Город падших ангелов - Дэниел Депп

Ибо вы, как простой человек, как один из толпы, никогда всего этого не увидите.

Поскольку задача этого мира, если вы до сих пор не поняли, состоит в том, чтобы не впускать вас внутрь.

Уандерленд-авеню взбирается по восточной стороне парка «Горы Санта-Моника», оттолкнувшись от бульвара Лорел-кэньон словно уставший нерешительный ослик. Вверх по склону не едешь, а еле плетешься, поскольку он крут, а дорога извилиста. И кажется, что даже немногочисленные указатели потеряли всякую надежду выполнять свои обязанности. Здесь все меняется так часто, что указывать направление становится бессмысленным. Большинство советов туристам сводится к простой рекомендации — вооружиться «Путеводителем Томаса» и надеяться на лучшее. Именно такая неразбериха и делает это место столь привлекательным для его обитателей. Вы как бы живете в конце огромного садового лабиринта, и лишь немногим известен его секрет. Нет никакой радости в том, чтобы поселиться в жилом комплексе за закрытыми воротами, если там тебя никто не сможет найти. А здесь образовалось закрытое сообщество, полное тайн, которое внешне производит впечатление обычного жилого района, который ведет неторопливую жизнь. Музыкантам и актерам это место всегда нравилось, потому что здесь действует неписаное правило: держи рот на замке и не лезь в чужие дела. Этот кодекс круговой поруки имеет занятные последствия. Уединенность сделала это место привлекательным для революционеров рока шестидесятых годов. Тут они могли скрыться от всех, наширяться, закрутить роман с чужой женой или мужем и изменить стиль популярной музыки. С другой стороны, в восемьдесят первом году порнозвезда Джон Холмс оказался связан с массовым убийством на почве наркотиков по адресу Уандерленд, 8763, где полиция нашла пять расчлененных трупов. Так что есть свои минусы и у уединенности.

Катя по этому знаменитому району, Шпандау размышлял об убийствах на Уандерленде. Шпандау вспомнилось детство в Аризоне: там главная мечта заключалась в том, чтобы вкалывать до седьмого пота и заработать на дом в чистом и безопасном месте. В том мире достаток сам по себе отсеивает отбросы. И твоим соседом, живущим в большом сверкающем доме, оказывается врач или адвокат, а не преуспевающий наркоторговец, или порнозвезда, или банда обдолбанных психов. В Лос-Анджелесе с этим никогда не угадаешь. Милый домик с белым штакетником может принадлежать новому Чарли Мэнсону,[37] который ждет не дождется, когда сможет написать ваше имя вашей же кровью. Тут никогда не знаешь, где окажешься. Шпандау представил себе, как тех пятерых зарубили до смерти — мероприятие само по себе как минимум шумное, — а в десяти метрах кто-то спокойно уминал хлопья с молоком. Что ж это за мир такой, в котором вопль умирающего, от которого кровь стынет, кажется ничем не примечательным?

Шпандау частенько ездил по Уандерленду. Тут главное — всегда держаться правого ряда. Вскоре он взобрался на вершину холма, где дорога пошла ровно, и его глазам открылось сразу несколько внушительных плотно закрытых ворот. Шпандау подъехал к посту охраны у ворот Бобби. Нажал на кнопку и посмотрел в камеру, чтобы его разглядели как следует. Подождал, пока ребята поймут, что человек в костюме от «Армани» на новеньком «БМВ» вряд ли может оказаться последователем Джона Уэйна Гейси.[38] Хотя кто знает? Ворота зажужжали и открылись. Шпандау въехал и остановил машину на площадке у гаража. Там отдыхали «Порше» и «Харлей», на вид абсолютно новехонькие. Так вот и пожалеешь человека, который накупил себе подобных игрушек, а поиграть в них не может. Шпандау пошел вверх по склону к дому.

Дом Бобби Дая — который он, по совету своего бухгалтера, пока не выкупил в собственность, а снимал за астрономическую сумму, — стоял на выступе над обрывом, словно голова индейца на капоте «Понтиака» пятидесятых годов, выставив подбородок навстречу сухим равнинам Лос-Анджелеса. Дом из дерева и стекла, с высокими потолками, был построен для рок-звезды шестидесятых, который предпочитал жить в хижине у черта на куличках, но при этом не выпускать из виду своего менеджера и звукозаписывающую компанию. В результате и получилась эта «Хипповая Валгалла»,[39] как назвал ее один гость. Шпандау решил, что дом вполне соответствует прозвищу. По периметру его обегал застекленный дворик — не лучший вариант для защиты от воров, зато какие виды! Шпандау подумал, что, наверное, немало упившихся в стельку гостей этого жилища свалилось в кусты на склоне. Не так улс и высоко, насмерть не убьешься, разве что приземлишься неудачно или дальше покатишься. Он подошел к краю и обернулся. Длинная лестница вела к бассейну и кабинке при нем. Еще одна лестница, покороче, шла к небольшому домику — очевидно, гостевому. Шпандау повернул голову и увидел, что Бобби раздвинул стеклянную дверь и смотрит на него.

— Большое спасибо, что приехал, — сказал Бобби, протягивая руку. Шпандау пожал ее. Это был уже не тот Бобби, что накануне. Перед Дэвидом стоял спокойный и уверенный в себе человек. Взгляд ясный, внимательный. Рука твердая. Цвет лица снова стал нормальным. Как будто и не было вчерашнего вечера.

— А ты думал, я не приеду? — спросил Шпандау.

— Да вообще-то нет, не думал.

Бобби провел его в гостиную. Высоченный потолок, как в соборе, и сплошное стекло, за которым открывался вид чуть ли не на весь Лос-Анджелес. Вот, значит, как оно — жить на Олимпе, мелькнуло в голове Шпандау.

На первый взгляд ему показалось, что мебель здесь — это просто куча разномастного хлама. Но обеденный стол обернулся настоящим раритетом в стиле испанской католической миссии, а наивный набросок над диваном принадлежал кисти Баскиа.[40] Диван в стиле ар-деко был взят с океанского лайнера двадцатых годов. Рядом с ним стояла лампа работы Лалика.[41] Комната выходила окнами на юг, поэтому прямые солнечные лучи никогда сюда не попадали. В доме было светло и прохладно, а обилие дерева создавало впечатление, что ты где-то в лесу. Хороший архитектор способен сотворить чудо. Особенного соответствия деталей тут не наблюдалось, но у парня есть вкус и глаз наметанный, вынужден был признать Шпандау. Родился он в рабочей семье, как Дэвид успел прочитать о Бобби, хотя и не бедной. Но все же такие деньжищи должны были потрясти его. Кое-где валялись каталоги аукционных домов, и Шпандау представилось, как Бобби лихорадочно листает их, запоминает названия, отчаянно пытаясь компенсировать те годы, когда у него ничего не было. Его трейлер был безликим, но о доме такого не скажешь. И Шпандау подумал, что теперь начинает лучше понимать Бобби. Здесь тоже не нашлось ни одной фотографии. Ничего, что