Дети Хедина (антология) - Людмила Минич

Отец на том конце провода замолчал.

– Значит, нашлись… – проговорил наконец. Сквозь помехи и шум интонацию было не разобрать. – Нашлись… А я-то, признаться… Ох, спасибо тебе, Маша, век помнить буду. Спасибо тебе, товарищ Угарова, от всего сердца спасибо. За вести. Ничего не говори больше сейчас, в лес не суйся. Ты и так все сделала, что могла. Я приеду. Приеду и во всем разберусь. А главное – на болото ни ногой, понимаешь? Ни ты, ни Игорь… ты – особенно. Девочкам вы не поможете, а навредить – очень даже легко, тут нужна группа лучших магов, со всех факультетов… Осторожность и предусмотрительность – прежде всего! Доступно?!

– Так точно, Виктор Арнольдович, – невольно в тон Игорю отрапортовала Маша. – Только… один вопрос, последний! Виктор Арнольдыч… а кто их там запер-то?

На другом конце провода раздался тяжелый вздох. В ухо Маше что-то остро и неприятно кольнуло, словно декан пустил в ход какое-то тонкое, другим нечувствительное заклятье, словно закрываясь от любопытствующих без меры.

– Врать тебе не стану, товарищ Угарова. Я это сделал, для их же безопасности. Чтобы хоть какие-то шансы у них остались, понимаешь? По военному времени таких, как они, выходящих из-под контроля, могли без суда и следствия, военно-полевой комиссией… приговорить и приговор привести в исполнение. Вот и закрыл их там, и других убедил, что, мол, погибли, надеялся спасти, вернуть… когда соответствующие обстоятельства выйдут. А теперь, раз вы на них вышли, значит, все, край, пора мне самому приезжать. Что, злы они там на меня небось? В клочья разорвать грозятся?..

Новый укол, куда болезненнее первого. Машка не успела ответить.

– Как они там? Плохо? Трансформация все идет? – продолжил декан торопливым полушепотом, так что Машке пришлось, чтобы разобрать слова, вдавить трубку в ухо.

– Остановилась трансформация. Стазис. И… мне кажется, вытащить их можно, – забормотала она неуверенно.

– Оставить, Мария, думать даже не смей! Не суйтесь с Игорем на болото. Приказ это! Все поняли, товарищ Угарова? – совершенно иным, холодным и деловым тоном сказал декан. – Мои распоряжения – они вам с товарищем Матюшиным ясны?

– Да, – еле слышно ответила Машка, пока Игорь пытался прижаться к трубке у ее уха и уловить хотя бы обрывок разговора.

– Ну, все поняла? – Они вышли на улицу. Маша шла, едва передвигая ноги, в одно мгновение налившиеся невыносимой тяжестью, в висках стучали молоточками перепутанные обрывки мыслей.

– Не было у Арнольдыча другого выхода! Прав он был во всем!.. Э, Рыжая, ты чего?

– Помолчи, Игорена.

– Ну, как скажешь. – Он пожал плечами.

– Иди, – Машка с неопределенным выражением махнула рукой, – отдыхай. Чует мое сердце…

– Что?

– Ничего. Отдыхай, товарищ Матюшин. Пока можно.

– Игорь, вставай! Игорь!

Он никак не мог понять, где находится. Потому что Машке в его общежитской комнате взяться было неоткуда, тем более ночью.

Но за плечо его трясла именно Рыжая, и никто другой:

– Одевайся, Игоряш, там военные. И преподаватели из института. И…

Откуда? Как? Почему? Так быстро? И Потемкин тоже?

– Арнольдыч с ними? – Игорь сел на узкой койке.

– Нет, – зло отозвалась Машка.

– Может, что-то случилось? – засомневался Игорь. – Может, у него из-за нас теперь неприятности? Почему нас не позвали? И откуда ты все знаешь?

Машка всхлипнула и отвернулась.

– Я полночи не спала, не могла просто. А потом вдруг как по голове стукнули – упала на подушку и вижу – лес, болото, Карманку, наш городок… и вокзал, а на вокзале – огни, огни, огни, оцеплено все, разгружается целый эшелон…

– Какой эшелон, что ты плетешь?! Поезду от Москвы до Карманова полных семь часов тащиться! А еще собрать всех надо, бумаги подписать, эшелон сформировать, вагоны получить, паровоз, чтобы «окно» предоставили…

– Тихо ты, – Машка швырнула Игорю на колени комок одежды, отвернулась к стене. – Одевайся. И слушай дальше. Я вскочила, штаны натянула – и на станцию. А там…

– Что, и впрямь эшелон? – Игорь прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.

– Эшелон, – кивнула Рыжая. – И все оцеплено, прямо как во сне.

– Экстрасенсорная прецепция, вариант…

– Сама знаю! Так вот, всюду часовые, охрана всюду, из теплушек солдаты высаживаются, из литерного вагона – маги. Меня не заметили. А я их узнала. И разговоры услыхала… Смотрю, профессор Преображенский, он у меня лабы вел, я к нему, мол, где Виктор Арнольдович? А он мне – ну что вы, Мария Игнатьевна, товарищ Потемкин очень занят, к тому же серьезно старая рана обострилась, ему сперва в ЦК на заседание, а потом в больницу; нас же сюда скорее, ликвидировать, как он выразился, «прорыв негативных энергий». Ликвидировать прорыв, понимаешь?!

Игорь понимал.

– Не приехал Виктор Арнольдович. Не приехал Отец. – Маша вдруг всхлипнула. – Скорее, Гошенька, скорее, побежали!

– Куда?

Над Кармановым застыла глухая ночь – совсем как в тот раз, когда они только отправлялись на поиски. Отправлялись, даже не подозревая о «серафимах». А вокзал вспыхивал огнями, там перекликались паровозы, доносился нестройный гул.

– Быстро развернулись, – запыхалась Машка. – Бежим, Игореха, они лес прочесывать станут!

– И чего было Арнольдычу таиться? – все равно пытался не верить Игорь. – Если все равно кончилось так, как кончилось, истребительным полком с ротой боевых магов? Если он признаваться не хотел, скрывал, что «серафимы» живы, – то что ж сейчас-то так запросто все выложил?

– Да мало ли! – отмахнулась Рыжая. – Соврал. Про Симу и девочек ничего не сказал, наплел, как Скворцову, дескать, какая-то фашистская некромантия пробудилась, бомба неразорвавшаяся сдетонировала и из болота черт знает что полезло… А может, все еще проще. Серафимов он боится куда больше, чем начальства. Любого.

– Так увидят наши, тот же Преображенский, «черных ангелов», поймут, что их обманули…

– Думаю, ничего они не увидят. Оцепят лес и зачистят с безопасной дистанции. Прошло то время, с монстрами грудь на грудь сходиться, когда чуть не до кулаков доходило. Потемкину все в институте верят, слово его – закон… Помнишь «карпатскую аномалию» в пятидесятом? Ее бы исследовать, неспешно и осторожно, а точно так же, бамс, истребительный полк ОсНаза, и пожалуйте бриться. «Потерь убитыми и ранеными не имеем». А что там такое было, как образовалось, – так и не выяснили. Так и тут, боюсь, случится, если мы с тобой не поторопимся.

Ночь выдалась глухая и беззвездная, луна скрылась под толстым облачным одеялом, лежит и нежится; нет ей дела до земных бед и страданий.

Уже знакомой тропой бежалось легко. Даже слишком. Игорь все удивлялся:

– А как же они тебя отпустили? И не задержали, и не попросили о помощи? Не мобилизовали, на худой конец?

Машка не отвечала, только тянула за руку, боясь опоздать.

Уже за мостом, когда свернули в заболоченные леса, она вдруг сказала:

– Я тут считала вчера, считала… до посинения. Не получится замок вынуть. Знал Арнольдыч, что делал.

– Неудивительно, что знал. Только зачем мы тогда мчимся туда сломя голову?

– Увидишь, – отрезала Машка. Кажется, она уже пожалела, что проговорилась.

…Серафима ждала их одна, у самого первого замка. Отыскали его не сразу, по искажениям Машиных засечек – даже сама староста седьмой группы не смогла сразу точно определить, где что заложено.

– Давайте скорее, – бросила Зиновьева, когда они втроем стояла у вырезанного на мертвой березе круга с точкой посередине.

– Ты не сомневаешься, что мы сумеем? – не выдержал Игорь.

– Ты – не сумеешь, – безжалостно отрезала Сима. – Мария – она да.

Игорь криво усмехнулся, стараясь не выдавать обиды.

– Серафима… а где остальные девушки? Где вся седьмая? И кто смотрит за Сашей?

«Черный ангел» пожала плечами, выдохнула облачко гари.

– Остальные готовятся. Нам солдат сдерживать и магов, когда полезут. Надо вам время дать.

– А если не полезут? Если с дистанции? – опять не смолчал Игорь.

– Злишься? На себя злись, двоечник, – равнодушно ответила Серафима. – Не смогут они «дистанционно», ног в болоте не замочив. Нет, чтобы с нами разобраться, им сюда лезть придется. Не так-то просто с восемью «ангелами» справиться, особенно если мы в боевой форме.

Глаза у Маши сузились.

– Игорь не двоечник. Это раз. А во-вторых, не забывай, Серафима, что десять лет и впрямь не зря прошло. Маги у нас до многого додумались, чего тебе и не снилось, не в обиду будет сказано. А в третьих… в третьих, я тут подсчитала кое-что, кое-какие формулы вывела. Благо на дипломе как раз частным случаем теории Решетникова занималась. Вы-то его не знаете, он в начале сороковых только азы сформулировал, а мы вот его уже вовсю изучали. На вот, смотри, коль разберешься, – и Маша протянула Зиновьевой несколько мелко исписанных шестиэтажными формулами листков.

– «Коль разберешься»?! – не на шутку обиделась староста седьмой группы. – Дай сюда, девочка! – щелчок пальцами, вокруг глаз Серафимы на миг вспыхнуло фиолетовое гало. – Не забывай, у меня девятнадцать по Риману!