Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты - Владимир Конев

У Меркушева закружилась голова. Он готов был наброситься на еду, но терпеливо ждал.

Соседом по столу оказался некто Николай Лушпаев из Донбасса со своим «командиром» Брониславом Антилевским.

— Почему ты здесь оказался? Погляди вот на этих, — начал с ним разговор Меркушев. — Все молодые, еще молоко не обсохло на губах. Поэтому я допускаю, что они могли не выдержать избиений, пыток и вот согласились. А ты человек в годах, при большом звании. Как же ты споткнулся?

— Д Меркушев, — ответил ему Антилевский, — по доброй воле, по разуму вступил в РОА. Думаю, правильно сделал. И товарищи мои так же поступили. Потом вы ошибаетесь. Не немцам мы служим, а русскому народу. У нас своя часть. И все там русские, такие же, как и мы с вами. И, наконец, у нас свое правительство, свои министры, своя газета.

— Форма-то у вас не русская, немецкая, только без погон, — заметил Меркушев.

Антилевский усмехнулся.

— Ну, это не страшно. Не это главное. Скоро все свое будет. Сами понимаете, сейчас не до одежды. Короче, не в форме дело. Вам предлагается принять командование всей нашей авиацией. Вы получите портфель военного министра.

— Министра говорите? — Василий улыбнулся. — Вот это предложение! О таком я и мечтать не мог. Давайте-ка выпьем и закусим сначала. А то на голодный желудок и мысли хорошие редко приходят.

Меркушев налил себе вина и выпил. Стали закусывать.

— Скажите-ка, господа, нужны ли министры на том свете? — спросил or — Вы что, считаете себя живыми?

Поняв, что пленного не сломить, его избили, сломали три ребра. Как «неперспективного» для дальнейшей работы в январе 1945 г. отправили в лагерь военнопленных близ города Вайден, что в Южной Баварии. Через десять дней в лагере он стал свидетелем «вербовки» в РОА, когда из числа отказавшихся расстреляли каждого десятого. Благодаря помощи товарищей по несчастью он дважды благополучно избегал отправки в лагерь смерти. Первый раз накануне отправки его наш врач, пленный Черезов направил в ревир, как якобы заболевшего туберкулезом. Второй раз с тем же диагнозом югославский доктор Мирослав Зотович. После этого для гестапо он и вовсе перестал существовать — ему дали номер умершего узника.

22 апреля 1945 г. лагерь освободили американские войска. Группа бывших военнопленных-летчиков, в которой был и он, решила прорваться через линию фронта к своим. Спустя две недели в районе города Хемниц они вышли на нашу кавалерийскую часть.

С 31 мая до ноября 1945 г. Меркушев находился в 32-м стрелковом полку на госпроверке — таков был порядок. Полк находился на станции Алкино Куйбышевской железной дороги. Бывшие пленные работали по 10 часов в день, а по вечерам и ночами их вызывали на допрос. Восстанавливали их путь в плену. Если находились свидетели, которые могли подтвердить их достойное поведение, то результат проверки, как правило, оказывался положительным.

Бывший военнопленный Н.И. Черкезов писал: «Я познакомился с Василием Афанасьевичем в лагере для советских солдат и офицеров «Сталаг 13 Б» в г. Вайден…

Печей крематория не было, но делалось все, чтобы убить в нас человеческое достоинство. Используя присущие некоторой части людей чувства самосохранения и эгоизма, фашисты толкали их на подлость, на то, чтобы жить на костях других.

И вот в этих условиях, когда мучили не столько физически, сколько нравственно — бессилие, невозможность сражаться с врагом с оружием в руках, нужно было выстоять. В нечеловеческих условиях оставаться людьми с чувством внутреннего достоинства, которое в лагере заставляло заключенных разных национальностей обращаться друг к другу с высоким словом «товарищ», отдавать последнюю ложку брюквенной похлебки, чтобы поддержать жизнь другого человека… Иметь силы бороться в лагерном подполье.

Многие отдали свою жизнь, не посрамили звание советского человека. И в этих условиях Василий Афанасьевич Меркушев был всегда примером мужества, стойкости и презрения к смерти, преданньш своим убеждениям и Родине!»

Большинство рядовых летчиков после плена, как правило, списывались с летной работы. Меркушева же направили для получения нового назначения в штаб ВВС КА в Москву.

Побывав в штабе и получив короткий отпуск, Меркушев решил ехать в Ижевск, куда с началом войны отправил семью. Ему не повезло: билетов он не достал и, чтобы переждать сутки, решил зайти на свою довоенную квартиру. По пути заглянул к соседке, чтобы расспросить. В разговоре выяснилось, что семья его уже приехала из эвакуации и проживала здесь же, на прежней квартире. Вскоре он обнимал сынишку Володьку и жену Юлию.

Меркушева направили для прохождения дальнейшей службы во 2-ю воздушную армию, которая дислоцировалась близ австрийской столицы Вены. Служил он старшим инспектором по технике пилотирования. В июне 1947 г. получил назначение в Хабаровск на должность заместителя командира авиадивизии. Ордер на арест подполковнику Василию Меркушеву предъявили 22 февраля 1949 г. В нем было написано: «Выдал важные сведения государственной военной тайны».

В мире полыхала «холодная война», но бывшие союзники — американцы сделали «благородный жест»: передали в СССР некоторые захваченные ими трофейные документы немецких разведывательных органов. Среди этих бумаг был обнаружен протокол допроса военнопленного В. Меркушева от 26 июля 1944 г.

Из него следовало, что он подробно рассказал немцам о прохождении своей огужбы в Красной Армии, о боевом пути своего полка, о наличии и месте дислокации 28 истребительных и штурмовых авиаполков, назвал известный ему командный и офицерский состав перечисленных частей и соединений, дал оценку боевым качествам самолетов-истребителей Як-1, Як-3, Як-9. Здесь же давалась оценка личности: «Военнопленный Меркушев является интеллигентным и хорошо образованным человеком. Поведение корректное, военное, строгое и скромное. Нужно принять во внимание, что он, благодаря своему военному обучению, может дать важные показания за рамками этого допроса…»

Уголовное дело начато 14 марта 1949 г. На допросе следователю МГБ летчик подтвердил: «Да, я сообщил некоторые данные военного характера, но без умысла, в силу сложившихся обстоятельств. На допросах я вынужден был подтвердить записанные в книжке сведения. Меня допрашивали спустя 45 дней после падения, я был уверен, что эти сведения устарели и не представляют какой-либо ценности. От новых военнопленных… мне было известно, что к этому времени наши войска стремительно продвигаются вперед и линия фронта быстро меняется».

По делу была назначена экспертиза. Ее заключение гласило: «Сообщенные сведения о боевом пути полка, за исключением отдельных неточностей, соответствуют действительности. Фамилии и воинские звания командиров полков названы неправильно, боевой состав показан с точностью до 3–5 самолетов с увеличением в большую сторону».

Вывод экспертизы — «Сведения являются секретными» — основывался на параграфе 38 приказа НКО № 0150 от 1939 г. Согласно этому документу запрещалось производить секретные записи и расчеты на отдельных листках бумаги. К тому же Меркушев нарушил другой приказ — о запрете брать секретные документы и записи в боевой полет. Меру наказания предложили 10 лет ИТЛ.

Заключенного Меркушева отправили отбывать срок наказания в город Соликамск Молотовской области. Было в нем нечто, что позволило ему и в этих трудных условиях выстоять. Дрался на этапах с блатными. Однажды, отстаивая свои сапоги, блатарю Татарину он сделал «рогатку» — ткнул пальцами в глаза. В Усольском ИТЛ он стал бригадиром, но тамошнее начальство отмечало, что «…в 1951 г. за халатное отношение к обязанностям бригадира водворялся в изолятор на 5 суток. В 1952 г. на производственном объекте шпалорезки организовал коллективную пьянку своих бригадников, за что был помещен в изолятор на 10 суток». А в остальном: «Производственную норму выполняет на 115 %— В быту ведет себя хорошо… Имеет ряд благодарностей и книжку «передовик производства».

В лагере заключенный написал несколько писем на имя К.Е. Ворошилова и И.В. Сталина. В одном из них Меркушев признавался: «Мне неописуемо тяжело оттого, что я поставлен в ряды изменников, трусов и маловеров. Прошу освободить меня от незаслуженного позора и дать мне свободу… Я чист душой. Вот моя правда. Если нет мне больше доверия, прошу меня расстрелять…».

Первого июня 1954 г. заключенный Меркушев был амнистирован. В общей сложности он пробыл в тюрьме и ИТЛ 5 лет 4 месяца и 8 дней. Приехал в родной Ижевск и стал добиваться справедливости.

В 1957 г. 8-е управление Генштаба МО СССР посчитало, что «сведения, полученные немцами от Меркушева, не представляют никакой ценности…». Его восстановили в звании Героя Советского Союза, правах на другие награды, вручили орден Красной Звезды за выслугу лет, в военном билете сделали запись «подполковник запаса». Но судимость так с него и не была снята.