Правда о Григории Распутине - Александр Боханов

Это был примерный муж и отец, Свой брак всегда расценивавший как великое счастье. В обстановке глубокого траура вскоре после похорон отца, 14 ноября 1894 года, Он соединил у алтаря Свою жизнь с жизнью Гессенской принцессы Алисы, принявшей Православие и при миропомазании получившей имя Александры Фёдоровны.

Алиса-Александра приходилась внучкой английской королеве Виктории и была дочерью владетельного Гессенского герцога Людвига IV и его жены, английской принцессы Алисы. Она родилась в столице герцогства, в городке Дармштадт в 1872 году. Русский Принц и англо-германская Принцесса полюбили друг друга еще задолго до свадьбы. Взаимная любовь Их «не остыла» за почти двадцать четыре года семейной жизни.

Николай Александрович через десять дней после свадьбы записал в дневнике: «Каждый день что проходит, Я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он Меня наградил! Большего и лучшего благополучия на этой земле человек не вправе иметь. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно».

Монарх не сомневался, что это великое счастье послал Ему Всевышний, за это благодарил непрестанно. «Дав Мне Тебя, Он дал Мне райскую, легкую и счастливую жизнь. Работа и временные трудности — ничто, пока Ты рядом со Мной. Может быть, по Моему виду это и не заметно, но Я это глубоко чувствую», — писал он в письме Своей единственной и ненаглядной летом 1899 года.

Александра Фёдоровна стала для Царя не только близким человеком, не только любимой женщиной, но и целым миром, наполненным ярким светом, непередаваемыми ароматами и восторженными ощущениями. Даже кратковременные расставания навевали тоску «Моя дорогая — Мне так ужасно Тебя недостает, и Я так завидую фельдъегерю, который доставит Тебе это письмо — ведь он увидит Тебя, Моя обожаемая жёнушка!.. Я люблю Тебя, молюсь за Тебя и думаю о Тебе день и ночь», — исповедовался Он в письме Супруге в сентябре 1898 года.

Прошли годы, и накануне свадебного юбилея Император Николай II записал: «Не верится, что сегодня двадцатилетие Нашей свадьбы! Редким семейным счастьем Господь благословил Нас; лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойными столь великой Его милости».

Брак принес четырех дочерей и долгожданного сына Алексея, которого Отец просто боготворил и с Которым занимался каждую свободную минуту. После женитьбы у Николая Александровича стали меняться привычки: Он постепенно превратился в человека, для которого Семья и Бог составляли главное содержание жизни, её истинный смысл. Душевный покой Он обретал в общении с «милой Аликс» и детьми.

С трепетным волнением Супруги встречали появление Своего первенца, под знаком ожидания которого прошел первый год царствования. Мать и Отец решили: если будет мальчик, то назовут Павлом, а если девочка — Ольгой. Выбор имён был согласован с «дорогой Мама».

Неизвестно, какое состояние духа было у Царицы накануне родов, но в душе молодого Императора в это время перемешивались тревога и радость. Наконец 3 ноября 1894 года в Царском Селе в Императорской семье появилась на свет Девочка. Вот как описал это событие счастливый Отец:

«Вечно памятный для Меня день, в течение которого Я много-много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали Ей спать. Весь день Она пролежала в кровати в сильных мучениях — бедная! Я не мог равнодушно смотреть на Нее. Около 2 час. дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем с ней и Эллой (сестра Александры Федоровны великая княгиня Елизавета Федоровна. — А. Б.) находились неотступно при Аликс. В 9 часов ровно услышали детский писк, и все мы вздохнули свободно! Богом Нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой. Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившемся! Слава Богу, Аликс пережила рождение хорошо и чувствовала себя вечером бодрою».

Рождению следующих дочерей Отец всегда радовался, но реагировал на эти события уже значительно спокойней. И лишь появление пятого Ребенка, сына Алексея, опять стало для Николая II радостным потрясением.

«Незабвенный великий день для Нас, в который так явно посетила Нас милость Божья, — свидетельствовал Царь 30 июля 1904 года в дневнике. — В 1¼ дня у Аликс родился Сын, которого при молитве нарекли Алексеем. Все произошло замечательно скоро, для Меня, по крайней мере… Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со Мною, до первого свидания с новым Внуком. В 5 часов поехал к молебну с Детьми, к которому собралось всё семейство. Писал массу телеграмм».

Эта радость была вызвана не только естественным чувством Отца, получившего известие о рождении Сына. На свет появился Наследник Престола, человек, к которому должно перейти вековое «семейное дело Романовых» — управление великой Империей.

Александра Фёдоровна всегда питала к Своему избраннику безбрежные чувства любви, граничащие с обожанием. «Милый, любимый Мой Ники, нет слов, чтобы выразить, как глубоко Я люблю Тебя — всё сильнее и сильнее день ото дня, глубже — вернее. Любовь Моя, Милый, веришь ли Ты в это, чувствуешь ли, как быстро бьется сердце и только для Тебя, Мой супруг», — начертала свои признания Александра Фёдоровна в дневнике Мужа, через несколько месяцев после свадьбы. Годы супружества нисколько не понизили высочайший «градус» этих чувств.

И ещё одно важное, что объединяло Николая Александровича и Его Супругу: любовь к России. Если Николай II получил это полнокровное чувство, так сказать, с рождения, то у Александры Фёдоровны оно возникло и стало всеобъемлющим уже в зрелые годы и осталось с ней до самого конца земного пути.

Невзирая на все бестолковости русской жизни, Императрица Александра Фёдоровна всецело любила Россию. Это была страна простых и, в общем-то, добрых людей, а эти качества Она превыше всего ценила. Потому никогда не позволила высказать критику или возмущение по поводу русских, даже после революции, когда бывшие подданные творили невероятные жестокости в стране, а к Ним Самим не проявляли никакого великодушия. Она-то как раз его проявляла, воспринимая эти безумства как поведение распоясывавшихся детей. А на детей разве можно обижаться?

За несколько месяцев до гибели написала Вырубовой из Тобольска:

«Какая Я старая стала, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребёнка и люблю Мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из Моего сердца и Россию тоже, несмотря на чёрную неблагодарность к Государю, которая разрывает Моё сердце, — но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию!».

Александра Фёдоровна была русской патриоткой. И этом чувстве не было никакого высокомерия или нелюбви к другим народам и культурам. Она была русской, потому что была православной. Именно Православие испокон веков открывало людям путь в Русский дом, смысл существования и историческое предназначение которого вне Православия, помимо Православия понять и ощутить невозможно. Царица же была в Русском доме своей, став истинно русской не по «составу крови», а именно органически, по духу. Замечательно точно об этом написала Лили Ден: «Государыня была более русской, чем большинство русских, и в большей степени православной, чем большинство православных».

Госпожа Ден могла это ответственно утверждать. Она не только любила Александру Фёдоровну, но она достаточно хорошо знала Её. Уже в заточении в Тобольске Александра Фёдоровна сказала доктору Е. С. Боткину: «Я лучше буду поломойкой, но Я буду в России». Это фраза отразила глубину любви, которую испытывала Царица по отношению к стране, ставшей для Неё навсегда родной…

Любовь к Ники, к «дорогу Мальчику» владела Александрой безраздельно, до последнего земного часа. Поэтому все разговоры, подозрения и утверждения об «адюльтерах» никакого отношения к истинному положению вещей не имели. Сочиняя подобные небылицы, люди или не имели понятия о моральных качествах и сердечной преданности Царицы, или злонамеренно инсинуировали, полагая, что о личной жизни Царской Семьи почти никто достоверно осведомлен не был.

Однако если современникам и можно сделать некоторую скидку на незнание, то исключительно дремучим историческим невежеством, коммерческим расчетом или идеологическим ангажементом можно объяснить писания некоторых современных авторов, снова и снова повторяющих давнюю клевету. Ведь столько подлинных документов оглашено, опубликовано, что, казалось бы, уж здесь должна быть полная ясность. Но оказывается, что реальные факты не нужны. Требуется дискредитация. Действительно, как сказал один из литературных героев Михаила Булгакова, «разруха не в клозетах, а в головах».