Последняя милость - Луиз Пенни

— Так чем занимались Мирна и Би? — спросил он.

— Они убирали со столов грязную посуду и разносили кофе и чай, — ответил Питер.

— Ах да! — вздохнула Клара. — Знаменитый Матушкин чай. Это какой-то травяной отвар. Ужасная гадость. Нет, я ничего не имею против чая, — Клара слегка приподняла свою кружку, — даже травяного. Но мне страшно даже подумать о том, что Матушка кладет в то варево, которым она с завидным упорством пытается напоить нас каждый год. Причем ее совершенно не смущает то, что все решительно отказываются от ее угощения.

Гамаш подумал о том, что от такого маниакального упорства не так уж далеко и до безумия, но вслух спросил:

— А как насчет мадам де Пуатье и ее семьи? Они тоже были там?

— Даже не знаю, — растерянно ответила Клара. — Мы все время были заняты на кухне и даже не выглядывали в зал.

— А во время завтрака не произошло ничего необычного?

Питер и Клара ненадолго задумались и одновременно отрицательно покачали головами.

— Питер в этом году впервые должен был играть в керлинг в команде Эм, поэтому он ушел раньше.

— Когда я вышел на улицу, Эм и Матушка уже ушли на площадку. Озеро всего в пяти минутах ходьбы от Легион-холла, нужно лишь немного пройти прямо по дороге, а потом повернуть направо.

— То есть члены команды не стали вас ждать?

— Ну почему же, Джордж подождал. Еще один представитель сильного пола в нашей команде. Он тоже в этом году играл в первый раз.

— Джордж?..

— Сименон, — подсказал Питер и улыбнулся, наслаждаясь произведенным эффектом. — Именно так. Ему не повезло. Его мать была страстной любительницей детективов.

— А расплачиваться за это приходится сыну, — улыбнулся в ответ Гамаш.

— Мы с Джорджем отправились на озеро Брюме и нашли там Эм и Матушку. Билли Уильямс уже расчистил площадку, а трибуны он установил еще за несколько дней до Рождества.

— Лед уже достаточно окреп?

— Он окреп давным-давно. Кроме того, площадка была расчищена близко к берегу, и я не сомневаюсь, что Билли проверил толщину льда с помощью своего бурава. Наш Билли вообще очень предусмотрительный.

— Что вы еще заметили, когда пришли на озеро?

Питер начал прокручивать в памяти утренние события. Он вспомнил, как стоял на обочине дороги, от которой по пологому склону можно было спуститься к заснеженному озеру. Матушка и Эм стояли рядом со своими стульями.

— Стулья, — сказал он. — Матушка, Эм и Кей всегда приносили с собой складные стулья, чтобы сидеть поближе к обогревателю.

— И сколько всего стульев было на озере сегодня утром? — спросил Гамаш.

— Три. Два стояли совсем рядом с обогревателем, а один немного впереди.

— А что было потом? — Теперь Гамаш наклонился вперед, внимательно глядя на собеседника живыми карими глазами. Кружку с чаем он продолжал держать в руках, и она приятно согревала его большие ладони.

— К озеру начали сходиться все остальные. Это происходило как-то очень быстро, — вспоминал Питер. — Мы с Джорджем подошли к Матушке и Эм, которые сидели на принесенных с собой стульях, и немного обсудили стратегию игры. Потом пришли игроки другой команды, и мы не успели оглянуться, как трибуны уже были полностью заполнены.

— Я пришла как раз к началу матча, — сказала Клара.

— И где вы сидели?

— На трибунах, между Мирной и Оливье.

— А где сидела Сиси?

— На одном из стульев рядом с обогревателем, — ответила Клара с едва заметной улыбкой.

— Чему вы улыбаетесь? — тотчас же поинтересовался Гамаш.

Вопрос старшего инспектора немного смутил Клару.

— Я просто вспомнила Сиси. Это было вполне в ее стиле — занять самое лучшее место. Она выбрала стул, который был ближе всего к обогревателю. Тот, на котором должна была сидеть Кей.

— Вам она не очень нравилась, да? — Это был скорее не вопрос, а утверждение.

— Она мне совсем не нравилась. Я считала ее жестокой и эгоистичной, — сказала Клара. — Но это не значит, что она заслужила смерть.

— А что она заслужила?

Вопрос инспектора озадачил Клару. Действительно, чего заслуживала Сиси? Над этим стоило подумать. Клара смотрела на языки пламени, весело пляшущие в камине, и размышляла. Это продолжалось довольно долго, и Лемье уже заерзал на месте, собираясь что-то сказать, но вовремя перехватил взгляд инспектора и прикусил язык.

— Она заслуживала того, чтобы остаться в полном одиночестве. Это стало бы достойным наказанием за то, с каким презрением она относилась к окружающем, за всю ту боль, которую она им причинила. — Клара пыталась говорить спокойно и бесстрастно, но ее голос предательски дрожал, к горлу подступил ком, и она чувствовала, что вот-вот заплачет. — Сиси нужно было изолировать от нормальных людей.

Гамаш молчал и думал о том, что же такое должна была сделать Сиси, чтобы даже такая чудесная женщина, как Клара Морроу, испытывала по отношению к ней чувство, очень похожее на ненависть. Ведь Клара, так же, как и Гамаш, прекрасно знала, что изоляция гораздо страшнее смерти. И тем не менее именно ее она желала для Сиси де Пуатье.

В этот момент старший инспектор понял, что расследовать это убийство будет очень непросто. Человек настолько ущербный, чтобы испытывать постоянную потребность причинять боль, наверняка имел много секретов и еще больше врагов. Гамаш передвинулся поближе к огню. Пока они разговаривали, солнце село, и на Три Сосны опустилась ночь.

Глава 11

Она была не так уж и плоха, — сказала Руфь Зардо, сильным хлопком заталкивая пробку в горлышко бутылки. Она только что налила себе второй бокал вина, даже не подумав предложить что-нибудь гостям.

Гамаш и Лемье сидели в кухне Руфи на белых пластиковых садовых стульях, которые она называла своим столовым гарнитуром. Температура в помещении была не намного выше, чем на улице, поэтому оба мужчины остались в парках, а сама Руфь куталась в пару побитых молью свитеров.

Агент Лемье потирал замерзшие руки, с трудом сдерживая желание подуть на них, чтобы хоть немного согреться. После беседы с супругами Морроу они со старшим инспектором пересекли огромную деревенскую площадь и направились к самому маленькому домику во всей деревне. Собственно, это был даже не дом, а избушка с двумя окнами на первом этаже и единственным небольшим окошком наверху. Белая краска облупилась, и один из фонарей над крыльцом не горел.

Дверь им открыла прямая и тощая, как палка, пожилая дама самого неопрятного вида. Казалось, что она состоит из одних острых углов, и даже юмор у нее был угловатым. Когда они шли по слабо освещенному тусклыми лампочками коридору, Лемье несколько раз споткнулся о наваленные на полу кипы книг, и Руфь не преминула съязвить по этому поводу.

— Я вижу, что теперь в Сюртэ набирают увечных, — сказала она, указывая на него своей клюкой. — Но вряд ли он хуже, чем то существо, которое вы притащили сюда в прошлом году. Как ее звали? А впрочем, неважно. Ужасная девица. Грубиянка. Если хотите, можете присесть, но не слишком расслабляйтесь. Надеюсь, вы ненадолго.

Лемье еще раз потер руки, достал ручку и приготовился записывать.

— Мне говорили, что Сиси де Пуатье была жестокой и эгоистичной, — сказал Гамаш, удивляясь тому, что при этом у него изо рта не идет пар.

— Ну и что?

— Такого человека вряд ли можно назвать хорошим.

— А я и не говорила, что она была хорошей, но плохой она тоже не была. Я имею в виду, по-настоящему плохой. — Пожилая поэтесса отхлебнула изрядный глоток вина и поставила бокал на круглый пластиковый стол. — И где вы вообще видели не жестоких и не эгоистичных людей?

Гамаш уже успел забыть, какое это удовольствие — общаться с Руфь Зардо. Рассмеявшись, он посмотрел в глаза старой плутовки. Она тоже рассмеялась.

Роберт Лемье вообще перестал понимать, что происходит.

— Так какой, по-вашему, была мадам де Пуатье?

— Я думаю, что она была озлобленной и мелочной особой. И вы правы, она действительно была жестокой. Полагаю, что этому имелось какое-то объяснение. Но мы все недостаточно хорошо ее знали, чтобы его найти.

— Как долго вы были знакомы с убитой?

— Чуть больше года. Она купила дом Тиммер Хедли.

Произнося эти слова, Руфь внимательно следила за выражением лица Гамаша. Но если она ожидала какой-то реакции, то ее постигло разочарование. Реакция уже последовала полчаса назад, когда Клара сообщила инспектору, что Сиси купила бывший особняк Хедли. После этого в гостиной Морроу на некоторое время воцарилась тишина, и ничего не понимающему агенту Лемье оставалось лишь строить догадки.

Когда Арман Гамаш в последний раз был в доме Хедли, он чуть не погиб, так же, как Питер, Клара и Бювуар. Если на свете действительно существовали проклятые дома, то дом Хедли был, несомненно, одним из них.