Книга ужасов (сборник) - Рэмси Кэмпбелл

Это было похоже на шум моря. Хью спал. Он стоял на яхте, Энджи рядом возилась с оснасткой и улыбалась ему. Когда он подошел к жене ближе, то вдруг заметил, что она плачет.

– О, милый, – произнесла она; ее губы двигались синхронно словам, но не издавали ни звука… голос звучал у него в голове, так же, как и шум моря. – Прости меня.

– За что? – мысленно спросил он.

Яхта утюжила воду, гордо поднимаясь и опускаясь на волнах. Ш-ш-ш-ш, шептала она.

Энджи с надеждой и страхом повернулась направо, глаза ее округлились, а рот приоткрылся.

– Оно приближается, – произнесла она. Только он начал поворачивать голову, как перед ним, словно барьер, возникло что-то большое и темное, похожее на тяжелый занавес. Громкий треск заставил его открыть глаза.

Хью лежал в своей кровати – нет, не своей; в кровати, которую они делили с женой. Это была их кровать.

Уже нет, милый, прошептал у него в голове едва различимый голос Энджи.

Он посмотрел на часы. Было тридцать семь минут второго.

Свет по-прежнему горел.

Он взглянул на скомканную ночную рубашку Энджи, подтянул ее к себе, прижал к лицу и вдохнул запах.

Ш-ш-ш…

– Кто там?

Недалеко от комнаты кто-то двигался. Хью положил ночную рубашку на подушку и встал с кровати.

– Энджи?

Движение прекратилось прямо у двери спальни. Хью вдруг почувствовал, что на него давит какая-то энергия, словно он стоит на штормовом ветру. Сердце колотилось в груди и в висках. Но это было еще хуже, оно заглушало все звуки, доносящиеся из-за двери.

При этом Хью знал, что звуки никуда не делись.

Неплотно закрытая дверь начала открываться внутрь, и Хью завороженно смотрел на это. Приоткрывшись на пять, от силы на десять сантиметров, дверь остановилась. В комнате повисла тишина, но не спокойная и безмятежная. Это было полное отсутствие звуков, словно все они куда-то делись. Хью хотел произнести имя жены, прошептать его, но первый же слог «Эн» застревал у него в горле, как мягкая нуга. Что, черт возьми, происходит?

Хью подошел к двери и распахнул ее.

– А! – сказал шериф Фрэнк Гозински. – Вот вы где!

– А где еще мне, по-вашему, быть? Я здесь живу.

– Конечно, живете, Хью.

– Как вы вошли?

– Через входную дверь, Хью. Вы же не возражаете, что я вошел, правда, Хью?

– Я ее запер.

Шериф приподнял бровь, развернулся и двинулся вниз по лестнице.

– Вы ошибаетесь, Хью, – бросил он через плечо, – ведь я здесь.

– Я запер ее, – повторил Хью. – Я вам звонил, но вы не ответили.

Они в полном молчании спустились на первый этаж.

Как только они вошли в холл, раздался телефонный звонок.

– Телефон, – сказал шериф.

Хью едва сдержался от саркастического «Да? А я не слышал». Он поднял трубку.

– Алло?

– Привет, Хью.

– Нэн? Все в порядке?

– Да, все отлично, Хью. А у вас?

– Нэн, уже очень поздно, – Хью посмотрел на часы. – Боже, не просто поздно… сейчас почти два часа ночи. Ты давно должна быть в постели.

– О, в кровать, в кровать, хочет Соня спать, а ты не погоняй, сказал Лентяй.

– Нэн?

– Жадюге Нэн не спится, пора бы подкрепиться.

Хью стоял в тишине, вглядываясь в гостиную и пытаясь понять, куда подевался шериф.

– Она всегда меня так обзывала. Жадюгой Нэн.

– Нэн, она у тебя? Ты поэтому звонишь мне? Энджи у тебя?

Ну как она могла там оказаться, ведь Нэн живет в Бостоне.

После небольшой паузы Нэн ответила:

– Она должна быть с тобой, Хью.

– Дело в том, что… – Она с тобой, Хью.

С кухни донесся какой-то звук, он нагнулся, чтобы посмотреть, в чем дело, но ничего не увидел.

Потом шериф закричал:

– Где вы держите ножи, Хью? А, вот же они.

– Нэн, Энджи…

– А ты не хочешь подкрепиться, Хью? – спросила Нэн. Ее голос вдруг стал грубым и угрожающим.

Угрожающим? Ведь он говорит с младшей сестрой Энджи. Какого черта она звонит ему в два часа ночи?

– Ну, так хочешь или нет, Хью? – крикнул из кухни шериф.

Очень медленно Хью спросил:

– Нэн, ты все еще здесь?

В трубке стояла тишина…

Он снова набрал «*69». Как и ожидалось, входящий звонок сделан с его собственного телефона. И, разумеется, это было невозможно.

Он набрал номер Нэн Бранниган и, слушая гудки в трубке, вышел из гостиной.

– Не поздновато ли? – сказал шериф неожиданно громко.

Хью сделал шаг назад и упал на ступеньки, увидев, как Фрэнк выходит из комнаты с чашкой чая в одной руке, другой рукой прижимая сотовый телефон к уху.

– Я, наверное, сплю, – пробормотал он в трубку и поставил чашку на ступеньку рядом с Хью. Потом Фрэнк развернулся и снова вошел в гостиную. – Ну и как там?

Сонный голос в телефоне произнес:

– Алло? Кто это?

– Нэн? Это я.

– Хью? Что случилось? У вас все в порядке? Что-то с Энджи? Сейчас уже очень поздно.

– Я знаю, прости, – он присел на ступеньку, держа трубку на некотором расстоянии от уха, и услышал, как шериф в гостиной что-то бормочет. – Нэн, Энджи пропала.

– Пропала? Куда пропала?

– Не знаю. Наверное, мне нужно было тебе раньше позвонить.

– Вы поссорились?

– Нет. – Он ждал, пока Нэн что-то ответит, но та молчала. – Ты же знаешь, мы никогда не ссоримся.

– Так не бывает, Хью.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

Наверху раздался какой-то стук.

– Что это было?

Хью посмотрел на входную дверь. Кто-то пересек дорожку и исчез в кустах.

– Ты о чем, Нэн?

– Стук. Как будто что-то упало, – прошептала Нэн.

Хью услышал в трубке звонок. Кто-то звонил в дверь сестры Энджи в два часа ночи.

– О господи, – сказала Нэн, – кто-то пришел.

Я сейчас…

– Нэн, – закричал Хью, – не открывай! – Пойду открою. Ты что-то сказал, Хью?

– Нэн, не подходи к двери.

– Не подходить? Почему?

– Это…

Что? Как это правильно назвать? Хэллоуин? Бугимен? Чудище из мира без света и улыбок, где есть только боль, страдания, печаль, потери и сожаления… нечто, способное в мгновение ока перенестись из дождливого Тюбуаза к дверям дома на окраине Бостона?

А может, всё перечисленное.

Хью услышал, как Нэн положила трубку на маленький столик из красного дерева в коридоре.

– Подожди минутку! – закричал он.

Бин-бон, снова зазвонил звонок.

– Нэн! – снова закричал Хью.

Ветер просвистел в проводах, и Хью услышал, как Нэн сказала: «Да?»

Потом далекий голос шерифа произнес:

– Сласти или напасти, мэм?