Алмазы от нищенки - Людмила Герасимова

— Ужас, какие вещи ты говоришь! Кровь стынет в жилах!

— Я тебе правду говорю! Похоже, я на верном пути.

Таня задумалась, потом снова заговорила:

— Вот не могу никак понять, откуда у Светланы алмазы! А наряды? А деньги? Ночные посетители? Как была она связана с бритоголовым? Почему сидела с ним в машине? Кто он? Что он делал на кладбище? Почему следил за Антоном? Одни вопросы! И ни одного ответа! Да, кстати, что за рыжеволосая красавица была вчера с Антоном? Это ещё один вопрос!

Заметя, как помрачнела Зина, Таня попыталась её успокоить:

— Ты не переживай. Найдём тебе другого, лучше этого! Помнишь, Димыч из прокуратуры нас подвозил? Классный парень! Красавец, и кольцо не носит! Или не женат, или не хочет, чтобы знали, что женат. Да, а Антон, чувствую, не та птица, которой хочет казаться.

Зина подняла на подругу печальные глаза. Та продолжала:

— Помнишь, я была второй раз у соседок Клепиковых, снимки им показывала?

— Ну да. Ты сказала, что никого старушки не узнали.

— Узнали, милая, только тебе не хотела говорить! Поняла, почему?

— Антон приходил к Свете? — робко предположила Зина.

— В точку! Видели его один раз!

— Он же её не знал! Сам нам говорил!

— Вот именно, говорил! Значит, врал! А по какой причине? Что их связывало ещё до перехода Антона в «Южную ночь»? Что он делал у Светы ночью? Сексом занимался при сестре-инвалидке? Что-то не верится. Не похож он на такого человека. Да, Зин? Он тебе никаких предложений двусмысленных не делал?

— Ты что! Он вообще никаких не делал!

— Вот и мне не делал! Да и помнишь, Валя рассказывала, что все девчонки из кафе перегрызлись из-за него. А он никому предпочтения не отдавал. Но ведь видела я, что ты ему нравишься, не мог он так хорошо играть! И вдруг эта рыженькая несовершеннолетняя! Откуда она, кто это? Ещё одна загадка.

— Почему ты думаешь, что она несовершеннолетняя?

— Да я так! Предполагаю! Очень молодая, просто юная! Слушай, а может, это его сестра?

Глаза Зины засветились надеждой. Таня, заметив это, сказала, как отрезала:

— И не мечтай! Вдруг он преступник! Очень много тайн вокруг него! Пойдём, ещё раз посмотрим слайды с нашими героями!

Глава 18

— Давай съездим на кладбище. Проведаем могилу директора кафе и отыщем сестёр Клепиковых, они должны лежать где-то рядом, — предложила Татьяна, выключая компьютер.

Зинаида возмутилась:

— Час от часу не легче. Что за дикие фантазии рождаются в твоей голове? Что мы там забыли? Да и страшно одним на кладбище!

Но Таня напомнила:

— Вчера видела меня в процессе самообороны?

— Да, ты вчера была неотразима! — восхитилась Зина.

— Вот и нечего тебе бояться, если рядом такая защитница обиженных и оскорблённых, — засмеялась Татьяна. — А сейчас идём есть, что Бог послал.

Из холодильника на стол были извлечены кастрюлька с манной кашей, батон, ветчина, сыр, масло, помидоры, огурцы и зелень.

— Манную кашу будешь? Максимке варила. Вку-усная! Не хочешь? А я съем. А тебе сделаю мои фирменные бутерброды. Чай? Кофе?

— Кофе, пожалуй!

— Сейчас кофеварку загружу!

Девушки подкрепились и стали собираться. Таня отправилась в спальню искать подходящую для кладбища одежду. На Зине было тёмно-синее платье, Таня облачилась в чёрный брючный костюм.

— Ты спрячь всё-таки камушки, мало ли чего, — попросила гостья.

Хозяйка заметалась по квартире в поисках укромного места, вернулась в спальню и ссыпала их в вазу с цветами.

— Это не опасно? Вдруг кто-нибудь выльет воду вместе с ними?

— Кто, кроме меня? Игорёк никогда не выбросит цветы, если даже они превратятся в гербарий, а вода — в болото!

— А сама не забудешь?

— Разве можно забыть про целое состояние в простой хрустальной вазе?!

На улице, оглядевшись и не заметя ничего подозрительного, подруги отправились на дорогу ловить такси, которое не замедлило явиться и вскоре доставило их к воротам кладбища. Девушки купили гвоздики в ларьке, а не у торговок, хотя те старались заманить покупателей, выкрикивая цены, нескромно нарушая кладбищенскую тишину. Устремляясь по дороге между памятниками вглубь кладбища, Таня учила:

— Нельзя брать цветы у торговок — среди них есть много нечестных: собирают цветы с могил, а потом продают.

— Брр, — поёжилась Зина, рассматривая по пути портреты и надписи на памятниках. — Долго ещё идти?

— Не знаю, мы ведь были на автобусе.

— Так ты не знаешь, куда идти? — испугалась Зина. — Давай вернёмся, пока не поздно.

— Совсем не поздно — ещё и одиннадцати нет.

— Я не о том. Пока не заблудились!

— Со мной, Зинуль, не пропадёшь. Мы идём по старой части кладбища прямо, не сворачивая. Скоро будет налево поворот — навестим моего свёкра, потом вернёмся на эту же дорогу и пройдём вперёд до новых захоронений, а там и сориентируемся.

Девушки уже шли минут пять после того, как Таня со словами «здравствуй, папа, мы помним тебя и грустим» положила цветы на мраморную плиту, под которой покоился её свекор. Зина увидела портрет молодого красивого мужчины, немного похожего на Игоря, и вслух прочитала надпись: «Калугин Максим Сергеевич. Годы жизни: одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой — одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый».

— А кто ухаживает за могилой? Всё так чисто, и цветы политы.

Таня тихо ответила:

— Игорь часто привозит сюда нас со свекровью, но ещё и платит за присмотр одной служащей.

— Ты никогда не рассказывала, отчего он умер. Что за человек был?

— Я много хорошего слышала о нём от свекрови и Игоря. Даже кажется, что его лично знала. Очень хороший был человек. Только он не умер, а погиб.

— Да ты что?! Убили его? — ужаснулась Зина.

— Нет, что ты! Это не криминальная история! Отец Игоря увлекался экстремальными видами спорта. Свой отпуск всегда проводил вместе с такими, как он, фанатиками. Лазил по горам, сплавлялся на байдарках по бурным рекам. Жена его очень любила, и хотя и боялась за его жизнь, всё же считалась с увлечением мужа и отпускала его. Отец погиб, когда Игорю шёл одиннадцатый год. Я несколько раз слышала эту печальную историю и хорошо запомнила её. Если хочешь, расскажу тебе — нам ещё минут пятнадцать идти.

— Да, расскажи, — попросила Зина.

— В тот раз отец Игоря и его друзья решили отправиться на Памир, чтобы покорить какую-то особенно неприступную вершину. После его отъезда прошло уже больше трёх недель. Отпуск отца подходил к концу, и дома ждали от него звонка: он обычно перед возвращением звонил из аэропорта или с вокзала. И вот однажды ночью внезапно проснулась мать Игоря от ощущения лёгкого прикосновения. Открывает глаза, а над ней лицо мужа. Он так печально-печально смотрит и молчит. Она спросонья подумала, что муж вернулся без предупреждения, и протянула к нему руки, хотела обнять. Но видение исчезло. Мать Игоря в эту ночь так и не смогла больше уснуть: она поняла, что что-то случилось непоправимое.

Через несколько дней вернулись друзья мужа с печальным известием, что их товарищ погиб. Они рассказали, что запланированное восхождение на покрытую льдом вершину и последующее возвращение вниз завершились бы удачно, если бы Максим внезапно не заболел: у него поднялась такая высокая температура, что самостоятельно передвигаться он уже не мог. До Душанбе добраться вместе с тяжело больным не представлялось возможным, и его смогли доставить только в кишлак, по-моему, назывался Шарара. Посёлок оказался довольно большим, и таджики проявили добродушие и гостеприимство. Друзья положили Максима в одну из мазанок и бросились искать доктора, но его на месте не оказалось: то ли лечил кого-то в соседних селениях, то ли куда-то уехал. Телефон и телеграф почему-то не работали, а мобильников тогда, как понимаешь, ещё не было. Хозяева предложили позвать халифа — это у них наместник аллаха на земле. К нему обращались со всеми вопросами: в какой день играть свадьбу, когда начать строить дом, как лечить от болезней. Делать было нечего, и послали за халифом.

Явился беззубый старик, спросил дату рождения больного, ушёл и вскоре вернулся с небольшой дощечкой, на которой была написана сура из Корана. Он опустил деревяшку в миску с водой и посоветовал этой водой поить больного. Хозяева стали выполнять рекомендации старца, но Максиму становилось всё хуже, начался бред. Альпинисты поняли, что надо спасать друга, и приняли решение искать доктора. Сердобольный хозяин-таджик, видя беспокойство гостей, послал за врачом в дальний посёлок на ослике свою двенадцатилетнюю дочь. А четверо альпинистов, не желая сидеть сложа руки, разделились по двое и отправились в разных направлениях: одни в Душанбе, надеясь поймать попутную машину и привезти доктора из города, другие — по окрестным селениям искать местного лекаря.