Визитная карточка хищницы - Наталья Борохова

В чем-то она, безусловно, была права. Но Александра, далекого от телячьих нежностей, все-таки покоробила ее циничная откровенность. Он вспомнил вдруг давнее происшествие на берегу Москвы-реки, и ему стало не по себе.

Но Ольга уже говорила о чем-то другом, и он постарался отвлечься. Через несколько минут он уже весело смеялся над ее шутками, подшучивал сам. Маленькое грозовое облачко между ними развеялось, оставив после себя лишь золотистые лучи солнца любви.

Александр не переставал удивляться Ольге. Она четко дала ему понять, что тема его семейного благополучия ее совершенно не задевает. Суворов был поражен. По его представлению и личным наблюдениям, женщины всегда стремятся к перспективе в отношениях с мужчиной, даже если такая перспектива им даром не нужна. Взять хотя бы его жену Маргариту. Примитивная и простенькая по своей натуре, она когда-то мертвой хваткой вцепилась в Александра, а у того, помимо молодости да привлекательной внешности, ничего за душой не было. Заманила к себе в койку, забеременела, собралась рожать. Суворов, конечно, на ней женился. Но и в короткой семейной жизни Рита бдительно охраняла свое сокровище от чужих завистливых женских глаз. Она, как тигрица, была готова отстаивать свое право на семью. Правда, это не мешало Александру вести себя вольно. Маргарита жутко ревновала, но списывала причины его поведения на привычный стереотип человека, у которого денег куры не клюют.

Ольга же была иной. Рассмотрев как-то раз не самую удачную фотографию своей соперницы, она совершенно искренне заявила, что находит ее привлекательной. Что касается ребенка, то Ольга вообще восхищалась его очаровательной девчушкой, похожей на Александра как две капли воды.

Суворов был ошеломлен. Иногда по ночам ему снилось, что она его оставила. Он просыпался в холодном поту.

– Я люблю тебя, Ольга, – говорил он. Только почему-то эти слова звучали часто не как признание, а как предупреждение. – Не бросай меня, я не хочу оставаться один. Ты будешь со мной всегда. Правда?

– Да, дорогой, конечно, – шептала она, тихонько поглаживая его склоненную голову.

«Мне легче убить ее, чем отдать кому-то другому», – думал он. Словно читая его мысли, Ольга вздрагивала.

Однако яд, в избытке скопившийся в темной части души Александра, капля за каплей просачивался в их любовь. Головокружение над пропастью – вот суть их страсти. Либо высокий взлет, либо смертоносное падение в бездну. И то и другое вместе. Третьего не дано. Этот нехитрый расклад вдруг представал перед ними в пугающей неотвратимости. Сердца сжимались, словно предчувствуя беду. В глубине души каждого поселился страх.

Утро того знаменательного дня выдалось хмурым. Низкие облака закрыли все непроницаемой пеленой и к утру начали выплевывать на город мелкую снежную крупу. Сердитый декабрьский ветер, подхватывая ее, метал зимнее конфетти в лицо прохожим.

Машина с яркой надписью «Уральский экспресс» расположилась возле входа в следственный изолятор. Черноволосая девушка с микрофоном в руках пританцовывала на месте в ожидании съемки.

– Начали! – раздалась команда.

– Добрый день, дорогие телезрители. Мы ведем репортаж у стен следственного изолятора, где сегодня начнется сенсационный процесс. Главным подсудимым по делу является бывший депутат Законодательного собрания области Александр Суворов…

Девушка лучезарно улыбалась. Причина тому была простая. Пока коллеги из местных и столичных телекомпаний осаждали областной суд, надеясь получить весточку о громком процессе, журналисты «Уральского экспресса» оказались впереди. Через одну болтливую секретаршу они разузнали, что главные события будут проходить в стенах следственного изолятора.

Убрав с лица пряди длинных волос, которые настырный ветер норовил всунуть ей в рот, девушка продолжала:

– Рядом со мной находится государственный обвинитель Андрей Спиридонов. Скажите, Андрей Васильевич, можно ли объяснить закрытый характер судебного заседания по делу Суворова беспрецедентными мерами безопасности, которые предпринимаются в городе для обеспечения спокойной работы участников процесса? Возможны ли беспорядки в связи с началом рассмотрения громкого уголовного дела?

Крупный мужчина снисходительно улыбнулся. Раздался зычный бас:

– В чем-то вы, безусловно, правы. На скамье подсудимых находятся около тридцати человек. Но преступное сообщество насчитывало, по нашим данным, не одну сотню человек. Кто-то числится в розыске по России, кто-то – за рубежом. Мы ведем работу и надеемся, она не останется без результата. Отдельные выходки со стороны криминальных элементов могут иметь место. Но они будут жестко пресечены. Вот так!

Тут прокурор наддал кулаком по крышке импровизированного стола и, свирепо взглянув на оператора, добавил:

– Закрытый же характер судебного заседания объясняется тем, что одним из эпизодов деятельности этой преступной организации было изнасилование несовершеннолетней девушки, жены милиционера. Подонки надругались над ней, но закон стоит на страже интересов женщины. Мы не допустим разглашения позорящих ее сведений.

– Скажите, а вы верите в победу? – кокетливо взмахнув ресницами, спросила репортер.

– Безусловно, – коротко, но веско закончил прокурор, кинув такой выразительный взгляд в камеру, будто бы собирался испепелить всех по ту сторону экрана.

Девушка облегченно вздохнула. К входу в изолятор подкатила шикарная машина. Дверца бесшумно открылась. Показалась фигура Семена Иосифовича Грановского. В длинном черном пальто он казался значительно выше своего обычного роста. Превосходного покроя костюм оживлял контрастного тона галстук с золотой и скорее всего безумно дорогой заколкой. Он был свежевыбрит и распространял вокруг себя ненавязчивый аромат модного парфюма. Покосившись в сторону группки журналистов, он не сделал и шага в их сторону. Зато прямо к нему, зачерпнув в голенища россыпь колючего снега, бросилась ретивая девушка-репортер:

– Позвольте, Семен Иосифович, всего несколько слов?

– Да? – остановил свой победоносный ход Грановский. – Вы что-то хотели?

Девица, пользуясь удачным моментом, затараторила в камеру:

– Итак, уважаемые телезрители, перед нами заведующий юридической консультацией «Законность», адвокат, без которого не обходится ни один громкий процесс в нашем городе, Семен Иосифович Грановский. Будьте добры, Семен Иосифович, всего один небольшой комментарий. Вы верите в невиновность Александра Суворова?

Грановский едва взглянул на журналистку.

– Мой клиент не может быть виновен.

Он развернулся и направился к двери изолятора.

– И в этой фразе – весь Грановский, великий адвокат нашего времени! Что же, пожелаем удачи ему и его подзащитному. Борьба будет нелегкой. А мы временно прекращаем передачу и встретимся с вами в вечернем выпуске с самыми свежими известиями из зала судебного заседания!

Появление девушки в короткой шубке с портфелем и папкой под мышкой осталось не замеченным для прессы. Закоченевшая на крепком декабрьском ветру, с заснеженными ресницами и красным носом, Елизавета вряд ли могла связно ответить хотя бы на один вопрос. Сегодня она была без машины. У нее попросту не было денег на бензин.

– Судебное заседание объявляется открытым. Слушается дело по обвинению… – монотонный голос председательствующего начал процесс.

Просторный актовый зал был тесноват для подобного рода заседаний. Несмотря на то что процесс был объявлен закрытым, то есть недоступным для прессы, в помещении яблоку негде было упасть – его заполнили сочувствующие подсудимым и просто зеваки.

Центральное место под сенью российского флага и эмблемы с Георгием Победоносцем занимал подиум, на котором расположились судья и два народных заседателя. Председательствующий Станислав Горин был собран и деловит. Две женщины раннего пенсионного возраста, сидящие по обе стороны от судьи, с любопытством наблюдали за присутствующими. Места справа были заняты стороной обвинения. Внушительная фигура Спиридонова подобно скале нависала над письменным столом с громадьем бумаг. Прокурор хмурился, изредка поглядывая в сторону подсудимых.

Было видно, что к этому событию в изоляторе готовились заранее. Недавно собранные и свежеокрашенные в приятный голубенький цвет металлические клетки для подсудимых претендовали на то, чтобы радовать глаз. Крепко приваренные к потолку и полу, они проводили надежную границу между участниками процесса и «людьми за решеткой». Особый статус, признаваемый за Суворовым и Зверевым, позволил каждому из них получить в свое распоряжение персональную клетку. Остальная масса ничем не примечательных членов преступного сообщества теснилась на общих скамьях соседнего зарешеченного пространства.

Защитники занимали несколько рядов стареньких студенческих столов, испещренных рисунками и разнообразными сентенциями. Среди немногочисленных подсудимых, не заключенных под стражу и соответственно имеющих право сидеть как нормальные люди на обыкновенных стульях, выделялась колоритная фигура бывшего борца Василевского. Он был заметно оживлен и подавал какие-то знаки младшему брату, которого все-таки упекли за решетку по обвинению в изнасиловании.