Обрядовая сторона культов Древней Греции - Илона Камад

У историков нет достаточных сведений о деталях ритуала посвящения. Из дошедших сведений Плутарха нам известно, что разглашение происходящего в мистерии каралось смертью. Изучая и сопоставляя сохранившиеся письменные источники, содержащие скудный, отрывочный и разрозненный материал, проливающий свет на обряды сакральных церемоний мистерии, можно примерно представить, как происходила инициация посвящения. Известно, что церемония начиналась с шествия процессии через зал храма, который был соединен темными пролетами, символизирующими определенные стороны подземного мира. Затем процессия участников поднималась вверх по лестнице и проходила в ярко освященное помещение – в мегарон, в котором были выставлены на обозрение святыни двух богинь. Позже ночью в храме разыгрывалось драматическое представление на тему похищения Коры, которое включало детали, не известные непосвященным. Мифические сюжеты имели отношение к циклу сказаний об учреждении мистерии о зачатии [62, c. 220], рождении искуплении вины, смерти и исчезновения, о возрождении и воскресении [40, c. 57]. Эти все представления были весьма разнообразного характера: то жесткого и торжественного, то веселого и даже распущенного. Присутствовать на этих сценических представлениях разрешалось только мистам, посвященным в тайны культа. Во время священнодействия мисты, в отличие от непосвященных, носили на голове венки из мирта, а на правой ноге и левой руке – повязки пурпурного цвета [62, с. 21]. Церемония посвящения в мисты была символична. Вступление и прохождение неофита через темный коридор пролетов храма символизировала его смерть и вхождение в царство Гадеса, а затем возрождение в сакральном мире для новой жизни.

Элевсинские мистерии представляли собой в основном одну последовательность обрядов инициации, какая существовала во всех иных сакральных практиках. В начале каждого действия сакральной церемонии, будь то посвящение орфиков в религиозных фракийских кругах или мистерии культа Диониса, Митры, Атисса, Адониса, Исиды, разворачивается одна цепь превращений, представленных в лицах, изображающих «смерть» новообращенного и его воскрешение в священнодействующих ритуалах посвящения [47, с. 87].

Следующий праздник – Осхофории – был не только посвящен отдельным богам (Дионису и Афине Окираде), но и почитанию героя Тесея. Праздник был учрежден в знак благодарности за дарованный новый урожай винограда и маслин. Богам приносили в жертву виноградные ветви с гроздьями, а избранные фивские юноши, по двое от каждой филы, совершали бег от городского храма Диониса к храму Афины Оки-рады в Фалере.

При проведении праздников Пионопсий и Схофорий особая роль отводилась мифу, повествующему о возвращении Тесея с Крита после убиения Минотавра. Во время приготовления овощей на общую трапезу проводилась параллель с тем, как Тесей со своими спутниками, возвратившись с Крита, отобедал остатками дорожных запасов и принес благодарственную молитву Аполлону. Приготовление священной еды – иреоны – было связано с преданием о том, что Тесей со спутниками принес в дань богу свои последние крохи еды [62, с. 138], как бы разделив с божеством свою скудную еду в знак богопочи-тания и в благодарность за благополучное возвращение. Бег осхофоров, по преданию, проводился в память встречи Тесея с жителями Афин в Фалери. Масса народа, которая наблюдала за бегом эфебов, могла напомнить греку матерей и отцов тех юношей и девиц, которых Тесей, согласно мифу, увозил на Крит. А переодевание двух юношей в праздничной процессии афинян в женское платье имело связь с преданием о том, как Тесей взял с собой двух мальчиков, переодетых в женское платье, вместо девочек [27, с. 5-25]. В следующие дни праздника Осхофорий совершались жертвоприношения герою Тесею.

Вслед за праздником Осхофории начиналась Темофория – праздник в честь богини Деметры, почитаемой как матерь прекрасных детей. Празднования продолжались в течение пяти дней. В Темофории принимали участие исключительно жители Афин, жившие в законном браке. Юноши и девушки не допускались к участию в этом празднестве. Поэтому праздник Темофории часто относили к мистическим, хотя от мистерии в собственном смысле этот праздник отличался тем, что для участия в нем не было надобности в особом освящении, в самих обрядах то же не было ничего мистического. В этот праздник женщины представляли верховным жрицам Деметры своих детей, рожденных в течение истекшего года. И та матерь, чье дитя было признано самым красивым ребенком, удостаивалась награды.

Причиной допуска к участию в празднике только замужних женщин была, вероятно, мысль о проявлении заботы и покровительства моногамному браку как одной из важнейших составляющих залога благополучия и процветания афинского полиса.

Целый месяц древние греки отмечали празднование в честь богини Геры, покровительницы браков. Важное место в этом празднестве занимало исполнение дифирамбов, прославляющих величие и мудрость богини – хранительницы брачных союзов. Пение восхвалений исполнялось киклическими хорами. Такое название хоры получили потому, что во время исполнения восхвалений хористы двигались ритмическим шагом вокруг алтаря богини.

Этот праздник был тождественным еще с одним праздником, посвященным мифическому бракосочетанию Зевса с Герой и их первой брачной ночи, которая, по преданиям, длилась триста лет[10, I.609; 23, II.38.2].

Немаловажное место в древнегреческом культе занимал общеионический праздник Апатурии в честь Зевса и Афины [62, с. 142]. Праздник служил главным выражением религиозного чувства богопочитания и преклонения всей фратрии перед мифическим родоначальником начинателей родословного древа каждого семейства. Праздник происходил в течение трех дней. На праздники Апатурии счастливые отцы семейства со своими новорожденными детьми и со свидетелями, удостоверяющими их законное происхождение, спешили предстать перед советом фраторов, который вносил имена детей во фра-торские списки. Фраторы записывали в списки граждан для учета дохода и расхода семейств и осуществляли сбор налога и подати, а также вели контроль за сбором урожая. [48, с. 59]. Обряд наречения новорожденного именем включал ребенка сначала в его семью сородичей по восходящей линии двух сторон, либо родственников только с отцовской или материнской стороны, потом ребенка представляли всему сообществу соплеменников. Наречение ребенка именем его индивидуализировало. Позже ему давалось родовое имя, которое указывало на принадлежность не только к полу, но на и его старшинство, появился ли ребенок первым в семье или седьмым. Нередко ребенка нарекали именем одного из предков по отцовской или материнской линии. В ходе праздника Апатурии выступали с плодом своего учения юные рапсоды, читая наизусть Гомера, а отличившиеся получали награды. Ко времени классической эпохи родовые фратрии теряют свое историческое значение как центры, объединяющие родственные связи одной общины, и на смену им создается семейный уклад общественной жизни граждан полиса – государства. Постепенно семейства объединялись в корпорации труда и, как правило, такие объединения носили ремесленный характер. Каждая отдельная корпорация имела свой культ почитания богов и героев, которые покровительствовали их ремеслам [48, там же]. Большая часть времени корпорационной жизни проходила в праздниках почитания этих богов и героев.

Большой популярностью среди греков пользовался праздник Малые Дионисии или Сельские Дионисии [62, с. 142]. Это было радостные празднество в честь бога вина и веселья, которое совершалось после окончания сбора винограда в ноябре – декабре месяце и сопровождалось разными деревенскими увеселениями. По всей Аттике, по традиции, в эти дни было принято откупоривать бочки с молодым вином [42, с. 359].

Для празднования Сельских Дионисий обычно сходились вместе родные: мужчины и женщины, господа и рабы. Устраивались веселые процессии, которые вели жертвенных козлов, несли священную утварь и печенье, сосуды с вином для возлияния, виноградные ветви и гирлянды смоковницы как символ производительной природы. Дух зерна, как и бог Дионис, в обычаях древнегреческих земледельцев облекались в форму животного – козла или быка. И, как отмечал Д. Фрэзер, не было парадоксальным то, что у древних бог растительности питался той же самой растительностью, которую олицетворял [72, с. 515]. Д. Фрэзер это комментировал как смену религиозного восприятия. Такого рода непоследовательности появляются, когда бог перестает быть «чем-то внутренне присущим растительности и начинает рассматриваться как ее владыка или хозяин» [72, с. 516]. Такая метаморфоза перевоплощения происходила и с древнегреческим богом Дионисом. Изначально бог Дионис представлялся священным животным козлом – или по той же аналогии, быком. Поклонение богу Дионису в образе козла почти ничем не отличалось от второстепенных богов – Панов, Сатиров и Силенов, которые составляли свиту Диониса. Все они изображались в козлином обличье и, по поверьям, приходились лесными божествами, а по мнению исследователя Д. Фрэзера, причислялись к многочисленной разновидности козловидных лесных духов [72, с. 515]. И поэтому богу Дионису поклонялись как богу деревьев, который принимал обличье козла. Обличье козла Диониса являлось ничем иным, как частью его изначального естества – естества бога деревьев. Поклонение богу Дионису у древних греков было воплощением двух самостоятельных и независимых культов, в рамках одного из которых Дионис изначально являлся богом деревьев, а в рамках другого – козлом.