрный Меч; Чашу она плотно прижимала к боку левой рукой. Настоятель сделал несколько шагов ей вдогонку; он взмахнул рукой, словно метнув копьё вслед убегающей; и тут, повинуясь странному наитию, Гудмунд тоже метнул свой верный крюк – туда, где могло бы быть это копьё, окажись оно видимо…

В воздухе словно расцвёл цветок, огнистый и многоцветный. Вихрясь во все стороны, брызнули струи ярких переливающихся капель пламени; стены начали рушиться. Гудмунд рванул цепь обратно и едва вытерпел ожог – настолько горяч был его нож; клинок приобрёл странный зеленоватый оттенок.

В руку воина вцепились сухие, тонкие пальцы – и он увидел умоляющий взор ведьмы. Глубоко-глубоко, прямо в душу Гудмунда смотрели эти глаза и… кто до конца поймёт мужской рассудок? Он подхватил своего бывшего врага и со всей быстротой, на какую оказался способен, потащил её прочь по коридорам и лестницам, слыша за спиной вопли погони, через наполовину выжженный двор, через пустой проём ворот… Позади них несколько раз всё вспыхивало – Ночная Всадница, собирая последние силы, прикрывала их отступление.

Когда они оказались за пределами монастыря, Гудмунд изо всех сил свистнул – и услышал ответное ржание своего верного коня; у воина отлегло от сердца. Он едва успел вскинуть Ночную Всадницу в седло и вскочить сам, как из ворот выбежали догоняющие. Гудмунд дал шпоры коню, позади него вновь вспыхнуло пламя, скакун рванул галопом, замелькали необъятные древесные стволы исполинских зелёных башен; Гудмунд остановился, лишь когда начал шататься вконец загнанный конь.

Вокруг уже стоял обычный северный лес; погоня, если она и была, наверное, отстала; Гудмунд и Ночная Всадница сидели друг против друга. Только теперь воин смог разглядеть, какие жуткие следы оставил на ведьме этот бой. Пять длинных рубцов от удара мечами; правый бок проткнут, плащ задубел от крови, прилипнув к большой ране; одна часть лица жестоко обожжена, другая являла собой сплошной кровоподтёк. С трудом двигалась правая рука, лоб пересекал глубокий порез.