Загадки звездных островов. Книга 2 (сборник) - Виталий Севастьянов

Заседание общества советско-кубинской дружбы.

С делегатами XV съезда ВЛКСМ.

Встреча с молодыми борцами за мир.

На приеме в Кремле. Главный маршал авиации К. А. Вершинин беседует с космонавтами.

Разговор с чилийскими студентами.

С футболистами сборной СССР.

Встреча с Фиделем Кастро.

Идут занятия в академии имени Н. Е. Жуковского.

Тренировки в Центре подготовки космонавтов.

Таким его помнит мир.

Чем вызвана подобная "светомаскировка"? Дело в том, что даже маломальская подсветка способна внести искажения в полученные результаты, помешать новым сверхточным приборам зафиксировать слабые объекты нашей Галактики, различные туманности или еще неизвестные науке кометы. То же касается изучения зодиакального света, точек Лагранжа, ряда других характерных участков звездного неба. Добавим, что все это космонавты должны наблюдать в пределах 20–30 минут, пока станция не выйдет на освещенную Солнцем трассу.

Почти три миллиона километров на "спидометре" международного экипажа. В багаже космонавтов — материалы экспериментов, многие из которых ставились впервые в мировой практике. Их разработчики — ученые Москвы, Парижа, Тулузы, других космических центров — вправе надеяться на целый каскад открытий.

В один из вечеров хозяевами Центра управления стали советские и французские журналисты.

— Вы оба новички в космосе, — обращается пресса к Березовому и Кретьену. — Ваши первые впечатления о невесомости. Где легче работать: на орбите или Земле?

— Первые двое суток приходилось довольно сложно, — отвечает "Эльбрус". — Почувствовал себя опрокинутым вниз головой. После перехода на станцию быстро привык к невесомости. Хотя и условно, но там есть пол, стены, потолок. А вообще невесомость — одно наслаждение.

— В космосе интересно двигать большие предметы, — поясняет Кретьен. — Чем они "тяжелее", тем легче работать. Да и монтировать приборы удобнее в космосе — те также живут в своем мире — неповторимом отсутствии веса.

Не забыли журналисты спросить Кретьена, отца четверых детей, об отношении к юному поколению. Он пожелал всем детям планеты счастья и мира. А затем Жан-Лу не преминул пройтись весело в собственный адрес:

— Человек на орбите — пока еще дитя космоса. Заявляю: ваш ребенок чувствует себя неплохо в этом пространстве.

В завершение диалога космос — Земля экипаж показал привезенные на борт подарки.

Всеобщим любимцем на борту стал "Ванюша" — прекрасная матрешка, сделанная мастерами Семеновской фабрики детских игрушек Горьковской области.

— "Ванюша" — пополнение у нас в экипаже, — шутили космонавты. — Правда, на связь он пока не выходил. А вот смотрите, смотрите… "Ванюша"… размножается.

И тут мы увидели десятки русских разборных матрешек, которые парили у телекамеры. Вскоре на экране появился и символ Парижа — изящная модель Эйфелевой башни. Жан-Лу ловко закрутил ее, и она без всяких подвесок слилась в сплошной круг.

И вновь экипаж на вахте, на этот раз — на "мартеновской"… Так шутливо космонавты называют работу с плавильными установками. Изо дня в день улучшается продукция космоса, орбита одаривает Землю такими посылками, что ахают даже самые суровые скептики. В невесомости удалось получить то, что немыслимо в самой современной лаборатории, оснащенной всем арсеналом передовой техники.

Ученые сейчас подумывают даже о больших орбитальных "оранжереях", где будет налажен промышленный выпуск кристаллов. В конструкторских бюро, лабораториях мне довелось видеть проекты с реальными контурами новых заводов. Однако в преддверии смелого производства у науки еще немало нерешенных задач, например, необходимо уточнить математическую тепловую модель звездной печи.

Здесь, конечно, не обойтись без каскада изящных приборов, требование к которым только одно: быть как можно чувствительнее и как можно меньше весить. Ученым Центра ядерных исследований в Гренобле удалось справиться вроде бы с неразрешимой задачей, и знаменитую печь "Кристалл" для "Салюта-7" они оснастили целым рядом приставок, сверхточных приборов, "сверхбдительных" датчиков. Практически каждую точку внутри советской "домны" держат под наблюдением аппараты из Франции.

Космонавты докладывают:

— Горят сигнальные лампочки. Плавка что надо! Вот бы заглянуть внутрь, узнать, что получилось.

— После остывания можно открыть печь, — говорит Центр управления. — Пусть только Жан-Лу не забудет упаковать капсулы, нам тоже интересно, что получилось…

"Присядем, друзья, перед дальней дорогой…" Сколько раз звучали эти слова на орбитальном комплексе "Салют-6", когда хозяева прощались с международными экипажами, представленными гражданами СССР и других социалистических стран. Не нарушается торжественный ритуал и при проводах советско-французского экипажа.

— Понравилось? — спрашивает Кретьена Березовой.

— Это незабываемо. Жаль, что Бодри не взяли.

…Чуть-чуть вздрогнул кусочек степи, бережно приняв спускаемый аппарат. Володя, Саша и Жан выходят через откинутый люк, и на опаленном огнем корпусе корабля мелом пишут заветные цифры "24.06 — 2.07. Год 1982".

Бесспорно, что дата эта навечно вошла в историю.

Приятное известие, которое узаконила Госкомиссия, тут же с Байконура пошло на орбиту. Земля подтвердила прежний регламент: в четверг — новый старт… Звездный штурвал доверен "необычному" экипажу: Леониду Попову, Александру Сереброву и Светлане Савицкой.

Звоню из редакции на космодром Байконур. У аппарата генерал-лейтенант авиации В. А. Шаталов.

— В чем задачи нового этапа исследований? Какова роль женщины в этом полете?

— Свыше ста человек, — лаконично комментирует генерал, — побывало в космосе за двадцать лет звездной эры. На первом этапе они проводили в основном испытания новой техники. Продолжительность тех полетов, глубина научного поиска сдерживались отсутствием необходимых комфортных условий для работы и отдыха. Сейчас, как вы знаете, серийно запускаются станции нового поколения, рассчитанные на пребывание 5–6 человек, оснащенные электроплитой и герметично закрытой душевой установкой, другими атрибутами привычного для землян сервиса. Диапазон новых экспериментов скоро станет нелимитированным, но, естественно, это потребует и присутствия на борту специалистов самого различного профиля. Среди них достойное место, конечно, займут и женщины, кстати, представители не столь уж слабого пола. Например, женщина-врач, биолог, метеоролог, наконец, даже портниха или парикмахер. Да-да, в новых, до 2 лет и более длительных экспедициях понадобятся и такие, пока еще не космические службы.

Советские ученые оперируют конкретными фактами и расчетами. Если о мужчинах-космонавтах наука располагает богатой статистикой, то воздействие невесомости, других экстремальных факторов на женский организм для нее пока загадка.

Первый опыт, кстати, первый в истории, у нас есть. Это полет нашей "Чайки" — Валентины Владимировны Терешковой. Беседую с заместителем директора Института медико-биологических проблем профессором Ю. Г. Нефедовым.

— Станция "Салют-7", — говорит Юрий Герасимович, — своего рода клиническая лаборатория, способная обеспечить точную необходимую диагностику. Чувствительные приборы, всевозможные датчики должны взять под неослабный контроль здоровье всего экипажа, понятно, что особый упор мы делаем на самочувствие Светланы Савицкой.

Кто же наша вторая "Чайка"? Да простят космонавты-мужчины отступление от традиции, что знакомство с экипажем начнем не с его командира — Леонида Попова, дважды Героя Советского Союза, а с космонавта-исследователя корабля "Союз Т-7".

…В 1948 году в семье "Дракона" родилась дочь. Друзья-однополчане, товарищи сочувствовали "Дракону": жаль, что не сын, кто после тебя по небу будет летать?..

Сразу принесу извинения, мистики здесь никакой, речь идет о прославленном летчике, боевом генерале Евгении Яковлевиче Савицком, сбившем в годы войны 22 вражеских самолета. Какой страх нагонял на фашистов красный "Дракон", едва только прорезался в эфире его позывной!..

Тем временем дочь пошла в школу. Училась неплохо, мечтала делом ответить на шутливые упреки, правда, отцу не говорила ни слова. Еще в девятом классе она пришла в чкаловский аэроклуб. На родственные связи, конечно, не ссылалась.