Мордашка класса люкс - Татьяна Луганцева

— Нет… я не знаю никого с таким именем, — ответил Венсан и вытер испарину со лба.

— Почему вы изменились в лице, — пытливо спросил следователь, — почему вы опять мне лжете? По-моему, мы уже сталкивались с этим именем, когда вы говорили, что провели ночь с женщиной по имени Фрида, а в тот момент был совершен налет на семью вашего погибшего хирурга?

— Мы же не нашли эту женщину… значит, ее нет… — опустил голову Венсан, — вы все равно не верите ни одному моему слову. Возможно, я был просто чертовски пьян.

— Как-то вы паршиво выглядите, Венсан Витальевич, — задумчиво произнес следователь.

— Я? А как вы выглядели бы, если б убили вашу любимую женщину, а вас уже два часа допрашивают по этому делу, вместо того чтобы дать остаться одному и прийти в себя?

— Понимаете, Венсан Витальевич, что вы все равно остаетесь одним из подозреваемых?

— Понимаю, — опустил тот голову.

— Конечно, Галина была деловой женщиной, хозяйкой фирмы, и, возможно, ее убили из-за профессиональной деятельности.

— Я все-таки не был последним человеком для Гали и думаю, что, если бы ей угрожали, она бы поделилась со мной, — ответил Венсан.

— А где гарантия, что вы не были в сговоре с убийцами и не скрываете что-либо от следствия? — затянулся сигаретным дымом Денис Игоревич.

— Опять вы начинаете!

— Ну, хорошо! Чтобы мне не пришлось вас задерживать, я надеюсь на ваше благоразумие — распишитесь в документе о невыезде.

— С удовольствием, тем более что я никуда не собираюсь, — ответил он, — но я искренне надеюсь, что вы найдете убийцу Галины. Она не заслуживала такой кончины.

— Постараемся.

Венсан, наконец-то, был отпущен. Он распрощался с Денисом Игоревичем и вышел из следственного управления.

«Я тоже проведу собственное расследование, я не дам сделать из себя козла отпущения. Ох уж эта Фрида… Почему Галина встречалась с ней? А почему я решил, что моя Фрида и та, с которой встречалась Галина, одна и та же женщина? Слишком редкое имя… это и подозрительно… Ничего, завтра я поеду в театр и надеюсь, что найду беглянку, — размышлял Венсан по дороге домой. — Пока не поговорю с ней сам, ничего не сообщу следователю, чтобы опять не попасть в дурацкое положение».

Несмотря на глубокую ночь, его мать не спала. Она сидела внизу в холле с глубоко несчастным выражением на лице, укрывшись теплым пледом, и машинально нажимала кнопки пульта от телевизора, по которому шли ночные развлекательные передачи.

— Где ты был? — спросила она его, вскакивая с дивана при виде сына.

— В следственном управлении.

— Это по делу убийства Гали? Дорогой, нам уже звонили! Мы с Жюли в шоке! Я очень тебе сочувствую.

— Спасибо, мама, я сам не могу прийти в себя… Женщина, полная жизни, планов на будущее, — и такой страшный конец.

— Ты же там был! Неужели ты ничего не заметил подозрительного?

— Нет, мама, на маньяка там никто не был похож, — мрачно ответил он.

— Зачем тогда тебя вызывали к следователю и держали полночи? — допытывалась Мари.

— Как подозреваемого в убийстве Гали, — невозмутимо ответил Венсан.

— Что! Что за глупость? Моего мальчика обвиняют черт знает в чем! Я буду жаловаться. Вы с Галей любили друг друга, разве ты бы стал ее убивать?

— Ты — умница, мама. Только не называй меня мальчиком, я тебя уже просил об этом. А сейчас, извини, я хотел бы остаться один.

— Конечно, дорогой. Боже, куда мы катимся! Кто-то сглазил нашу семью черным сглазом. Сначала твои неприятности на работе, гибель Миши, теперь гибель Гали… Какой кошмар!

Венсан поднялся к себе в комнату, упал в верхней одежде на кровать и беззвучно затрясся в рыданиях, чтобы никто не видел и не слышал. Ему было безумно жаль Галину, и нервировало собственное бессилие.

Глава 11

Театр гудел особым людским гамом, который бывает, когда зал постепенно наполняется народом, пришедшим на спектакль, и люди тихонько переговариваются друг с другом, делятся новостями, шуршат шоколадными обертками и театральными брошюрами. Пахло духами, мандаринами, и стоял специфический театральный запах от декораций, грима, пота… Фрида сидела в кресле и безжалостно подставляла свое лицо под опытные руки гримера Людмилы.

— Вот за что я люблю тебя гримировать, Фрида, так это за то, что ты всегда улыбаешься, от тебя веет положительной энергией, и еще за то, что у тебя лицо особенное.

— Мечта гримера? — улыбнулась Фрида, убирая черные волосы со лба.

— Именно! У тебя лицо, словно пластилин, из которого можно вылепить все, что хочешь. Как сотни масок уживаются в твоем милом личике?

— Такая уж родилась.

Она посмотрела на высокую, статную Людмилу с пышными русыми волосами и внушительным бюстом и задумалась.

— Вот кто у нас настоящая русская красавица, так это ты. Никогда не хотела стать актрисой?

— Конечно, работая в театре, нельзя хотя бы в мечтах не представить себя на сцене. Но хочешь верь, хочешь не верь, я вам, актерам, не завидую. У вас чертовски сложная профессия. Вот представляешь людей, которые пришли в театр со своими проблемами. У кого-то что-то болит, кто-то поссорился с домашними и решил развлечь себя походом в театр. Плохое у тебя настроение или хорошее, в глубине души каждый ждет праздника, тем более за свои, и часто не малые, деньги. И бедный актер должен выйти один на один с большим залом и подарить каждому сидящему праздник, сделать так, чтобы он забылся на время, поверил твоей игре, родился и умер вместе с тобой, радовался и плакал, чтобы не пожалел о потраченном времени и деньгах. Игра должна оставить какой-то след в его душе. И никто не спросит, а не случилось ли что со здоровьем или настроением актера? Не болен ли он гриппом, как обычные люди? Не развелась ли актриса с мужем, не принес ли ее ребенок двойку из школы? Никого это просто не интересует. Народ требует зрелищ — и баста! — Людмила нанесла на лицо актрисы толстый слой крема самого светлого тона.

— Ты не учитываешь одно обстоятельство: актеры не совсем обычные люди, и вещи, которые производят большое впечатление на обывателей, такие, как двойка из школы, на актера, если он в образе, не производят должного эффекта, — ответила Фрида, закрывая глаза. — Выходя на сцену, оставляешь все позади себя и живешь вместе со зрителями.

— Фрида, о чем ты говоришь?! В сотый раз играть одно и то же! Кого это может вдохновлять?

— Я иногда наблюдаю за твоей работой и замечаю, что ты по-разному накладываешь грим одному и тому же персонажу, проявляя творческую фантазию. Хороший актер тоже проявляет творческую фантазию и немного по-разному играет каждый спектакль, не отходя от основной мысли и основного характера.

— Хитрюга! Выкрутилась! Хорошо, что тебе не приходится за мизерные гонорары работать на износ!

— Это точно! Мне повезло, я состоятельная дама, и мне не надо сниматься в рекламе шампуня от перхоти или несварения желудка для того, чтобы свести концы с концами! — подтвердила Фрида.

Гример наложила ей красивые темные, почти черные тени с перламутром и блестками, и Фрида открыла глаза.

— Красавица! Просто красавица! Ни один мужчина не устоит перед такими глазами.

— Точно так! Они просто падают штабелями, — рассмеялась актриса.

— Фрида? — заглянула в гримерную ассистентка режиссера.

— Что, уже выход? — испугалась та, подумав о том, что она заговорилась с Людмилой и упустила время.

— Нет, нет, еще есть двадцать минут. К тебе пришел следователь, точнее, он пришел к главному режиссеру Петру Михайловичу, а он отправил его к тебе, — быстро затараторила ассистентка.

— Я в чем-то провинилась? — удивленно захлопала наклеенными ресницами Фрида.

— Нет, у него какое-то дело, но он не может ждать окончания спектакля, хотел переговорить с тобой прямо сейчас.

— Ну, хорошо, — пожала она плечами, — если его не смутит то, что я буду продолжать гримироваться…

— Я думаю, что молодому и симпатичному следователю это даже интересно.

— Тогда валяйте! — разрешила Фрида.

— Сейчас оформим скулы и губы, — сообщила Люда, не отвлекаясь от своей работы.

В тесную гримерную вошел молодой мужчина с темными волосами и интеллигентным лицом. Он был высоким и худым, в несколько мешковато смотрящемся пиджаке и коротковатых брюках.

— Капитан Попов, — представился он женщинам, и взгляд его остановился на привлекающем внимание лице Фриды.

— Как вас зовут, капитан Попов? — спросила актриса.

— Семен. Семен Иванович, — ответил мужчина, слегка стесняясь откровенного наряда Фриды и того обстоятельства, что он мешает актрисе готовиться к выходу на сцену.

— Что вас привело в наш храм искусства, Семен Иванович? — поставленным голосом спросила она.

— Ваш режиссер направил меня к вам, — словно извиняясь, ответил он.