Все, хватит! - Луиза Бэгшоу

– Спасибо, что поделились своим мнением на этот счет, но лучше бы вы держали его при себе, – съязвила Диана.

– Ничего другого я не ожидала от вас услышать. – Кэти постучала пальцами по столешнице. – Мне бы не хотелось тратить драгоценное время на людей, которым когда-то доводилось ужинать с моим начальником. Многим людям нужна эта работа для того, чтобы свести концы с концами, и я вижу их энтузиазм. Вот такие-то люди нам и нужны.

Униженная и оскорбленная, Диана резко поднялась со стула.

– Не провожайте меня, – отчеканила Диана своим самым холодным и скрипучим тоном, которым пользовалась в случае, если кто-то из предоставляющих услуги опаздывал на встречу или незадачливый метрдотель не мог отыскать для них с Эрни столик, заказанный в последнюю минуту.

– Пожалуйста, – сказала Кэти, не обращая внимания на гнев Дианы. У двери молодая женщина задержалась в надежде, что на ум придет какая-нибудь колкая и обидная острота. Но ничего такого не произошло, а главный редактор журнала уже занялась бумагами на столе.

Диана молча вышла из кабинета, подавив неуместный детский порыв громко хлопнуть дверью. Единственное отличие этого ее собеседования от всех предыдущих заключалось в том, что на сей раз ее оскорбляли открыто. Остальные потенциальные работодатели говорили завуалированно, но Диана все равно чувствовала, что над ней смеются.

Казалось, она провела в лифте целую вечность, пока добралась до первого этажа. Неприятное ощущение в желудке соответствовало жалкому состоянию ее души. Она вгляделась в облик красивой, стройной, прекрасно одетой женщины, отражавшейся в сверкающих дверях лифта. Диана Фокстон – богиня, двух мнений здесь быть не может. Но сколько еще будет сохраняться такое положение вещей? Она стояла на пороге тридцатилетия. Диана никогда еще не чувствовала себя такой несчастной с тех пор, как ей исполнилось двадцать и она вышла из категории подростков. Оказывается, она слишком стара, чтобы быть редактором отдела моды. Это несправедливо. Смешно. Предвзято. Диане хотелось кого-нибудь стукнуть. На ресницах повисли две слезинки, что совсем никуда не годилось, потому что могла размазаться тушь.

«Я же самая счастливая и удачливая молодая жена на Манхэттене, – подумала Диана. – Почему же тогда я чувствую себя одинокой и бесполезной?»

Когда она вернулась домой, было уже четыре часа. Солнце стояло еще высоко в небе, но Диана была измотана до предела. Единственное, чего ей хотелось, так это принять горячую ванну и лечь в постель.

– Добрый день, сеньора, – принужденно улыбнулась Консуэла. – Вам звонили сеньора Фелисити и сеньора Наташа. Просили перезвонить. А в гостиной вас ждет сеньор Чичеро.

Диана прислонилась к дубовым перилам, пытаясь переварить информацию. В ее теперешнем состоянии звонить Наташе и Фелисити было бы неразумно. А кто такой сеньор Чичеро?

– Мистер Чичеро?

– Да, да, друг мистера Фокстона.

– О, тогда я пойду поздороваюсь, – слабым голосом произнесла Диана. Она стала рыться в памяти, пытаясь определить, кто такой этот Чичеро. У Эрни столько деловых партнеров! И зачем вообще он приехал к ним домой?

Быстро разгладив юбку и нацепив на лицо улыбку, молодая женщина распахнула дверь.

– Черт возьми, это вы! – воскликнула она.

Глава 10

Месяцем раньше Майкл шагал по Седьмой авеню, и люди расступались перед ним, как это всегда бывает в Нью-Йорке. Да, он был молод, но вел себя как человек солидный. Мало кто из тридцатилетних мужчин носил строгого покроя костюмы с темными галстуками от «Пейсли». И мало кто из тридцатилетних мужчин был сложен, как защитник из команды «Джайентс».

Наконец, мало кто из тридцатилетних мужчин управлял собственной компанией, расположенной в одном из небоскребов центральной части города.

Иногда по вечерам в барах Майкла принимали за тупицу качка. Некоторые мужчины, намного слабее его, окидывали взглядом его мощную грудь, мускулистые руки и ноги и сразу делали вывод, что он идиот. Майклу было все равно. Люди по природе своей завистливы. Почему-то считалось, что у здоровых мужчин нет мозгов, точно так же, как у красивых блондинок. Конечно, приятнее было парировать саркастические шуточки словами, а не кулаками. Кроме того, стоило Майклу вызвать какого-нибудь зарвавшегося мужика на пару слов, как тот мигом терялся и отступал.

Начав ходить в костюмах, Майкл вызывал чуть больше уважения. Правда, мнение основной массы людей его не интересовало. Он знал, что сможет заставить их уважать себя. Поступки говорят красноречивее слов.

«Грин эггз» была его билетом в лучшую жизнь. Шагая по тротуару и глядя на небоскребы по обеим сторонам улицы, Майкл, как никогда, был уверен в этом. Неделю назад он объезжал здесь все офисы в надежде продать небольшой тираж своей очередной книги. А теперь неожиданно на него свалилась удача.

«Я, правда, мог бы получить все это еще раньше, – думал Майкл. – Если бы продался другому издательству». Он поздравил себя. Черт, как все это было нелегко! Он держался за свою крошечную фирму, отказываясь от высокой зарплаты. А теперь он практически стал партнером Эрни Фокстона, а это означало независимость и денежные вливания. Похоже на сбывшийся сон.

Впереди маячило здание «Блейклиз». Майкл резко остановился, так что женщины в строгих деловых костюмах и мужчины с пластмассовыми стаканчиками кофе в руках вынуждены были обходить его, и поднял руку, чтобы поймать такси. Множество желтых автомобилей ползло по запруженной нью-йоркской улице. Впереди высился великолепный небоскреб, украшенный блестящим черным гранитом, который в лучах утреннего солнца переливался, как мрамор на фасаде венецианского палаццо. Название фирмы было выгравировано нежно-голубыми буквами на медной табличке. Майкл отметил, что «Грин эггз» пока не фигурировала в списке компаний, арендующих офис в этом здании. Это надо будет исправить первым делом.

От этой мысли Майкл почувствовал прилив энергии.

Чтобы войти в холл, надо было миновать вращающиеся двери из темного стекла, в которых Майкл увидел свое отражение, отражение молодого здорового мужчины в красивом костюме и с решительным выражением лица. Он чуть было не подмигнул самому себе. Улыбнувшись, он толкнул дверь и оказался в холле. Пора приступать к делу.

На телефоне мигали красные лампочки: это Марсия разбиралась с просителями. Эрни Фокстону было не до того. Он разговаривал с Майрой Чен.

– Значит, тебе работа нравится?.. – нервно осведомился он, теребя галстук, завязанный поверх воротника рубашки от Армани за тысячу долларов. Почему-то дизайнерская одежда плохо смотрелась на Эрни, хотя он и старался не придавать этому значения. Он носил самые модные и дорогие в этом сезоне костюмы и рубашки, так как по штату ему полагалось выглядеть безупречно в любое время. Эрни казалось также, что это придает ему утонченности.