Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров - Ален Демюрже

Между тем Грансон определенно находился тогда на Кипре, поскольку, как я покажу в следующей главе, в 1292 г. в Армении его не было вопреки тому, что утверждают на основе неправильного прочтения одного места у армянского историка Хетума из Корикоса.

Оттон де Грансон был сеньором из Бургундского графства, вотчина которого располагалась в современной Швейцарии, близ Нёфшателя.[205] Он очень рано пошел на службу к английскому королю. В 1271 г. он последовал за принцем Эдуардом в Святую землю и оставался там по 1275 год. После возвращения в Англию, где занял должность губернатора Англо-Нормандских островов, он в 1290 г. вернулся в Святую землю во главе английского контингента, который содержался полностью на средства короля Англии по образцу французского полка Людовика Святого. Если, что вероятно, Моле сделал свою карьеру на Востоке, их пути должны были пересечься. Находясь на службе у английского короля, Грансон не мог представлять также Филиппа Красивого. Тем более в 1292 г., в начале десятилетнего конфликта между обоими королевствами. Грансон принадлежал к той части знати Графства, которая враждебно относилась к захвату последнего французами.

Филипп Красивый воспользовался соперничеством между двумя ветвями графского рода — ветвью Оттона IV, графа, и ветвью Жана Шалонского, сеньора Арле. Первый примкнул к французскому королю и последовал за ним в арагонский крестовый поход. Этот союз был упрочен двумя браками: Оттон IV женился на Маго д'Артуа, а их дочь Жанна выйдет за второго сына короля, будущего Филиппа V. В 1295 г. Венсеннский договор отдал графство под управление Франции. Что касается Жана Шалонского, он был свояком императора Рудольфа Габсбурга,[206] избранного в 1273 г. после «великого междуцарствия», которое началось после смерти Фридриха II в 1250 году.[207] Впоследствии сеньоры Графства, враждебно относящиеся к захвату их страны французами, сформировали лигу, или конфедерацию, возможно — с 1289 г., в 1295 г. бесспорно существовавшую. Среди сеньоров, принадлежавших к этой лиге, были и представители рода Уазеле (три брата: Жеан и Этьен, рыцари, и Эстевено, оруженосец), давшего ордену Храма его последнего маршала — Эймона д'Уазеле. Утверждают, что эта семья находилась в родстве с семьей Грансонов, но доказательств я не видел.[208]

Показание Гуго де Фора не приводит никаких доказательств вмешательства Грансона в пользу Моле; кстати, вмешательства в какой форме? Конечно, вмешательство посредством устных заявлений всегда возможно. Зато наличие связей между орденом Храма и Грансоном доказывается одним актом 1287 г., который, однако, неверно датирован издателями этого текста и историками, использовавшими его, и к которому я еще вернусь, — речь идет о даре, преподнесенном Оттону де Грансону великим магистром ордена Храма и впоследствии дважды подтвержденном.[209] Коль скоро этот текст датирован 1287 годом, он никоим образом не может служить доказательством, что Жак де Моле так вознаградил Грансона, потому что был обязан ему избранием.[210]

Конечно, на капитуле 1292 года не было никакого «лимузенско-овернского большинства». Но были выходцы из Бургундского графства или шире — из Бургундии, как внутри ордена Храма, так и вне его, и прежде всего окружавшие Жака де Моле, что было связано с его происхождением, нам известным.[211] И, может быть, в этом следует искать причины его избрания, что не обязательно означает его тогдашнее соперничество с Перо. И наконец надо задаться вопросом о ценности свидетельства Гуго де Фора. Некоторые отвергают его или ставят под сомнение, тогда как другие безоговорочно принимают. Буквально его принять нельзя: овернское большинство, прямое соперничество между Моле и Перо — утверждения неправдоподобные. Смелые гипотезы, выдвинутые Барбарой Фрале, не обоснованы; но текст Гуго де Фора наводит на мысль о наличии в ордене течений, разногласий, может быть, личного соперничества, чего нельзя не принять во внимание, тем более что нельзя отмахнуться от другого показания на тамплиерском процессе — брата Жана Сенана, сообщившего о том, как на капитуле, состоявшемся за год до того в Никосии, Жак де Моле ратовал за реформу ордена.

Тем не менее все эти вопросы были поставлены, еще когда думали, что Жак де Моле был избран магистром только в 1293 году. А ведь уже неоспоримо, что Жак де Моле был избран до 20 апреля 1292 г.; и хотя смерть Тибо Годена зафиксирована 16 апреля, этот интервал слишком короток для всех интриг и масштабных сделок. Но, как мы видели, смерть Годена произошла бесспорно раньше, и опять-таки долгие сроки распространения этой новости на Западе исключают всякую возможность внешнего вмешательства в выборы.

Раньше смерть Годена почти уверенно датировали 16 апреля 1293 г., но не было никакой уверенности в дате избрания Моле. Теперь твердо датируют избрание Моле временем до 20 апреля 1292 года. На сей раз смерть Годена нельзя соотнести ни с 16 апреля 1293 г., ни даже с 16 апреля 1292 года!

Новые бесспорные данные всегда вынуждают историка усомниться в старых.

5

1293

ПОЕЗДКА НА ЗАПАД

Тамплиеры избрали великим магистром человека действия, о котором без риска ошибиться можно сказать: он знал, чего хочет, и у него были почти ясные представления о ситуации в Святой земле и в ордене. Жак де Моле поставил себе цели, для достижения которых надо было поехать на Запад, чтобы встретиться с папой, монархами и с братьями своего ордена. Подготовка к этой поездке вскоре захватила его целиком, но в то же время он должен был укрепить свою власть на Кипре и продолжить политику помощи королевству Кипр и Армянскому царству, начатую его предшественником. Решению этой двойной задачи он и посвятил первый год своего магистерства.

Вступление во власть

Документ из арагонских архивов, дающий понять, что Жак де Моле 20 апреля 1292 г. был уже магистром ордена Храма, содержит также интересный список свидетелей, тех, кто подписал этот документ, — это не что иное как список тех, кого можно назвать кабинетом Моле, о «кабинете» Годена совсем ничего не известно, но можно полагать, что, коль скоро большинство сановников погибло в буре, вызванной падением Акры, то назначения, которые он произвел с согласия капитула, существенно обновили верхушку ордена. Нельзя утверждать, что Жак де Моле входил в кабинет Годена в ранге маршала; неизвестно также, занимал ли кто-то из сановников, имена которых фигурируют под актом от 20 апреля 1292 г., свою должность еще при Годене. Я привожу в табличной форме этот список сановников в написании, какое дано в тексте.[212]

Этот список полный — приведены все должности. Три лица без указанных должностей, должно быть, играли роль советников. Двое из них, Симон де Ленда (или Эксемен де Ленда) и Рьенбо де Карон (Рембо де Карон, или Каромб), впоследствии займут важные посты.

Географическое происхождение части этих новых сановников известно: трое родились в государствах арагонской короны — Беренгер де Сан-Хусто, Раймон де Барбера[213] и Симон де Ленда (или Эксемен де Ленда), будущий магистр провинции Арагон-Каталония. Гоше де Лианкур, заместитель гардеробмейстера (кто был штатным гарде-робмейстером в тот момент, неизвестно), был пикардий-цем. Имя Гильена де ла Тора, или Гильома де ла Тура, туркопольера, в этом написании выглядит южным, что не факт. Возможно, он был «пуленом», уроженцем Кипра.[214] Бодуэн де ла Андреи (или Ландрен) — то же, что Бодуэн де Лодрана, упомянутый кипрским тамплиером Этьеном из Сафеда на допросе в Никосии в 1310 г. и присутствовавший, по его словам, при его приеме в Никосии в 1295 г.; возможно, он родился в Эно.[215] Гильом д'Уренк, на самом деле — «из Оренсе», был уроженцем испанской провинции Галисия, а Мартен де Лу (или Луп) — это кастилец Мартин Лопес. Бертран Немец несомненно был… немцем! Что касается Рембо де Каромба, он принадлежал к мелкому провансальскому дворянскому роду, получившему свое имя от замка Каромб близ Карпентраса.[216]

Состав кабинета Моле, похоже, отражает выраженное стремление к самостоятельности и в то же время очень явное предпочтение тамплиеров из Арагона — предпочтение, которое впоследствии подтвердится. Не будем пока делать из этого далеко идущих выводов о возможном союзе с короной Арагона. Это могло быть чисто конъюнктурным моментом, потому что арагонскими делами в 1293-1294 гг. Моле действительно придется много заниматься — как освобождением пленных (в том числе арагонских тамплиеров), за которых король Арагона Хайме II активно ходатайствовал перед мамелюкски-ми султанами, так и вопросами, касающимися тамплиер-ского патримония на Западе.