Похвала Глупости - Дезидерий Эразм Роттердамский

бдения, молитвы, посты и если вдобавок совершенно изменишь свою жизнь; ты обретешь покровительство такого-то святого, если будешь подражать его жизни». Если, говорю я, начал бы этот мудрец развивать такую философию, то предоставляю вам самим представить себе, какую бы смуту вызвал он в душах людей, почивавших до той минуты на лаврах благополучия.

Заботы о похоронах

К этой же компании принадлежат и те, что еще при жизни так заняты своими похоронами, что заранее определяют все до мельчайших подробностей: и сколько факелов должно быть в процессии, и сколько провожатых в трауре, сколько певчих, сколько наемных плакальщиков, – как будто они в состоянии будут видеть это зрелище или будут краснеть, если их труп будет погребен без должной торжественности. Они хлопочут, точь-в-точь как только что выбранные эдилы об устройстве игр и угощений для народа.

Родословное тщеславие

Как я ни спешу, но не могу все-таки обойти молчанием и тех, которые, ничем не отличаясь от последнего сапожника, любят тем не менее бахвалиться знатным происхождением. Один возводит свой род к Энею, другой к Бруту, третий к Артуру. Выставляют напоказ статуи и портреты своих предков; перечисляют своих дедов и прадедов, припоминают старинные фамильные прозвища. Право же, немногим отличаются сами они от бессловесных статуй. Это отнюдь, однако, не мешает им, при любезном содействии ласковой Филавтии, чувствовать себя на вершине благополучия. И нет недостатка в дураках, которые готовы смотреть на этих скотов чуть не как на богов.

Другие виды тщеславия

Что, впрочем, говорю я о двух видах тщеславия, точно не на каждом шагу создает эта Филавтия счастливцев самыми разнообразными способами? Вот человек – безобразнее обезьяны, а ведь себе представляется красавцем, что твой Нирей. Другой, которому удалось начертить циркулем три кривых, считает себя едва ли не Эвклидом. Третий мнит себя новым Гермогеном, хотя бы пел хуже петуха, а в музыке смыслил не более осла.

Барское тщеславие

Есть еще один, несравненно более приятный вид помешательства. Есть господа, которые считают себя вправе хвастаться талантами своих слуг как своими собственными. Таков, например, тот счастливый богач, о котором говорит Сенека. Собираясь рассказать какую-нибудь историю, он окружал себя рабами, которые должны были подсказывать ему собственные имена. Как ни дряхл был этот господин – в чем душа! – но я уверен, он не поколебался бы ни на мгновение выйти на единоборство с силачом, вполне полагаясь на мускулы своих многочисленных рабов.

Свободные профессии

Нужно ли говорить о представителях так называемых свободных профессий? Кому-кому, а им в особенности близка Филавтия (самомнение). Иной из них скорее поступится своим имуществом, чем согласится признать отсутствие у себя таланта. Сказанное относится в особенности к актерам, певцам, ораторам и поэтам. И чем менее у кого из них таланта и образования, тем усерднее он кадит себе, тем нахальнее бахвалится и величается, тем более в нем спеси. Но – по пословице – всякие губы находят по себе салат: и действительно, чем низкопробнее кто из них, тем более находит он себе поклонников; вообще, чем хуже какая вещь, тем большему числу людей она нравится. И может ли быть иначе, раз огромное большинство людей, как было выше замечено, подвержено глупости? А так как решительное преимущество на стороне невежества – оно доставляет своему обладателю и больше удовольствия, и больше поклонников, – то какая кому охота добиваться истинной образованности, которая и стоить будет дорого, и сделает человека более скромным и робким, и, наконец, сократит число его ценителей?..

Национальное тщеславие

Вот еще одно наблюдение, которым я хочу поделиться с вами относительно тщеславия. Природа не ограничилась тем, что каждому дала свою собственную Филавтию, – она снабдила еще каждую отдельную нацию, едва ли не каждый город некоторой общей Филавтией. И вот почему британцы заявляют, между прочим, притязание, как на свое национальное достояние, на телесную красоту, музыкальные таланты и хороший стол; шотландцы бахвалятся своей знатностью и родством с королями, а также тонкой диалектикой; галлы приписывают себе монополию вежливости и общительности; парижане претендуют на исключительный авторитет в богословской науке; итальянцы считают себя единственными хозяевами в области изящной литературы и красноречия и в своем сладком самообольщении вполне уверены, что из всех смертных они лишь одни не варвары. Но пальма первенства в рассматриваемом виде благополучия принадлежит, бесспорно, римлянам, которым до сих пор грезится Древний Рим, столица мира. Венецианцы находят свое благополучие в том, что считают себя поголовно дворянами; греки, в качестве родоначальников наук и искусств, кичатся тем, что они первые создали науки и что у них были столь славные герои; турки, это скопище варваров, и те находят чем гордиться: они претендуют на исключительное обладание истинной религией и смеются над христианами как над суеверами. В еще более сладкое самообольщение погружены иудеи, все еще ожидающие своего Мессию и в то же время крепко держащиеся за своего Моисея; испанцы не хотят никому ни шагу уступить в деле военной славы; германцы бахвалятся своим богатырским ростом и знанием тайн магии. К чему, впрочем, пускаться в подробные перечисления, когда и без того ясно, сколько удовольствия доставляет всем и каждому Филавтия?..

Тщеславие и лесть

Довольно похожа на нее ее сестра Колакия (лесть). Что такое, в самом деле, тщеславие, как не ласкательство по отношению к самому себе? Такое же ласкательство по отношению к другому будет – лесть. В настоящее время лесть считается чем-то позорным, гнусным, – впрочем, это у тех, на кого более впечатления производят названия вещей, чем сами вещи. Они, видите ли, находят несовместимой с лестью – верность. Что в действительности дело обстоит совершенно иначе, они могли бы убедиться в этом хотя бы на примере неразумных животных. Уж на что, например, льстива собака, а кто же ее вернее? Что ласкательнее белки? А меж тем как легко она сдружается с человеком! Если бы верно было противоположное, то пришлось бы признать, что для совместной жизни с человеком более подходят грозные львы, свирепые тигры, ярые леопарды. Есть, действительно, некоторый вид лести, бесспорно вредный; это та лесть, при помощи которой люди коварные и насмешливые доводят иных несчастных до гибели. Но моя лесть имеет своим источником природное благодушие и чистосердечность и несравненно ближе к добродетели, чем противоположные ей свойства: суровость, и сварливость – несуразная и докучливая, по выражению Горация. Такая лесть ободряет упавших духом, облегчает горе, развеселяет печальных, возбуждает к деятельности ослабевших, воскрешает к жизни впавших в оцепенение, поднимает на ноги больных, смягчает свирепых, завязывает любовь между людьми и упрочивает узы любви. Она привлекает юношей к учению,