В 16.50 от Паддингтона - Агата Кристи

Примите уверения в моих лучших чувствах,

Мартина Крэкенторп».

Прежде чем вернуть письмо Эмме, инспектор еще раз перечитал его.

— Ну и как вы поступили, получив это письмо, мисс Крэкенторп?

— В то время у нас как раз гостил мой зять Брайен Истли, я рассказала ему. Потом позвонила в Лондон моему брату Харольду, он посоветовал вести себя поосторожнее. «Необходимо, — сказал он, — убедиться в том, что это не какая-нибудь самозванка». — Эмма немного помолчала. — Это, конечно, был разумный совет. Однако если эта женщина действительно та самая Мартина, то мы должны были ее принять. Я написала ей по адресу, указанному в письме, что приглашаю ее приехать в Резерфорд-Холл. А примерно через неделю я получила из Лондона телеграмму: «Очень сожалею, вынуждена срочно вернуться во Францию. Мартина». И с тех пор о ней ни слуху ни духу.

— И когда именно все это произошло?

Эмма нахмурила брови, силясь вспомнить.

— Незадолго до Рождества. Я точно помню, потому что хотела ей предложить провести с нами Рождество, но мой отец даже слышать об этом не хотел. Поэтому я пригласила ее приехать на выходные сразу после Рождества, когда вся семья еще будет в сборе. А телеграмму, по-моему, — о том, что ей нужно срочно ехать во Францию, — принесли за несколько дней до Рождества.

— Так вы полагаете, что та убитая женщина и есть Мартина?

— Нет конечно. Но.., но когда вы сказали, что она, возможно, иностранка.., я невольно засомневалась.., а вдруг… — Голос ее испуганно замер.

— Мисс Крэкенторп, вы поступили очень правильно, что пришли сюда и все рассказали, — поспешил подбодрить ее Креддок. — лично я думаю, что женщина, написавшая вам письмо, действительно благополучно вернулась во Францию, где находится и сейчас. С другой стороны, как вы и сами точно подметили, налицо более или менее точное совпадение по времени, ведь, согласно заключению полицейского хирурга, смерть женщины наступила три-четыре недели тому назад. Как бы то ни было, не беспокойтесь и предоставьте все нам. Кстати, — как бы вскользь добавил он, — вы сказали, что мистер Харольд посоветовал вам быть поосторожнее, а с отцом и остальными братьями вы тоже советовались?

— Разве я могла не сказать отцу. Он, конечно, страшно возмутился. — Эмма слабо улыбнулась. — Отец убежден, что все это лишь уловка, чтобы вытянуть у нас деньги. Деньги — всегда очень болезненная для него тема. Он считает — а может, просто делает вид, — что очень беден и должен беречь каждый пенни. У пожилых людей бывают подобные причуды. Разумеется, все это вздор: у него весьма большой доход с капитала, а он не тратит и четверти этих денег. Во всяком случае, так было до недавнего увеличения подоходного налога. И ко всему прочему у него солидные сбережения. — Она помолчала. — Другим двум братьям я тоже сообщила о письме. Альфреда это позабавило, хотя он тоже решил, что это обман. Седрик вообще не проявил никакого интереса — он у нас несколько эгоистичен. В конце концов мы все сошлись на том, что встретиться с Мартиной нужно, но нужно пригласить на встречу и нашего адвоката мистера Уимборна.

— А как отнесся мистер Уимборн к вашему общесемейному решению?

— Мы не успели поставить его в известность. Только хотели это с ним обсудить, как пришла телеграмма от Мартины.

— Больше вы ничего не предпринимали?

— Я еще раз написала по тому адресу, на этот раз с припиской на конверте: «переслать адресату», но никакого ответа не получила.

— Гм.., довольно странно. — Инспектор пристально посмотрел на нее. — А что вы сами думаете по этому поводу?

— Даже не знаю, что и думать.

— А как вы отреагировали тогда на письмо? Подумали, что оно действительно от Мартины, или, так же как ваши отец и братья, заподозрили обман? И что, кстати, сказал ваш зять?

— О, Брайен совершенно не сомневался, что это Мартина и что все ею написанное — правда.

— А вы?

— Я.., у меня полной уверенности не было.

— Ну а что вы почувствовали в первый момент, увидев имя вдовы вашего брата?

Выражение лица Эммы смягчилось.

— Я очень любила Эдмунда. Больше всех братьев. А письмо.., мне показалось, что оно написано именно так, как написала бы с отчаянья женщина, оказавшаяся в подобных обстоятельствах. Все события, описанные ею, мотивировка поступков.., все было вполне правдоподобно. Я подумала, что после окончания войны Мартина снова могла выйти замуж или сойтись с человеком, готовым приютить ее и ребенка. Возможно, этот человек умер или оставил ее, и ей ничего не оставалось, как обратиться к нам, тем более что Эдмунд сам велел это сделать. Да, судя по всему, писала сама Мартина. Но Харольд стал мне втолковывать, что женщина, написавшая письмо, могла знать Мартину и, соответственно, была осведомлена о ее личной жизни. Я вынуждена была признать, что и такой вариант возможен… Но все-таки… — Она замолкла.

— Вам не хочется верить, что это был обман? — мягко сказал Креддок.

Эмма с благодарностью посмотрела на него.

— Да, очень не хочется… Я была бы рада, если бы у Эдмунда остался сын.

Креддок понимающе кивнул.

— Я согласен с вами: письмо выглядит очень искренним, и вроде бы все факты вполне достоверны. Что действительно настораживает, так это неожиданный отъезд Мартины в Париж и то, что она больше не дала о себе знать. Вы ведь любезно ответили на письмо и готовы были принять ее в своем доме. Почему же, вернувшись в Париж, она даже вам не написала? Резонный вопрос.., если это на самом деле была Мартина. Если же самозванка, тогда все объясняется куда проще. Я, признаться, подумал было, что вы попросили мистера Уимборна навести справки, и это спугнуло женщину. Но вы утверждаете, что мистер Уимборн ничего не знал… Тогда не исключено, что подобные действия предпринял кто-нибудь из ваших братьев. Возможно, у нее такое прошлое, что она предпочитает его тщательно скрывать. Она, вероятно, рассчитывала, что ей предстоит иметь дело только с сестрой Эдмунда, которая очень его любила, а не с бывалыми мужчинами, их на мякине не проведешь… И, наверное, надеялась, что получит от вас деньги для ребенка — впрочем, какой ребенок, ему уже лет шестнадцать — без особого труда. А оказалось, что ей придется столкнуться с чем-то совсем иным. Кроме того, неизбежно возникли бы серьезные юридические проблемы. Ведь если у Эдмунда Крэкенторпа остался сын, рожденный в законном браке, то он является одним из наследников вашего деда.

Эмма кивнула.

— Мало того, как я понимаю, со временем он должен унаследовать Резерфорд-Холл и прилегающие земли, которые в настоящее время имеют большую ценность как потенциальная площадь для застройки.

Эмма посмотрела на него чуть ошеломленно:

— Верно… Я как-то об этом не подумала.

— В любом случае, мисс Крэкенторп, не стоит волноваться, — сказал инспектор Креддок. — И хорошо, что вы все мне рассказали. Я наведу справки, но мне кажется, что между женщиной, вам написавшей.., которая, возможно, просто решила поживиться и никогда не была вашей невесткой., и той несчастной нет никакой связи.

Эмма вздохнула с явным облегчением.

— Я так рада, — она встала, — что все-таки решилась к вам прийти. Вы отнеслись ко мне с таким участием…

Креддок проводил ее до двери, а потом, не мешкая, позвонил сержанту криминальной полиции Уэзероллу.

— Боб, у меня есть для тебя работенка: пойди на Элверс-Крэсент, сто двадцать шесть, квартира номер десять. Прихвати с собой фотографию убитой и постарайся что-нибудь узнать о некой особе, называющей себя миссис Крэкенторп — миссис Мартина Крэкенторп, которая либо жила там, либо приходила за письмами в период примерно с середины и до конца декабря.

— Слушаюсь, сэр.

Отдав распоряжение Бобу, Креддок занялся неотложными делами, а к двенадцати отправился на встречу с театральным агентом, давним своим знакомым. Разговор с ним ничего стоящего не дал.

Вернувшись к концу дня в офис, он обнаружил на своем письменном столе телеграмму из Парижа.

«ПЕРЕДАННЫЕ ВАМИ СВЕДЕНИЯ МОГУТ ОТНОСИТЬСЯ К АННЕ СТРАВИНСКОЙ ИЗ „МАРИЦКИ-БАЛЕТ“. ЖЕЛАТЕЛЬНО ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ. ДЕССАН. ПРЕФЕКТУРА».

Креддок с облегчением вздохнул, и морщины на его лбу разгладились.

Ну наконец-то! Хоть какой-то след. И не нужно впустую гоняться за Мартиной Крэкенторп… Он решил сегодня же вечерним паромом отправиться в Париж.

Глава 13

— Я страшно польщена вашим приглашением, — прочувствованно сказала мисс Марпл Эмме Крэкенторп.

Закутанная в множество пушистых шалей и шарфиков, мисс Марпл выглядела очень милой, трогательной — воплощение приятной пожилой леди. Она сияющими глазами поглядывала на окружающих — на Харольда Крэкенторпа в отлично сшитом костюме; на Альфреда, с очаровательной улыбкой передававшего ей блюдо с сандвичами, на Седрика, который в своем поношенном твидовом пиджаке стоял у камина и хмуро изучал своих родичей.