Операция «Арлекин» - Александр Афанасьев

санкционировано — вести активную разведку против СССР было запрещено, но чехословацкая элита усвоила урок и знать, что происходит в советском посольстве, — желала.

Сегодня, сдоив информацию, он привычно поехал домой. И сильно удивился, увидев Волгу с дипломатическими номерами на подъезде к дому.

Остановив машину, он вышел — и навстречу ему из Волги вышел человек, которого Новак знал как офицера СБ посольства. Его информатор сказал, что от офицера этого надо держаться подальше: его выкинули с прежнего места работы, а сюда поставили «на отстой» чтобы найти повод для увольнения.

— Здравствуйте, — настороженно сказал Новак.

— Здравствуйте, — поздоровался офицер.

И больше Новак ничего не успел ни сказать ни сделать, потому что кто-то напал на него сзади…

…

Прага хороша еще и тем, что тут — всё рядом, всё — недалеко. Только моря нет — но и до Балтики ехать меньше суток. А до Дуная — намного ближе. Что до остального, то рядом леса, поля, сельская идиллия, в Татрах можно на лыжах покататься. И в целом — от центра города до поросших лесом гор, где так хорошо дышится — час езды на машине.

Вот, Новак и пришел в себя по дороге — в багажнике. А потом его из багажника вытащили и поставили на краю обрыва. Он заполошно огляделся — сосны, прошлогодняя трава… Татры. Виднеющийся город вдалеке — это Прага. А за спиной — метров двадцать обрыва.

Перед ним стояли двое. Один в маске. Того что без маски он узнал — начальник СБ посольства…

— Вы что творите, товарищ… — закричал он, — я гражданин Чехословакии!

— Заткнись.

Начальник СБ пролистывал его записную книжку, а на капоте машины лежали вещи, увидев которые он похолодел от ужаса. Его тетрадка, в которой он записывал кто сколько ему должен — вся его бухгалтерия. И стальная коробка от шприца — а в ней…

— Ну что, товарищ Новак, сознаваться будем?

— Да вас арестуют!

— Значит не будем…

По кивку — тот что в маске схватил его, а полковник начал лить ему в рот водку из бутылки. Новак кашлял и хрипел, стараясь не глотать, но выходило плохо. Выпученными глазами он смотрел на мучителей.

— Что… а… хр… не…

— Только продукт переводим, — сказал полковник, когда бутылка опустела, поймал руку Новака и прижал к бутылке. Новак с ужасом понял, что начальник СБ надел перчатки.

— Давай, кончай его и поехали.

Тот, что в маске не сделал ни шагу.

— Погодите, мы так не договаривались.

— Shut up! — вдруг начальник СБ перешел на английский, — do what I say fucking idiot.

— Sir, I cannot murder this man. Its break our rules.

— What rules, you, idiot?! — заорал полковник

Скандал между начальником СБ и человеком в маске зашел далеко — они бросили Новака и чуть отойдя в сторону, начали ругаться, причем по-английски. Оглушенный, с обожженным горлом, ошалевший Новак тем не менее понял из разговора — что начальнику СБ нужно, чтобы он, подполковник Антонин Новак умер, а человек в маске говорит, что они так не договаривались, и это против правил MI6, убивать людей. Начальник СБ кричал, что он обо всем договорился с руководством Цирка в Лондоне — а человек в маске неуклонно отвечал на чистейшем английском, что его начальство об этом ничего не говорило, и он на это не пойдет, потому что это против правил.

Подполковник Новак понял, что надо делать, и закричал по-английски:

— Подождите! Произошла ошибка!

…

— Дурацкая ошибка!

…

— Я работаю на Цирк. Это ошибка!

Наконец то начальник СБ и человек в маске перестали спорить и уставились на него.

— Что ты говоришь? — спросил человек в маске на английском.

— Это ошибка. Я давно сотрудничаю с MI6.

Человек в маске посмотрел на начальника СБ.

— Это так?

— Он лжет, — отрезал начальник СБ, — я бы знал.

— Вы не знаете, вас из Лондона перевели. Я работаю уже девять лет. Мой куратор Генри Лукас, он работал в берлинском посольстве военным атташе.

— Чушь собачья.

— Сэр, — отрезал человек в маске, — надо разбираться. Он может быть на связи у соседней инспекции

— Он пьян.

— Да, и вы его напоили, сэр

Новак почувствовал, что может вывернуться.

— У меня дома… есть доказательства. Я покажу! Я все покажу.

Начальник СБ и человек в маске переглянулись.

…

Ехали в той же Волге. Новака все еще трясло, он пытался заговорить, но получил короткое «заткнись» и больше не пытался. Вместе они доехали на Волге до дома Новака, после чего Новак провел их в гараж…

— Вот. Смотрите…

В верстаке оказался тайник.

— Вот… это мне дали в Лондоне. Невидимые чернила. Вот, одноразовые шифроблокноты.

Человек в маске и начальник СБ снова переглянулись.

— Как вы держите связь? — спросил человек в маске.

— Сейчас через журналиста — стрингера, его зовут Маркус Штейнацки. Он приезжает из Вены. Он левый, социал-демократ, из сочувствующих, его пускают. Мы встречаемся каждые две недели в разных местах.

— Как передаете данные?

— Моменталкой, сэр! Очень удобно.

…

Схема раскола была основана на том, что и Басин и Николай говорили по-английски, причем Николай владел языком как англичанин. Басин не был уверен, что сработает — но сработало и еще как.

До ж… раскололся. И теперь у них было не только записанное на магнитофон признание в предательстве — но и вещественные доказательства, изобличающие фигуранта в измене родине. По советскому УК — расстрел, по чешскому вряд ли, но тоже дадут хорошо.

Оставался вопрос — что теперь делать. С этим…

— Если мы сейчас засветим его — спугнем, — сказал Басин.

— Да…

Оба они посмотрели в сторону коттеджа.

— Нет — сказал Басин — нельзя. Он сам на вес золота.

— И что делать?

— Посадим в подвал. Раз в день буду приезжать, кормить и поить.

— А если кто-то придет?

— Не придет. Не в этот подвал. На оперативке.

…

— Если со мной что…

Басин достал блокнот, написал контакты.

— Передаешь его этому человеку. От меня — так и скажи. Любой ценой

— Понял.

Где-то в Европе. 12 января 1989 года

Стену они увидели задолго до того как подъехали к ней — по долбанным прожекторам…

Стена — это было физическое воплощение самой Холодной войны, ничего подобного не было ни в одной стране Европы. Восточные немцы называли ее «Антифашистским оборонительным валом», хотя ее предназначение было строго иным. Как и всё в этой долбанной коммунистической стране. Стена была предназначена не для того, чтобы останавливать фашистов, идущих в социалистический рай — а для того чтобы из социалистического рая