Перо на Луне - Филлис Уитни

— Эта птица наверху вашего столба — ворон, — сказала Элис. — Дядя Тим рассказывал мне много историй о воронах. — Она пихнула Тима локтем и постучала по фигурке, чтобы он понимал, о чем мы разговариваем.

— Я сегодня утром видела одного ворона, — сказала я Тиму и стала поворачивать в руках фигурку, восхищаясь искусным узором. — И миссис Радбурн дала мне вороново перо. Это мать Джоэла. — Я вынула перо из сумочки и протянула его Тиму. — Расскажите мне о воронах.

Старик взял перо, восхищаясь его природным совершенством. Потом он показал мне на кресло, а сам уселся на высоком табурете. Элис поняла, что на подходе новая история. Она села на пол, скрестив ноги, и приготовилась слушать. В мастерской Тима ей было много лучше и веселей, чем в любом другом месте.

Как я и думала, с речью у Тима все было в порядке, поскольку в детстве он мог слышать и как все учился говорить, читать и писать. И с интеллектом у него тоже все было нормально.

— Как гласят индейские легенды,— начал Тим свой рассказ, — когда-то давным-давно жили рыбаки, которые отгоняли птиц, чтобы те не покушались на рыбу, которая, как они считали, принадлежит им. И вот однажды один ворон пригрозил рыбакам, что если они не оставят в покое птиц, он украдет луну с неба. Рыбаки над ним только посмеялись. А ворон схватил луну в клюв и улетел далеко-далеко. Рыбаки не могли ловить рыбу в темноте, и им пришлось заключить сделку с вороном, чтобы он вернул луну обратно. Они даже обещали вырезать его изображение на тотемных столбах. С тех пор, завидев любого ворона, люди всегда бросают ему рыбу. И венчают тотемные столбы вороновой головой.

— Какая замечательная история, — сказала я Тиму, и тот, явно польщенный, отдал мне обратно мое перо.

Я снова пригляделась к перу и опять ощутила что-то неопределенно знаковое, как тогда, когда впервые взяла его из рук Литы. Но по-прежнему так и не смогла поймать ускользающую мысль.

— Дядя Тим рассказывает очень интересные истории! — Лицо Элис озарилось улыбкой, и мрачная, обиженная девочка исчезла. Так могла бы сказать Дебби. Я чувствовала это. Она интуитивно умела общаться с глухими. Мне ужасно хотелось прикоснуться к ней, но, как ранее указал Джоэл Радбурн, у нее уже есть мать.

— Давайте покажем дяде Тиму какие-нибудь жесты глухих? — предложила Элис.

Он внимательно посмотрел на нас, и я показала ему жест приветствия, а потом прочертила Т-И-М пальцами. Элис повторила за мной и потом сунула мне бумагу и карандаш, чтобы я написала Тиму, что именно я ему "сказала".

Тим неуверенно попробовал повторить жест, и я "написала" пальцами для него еще и Э-Л-И-С.

— Вы не говорили старой… Коринтее, что можно было бы отдать Тима в школу, где он смог бы научиться жестам и всякому другому? — спросила девочка. — Я могла бы поехать туда с ним.

— Не было подходящего времени, — ответила я.

Элис нахмурилась.

— Она на него так злится, и совсем никого не слушает. Глупая старая леди.

— Не думаю, что она на самом деле глупая. Она просто не понимает.

— Но он же ее брат… она должна понять.

Мне нечего было ей ответить. Иногда родственники становятся наихудшими препятствиями в жизни глухих — когда они пытаются делать вид, что глухоты не существует. Что-то вроде отрицания из ложной гордости. Я подозревала, что миссис Ариес была бы не против притвориться, что ее брата вообще не существует.

Элис же продолжала.

— Однажды дядя Тим рассказал мне, что у его сестры и моего отца произошла большая ссора перед тем, как он уехал из дома. А потом она отослала дядю Тима в такое место, где у людей все перепутано в головах. Эдвард — который, наверное, мой отец — так больше и не вернулся, потому что очень рассердился на свою бабушку. Хотя перед отъездом он зашел к дяде Тиму и сказал, что уезжает.

— Но миссис Ариес все-таки забрала Тима домой.

— По-моему, только потому, что врачи сказали, что у него с головой все в порядке. Я спрашивала у доктора Джоэла и он немного объяснил мне. Если человек не может слышать, это не значит, что он сумасшедший. Но дядя Тим все равно считает, что сестра хочет от него избавиться, поэтому он и старается быть осторожным. Сегодня он об этом забыл, когда спустил с лестницы старого Фарли, и я этому очень рада.

Тим уже не мог следовать за нашим разговором, но для меня было важно узнать кое-какие вещи. Образ Коринтеи Ариес становился все менее привлекательным.

Я поставила маленький тотем обратно на полку и убрала в сумочку перо ворона. Затем повернулась к Тиму.

— Вы их продаете?

Он покачал головой, и за него ответила Элис.

— Он не хочет быть конкурентом индейцам, которые нуждаются в деньгах. Они делают декоративные тотемы, очень красивые… и большие. В фут или два высотой. Они занимаются только большими столбами по заказам музеев и парков. Кроме того, он говорит, что сестра все равно не позволила бы ему торговать своими фигурками.

— По-моему, они очень красивые, — сказала я. — И мне бы хотелось иметь такую. Я скажу ему об этом на языке жестов.

Жесты амеслана бывают вполне описательными. Я коснулась тотема, который только что держала в руке, и подкрепила это жестом и соответствующим выражением лица. Дядя Тим улыбнулся, показывая, что он понял и ему приятно. Я показала ему как сделать жест "красиво" — надо поднести руку к подбородку, почти касаясь его, потом так же ко лбу и затем кругом обвести лицо. Этот жест напоминает осторожное приоткрывание вуали.

Тим с энтузиазмом повторил жест, показывая на меня. Он быстро бы научился, получи он такой шанс. Но пользы от этого немного, если окружающие не понимают языка глухих.

Элис повторила мои движения, так быстро показывая жесты, что мне даже пришло в голову, не могут ли ее руки "помнить". Наблюдая за ней, старик заметил брошку в виде цветка лотоса у нее на воротнике. Он коснулся броши и спросил, откуда она у нее.

Элис объяснила на словах, но поскольку он явно понял не все, она написала ему в блокноте, что брошку дала ей Лита Радбурн, что миссис Ариес хотела ее отнять, но потом вернула.

Ее рассказ как будто очень взволновал Тима. Он вдруг затряс головой и подтолкнул Элис к двери, словно что-то его расстроило или даже испугало. Он был расстроен и обеспокоен, но объяснять ничего не хотел.

Единственным его желанием было, чтобы мы ушли, но на пороге я остановилась перед ним и сделала жест "спасибо" — прижала пальцы к улыбающимся губам и вытянула к нему руку ладонью вверх. Он не нуждался в словах, что понять меня. На мгновение он растерянно уставился на меня, словно разрываясь между желанием меня выставить и мне ответить.

— Все в порядке, — сказала я, и подкрепила свои слова жестом.

Тим снова уставился на брошку, и Элис потащила меня из комнаты.

Как только мы вышли за порог, Тим с грохотом захлопнул за нами дверь — скорее всего, намеренно, поскольку он наверняка помнил об этом звуке.

— Почему он так расстроился? — спросила я у Элис, когда мы стали спускаться по лестнице.

— Я не знаю. Может, он что-то помнит об этой брошке. Я как-нибудь вызнаю, когда он немного успокоится.

Я поблагодарила ее за визит к Тиму, но она уже потеряла интерес. Мы спустились на первый этаж, и она стала к чему-то прислушиваться.

— В чем дело? — спросила я.

Элис с облегчением вспомнила.

— А Фарли-то нет! Так куда лучше.

— Ты его боишься?

Ее глаза распахнулись, и на какой-то миг она дала слабину.

— Иногда боюсь. — И, сорвавшись с места, она побежала по коридору, словно поняла, что позволила мне увидеть слишком многое.

В этот момент я ненавидела Фарли Корвина больше всего на свете. Я не желала быть одной из тех, кого Джоэл назвал "цивилизованными людьми".

Однако уже пришло время идти в сад на встречу с Кирком. По пути к черному ходу я столкнулась с Диллоу, который выходил из комнаты миссис Ариес.

— Миссис Торн, миссис Ариес приглашает вас присоединиться к ней сегодня за ужином, если вы не против. В шесть часов.

— Я приду, — ответила я. — Есть какие-нибудь новости из больницы?

— Кирк привез мистера Корвина домой, миссис Торн. Кажется, с ним все в порядке.

Диллоу всем своим видом показывал, как он не одобряет Фарли Корвина.

Я поблагодарила его и пошла к черному ходу, чтобы спуститься по холму к нижнему саду. На этот раз Кирк Маккей так легко не отделается. Теперь для меня было важно все, что связывало — или разъединяло — Эдварда с Элис.

7

Никого не встретив по пути, я вышла из дома и заторопилась вниз по каменным ступеням. Было так приятно выбраться из гнетущей атмосферы этого дома, уйти от его дубовых панелей и оконных витражей.

Приближаясь к нижнему саду, я услышала голоса и замедлила шаг. Сначала негромко говорил Кирк, потом ему ответила Пиони Корвин, и ее голос взлетел на пронзительных нотах. Я застыла, прислушиваясь.