Дезинформация прошла - Альберт Байкалов

Дрон рылся в салоне. Туманов возился с запасным колесом. На капоте лежал перетянутый скотчем пакет из плотной бумаги.

Антон, не церемонясь, бросил чеченца к дружкам. Взял пакет и, вынув из нагрудного кармана «разгрузки» нож, распорол его.

– Кроме этот посылка у нас ничего нэт! – глухим голосом проговорил один из пленников. – Мы хотели вести переговоры о заложниках…

– Каких таких заложниках? – удивился Антон.

Он разодрал упаковку. Внутри оказались несколько фотографий и пара листов стандартной бумаги, исписанных шариковой ручкой.

– Нэмцы… – коротко и лаконично ответил второй.

– Это они из Грузии? – Антон вскинул взгляд на Гулидова.

Тот кивнул.

– Кто старший?

Несмотря на рассвет, здесь, в тени деревьев, еще невозможно было детально рассмотреть снимки. Две женщины и двое мужчин. Каждый на отдельном фото. Однако нетрудно было догадаться, кто эти люди. Но Антон полез в карман «разгрузки» за фонариком.

Тем временем Туман оставил колесо, подошел к пленникам и, подхватив под локоть, поднял сухощавого, уже немолодого мужчину.

– По всей видимости, этот…

– Документы есть? – Антон осветил снимок. Последние сомнения развеялись. Биргит Герг – переводчица, на следующем Ронни Фогль – председатель рабочей группы…

– Нэт.

Антон перевел взгляд сначала на мужчину, потом на Тумана:

– Это он сам тебе свою национальную принадлежность сказал?

– Мы достаточно долго слышали их разговор, – продолжая держать мужчину за отворот старенького пиджака, хриплым голосом заговорил офицер. – Чехи их языка не знают, эти по-чеченски не говорят, так они на русском рассуждали, куда деть пакет и что отвечать, если их остановили федералы.

– В смысле? – не понял Антон.

– Как объяснить причину своего появления на чужой территории, – он махнул рукой в сторону оставшихся лежать на дороге остальных пассажиров машины. – И ко всему эти шакалята именно у него просили разрешения применить против нас оружие.

– Вах! – возмутился мужчина. – Ничего такого не говорил! Был виза. Законно Москва прилетал… Потом документы пропал. Украли…

– У твоего дружка тоже? – наклонившись к самому уху, с издевкой спросил Туман.

– Да, – закивал «иноземец». – В одной сумка лежал…

– Дрон, – окликнул Антон капитана, не заметив, что тот, закончив осматривать салон, уже бесшумно подошел сзади.

– Я! – нарочито громко отозвался тот.

«ПУ» были включены, расстояние – небольшим, и наушник Филиппова даже «зафонил», издав звук, похожий на свист турбин идущего на посадку самолета.

– Слушай, – Антон развернулся к вытянувшемуся по стойке «смирно» и выпучившему глаза офицеру. – Мы на войне, а не в цирке. Мне твои выходки надоели!

– Виноват. Исправлюсь! – продолжал паясничать тот, однако уже с меньшим энтузиазмом.

– Всех к Лавру. До моего распоряжения они ничего не должны видеть.

Услышав это, Гулидов облегченно вздохнул и кивком подозвал Тумана. Тот встал на его место, направив ствол «винтореза» на пленников. Гулидов стал надевать им на головы черные, из плотного материала, похожие на спортивные шапочки чехлы. Разница была лишь в том, что натягивались они до самого носа и затягивались под ним вокруг головы пропущенным внутри шнурком.

У каждого офицера было по два таких приспособления. Туманов кинул Гулидову свои. Дрон, не мешкая, натянул на стоящего перед Антоном грузина один из тех, что был у него.

Оттолкав машину подальше от дороги, благо что слева от нее был спуск, вскоре они уже выдвигались в направлении временной базы, ведя задержанных за отвороты курток и пиджаков.

Мысленно дав себе команду, Крайнов легко и бесшумно, словно привидение, перемахнул через ствол бука. Молодой чеченец, покрытый почти до самых глаз густой щетиной, стоял на коленях перед раненым, у которого уже был оголен живот. Автомат лежал рядом. Но он даже не дернулся в его сторону, а лишь поднял на невесть откуда взявшегося в двух шагах контрразведчика удивленный взгляд. Шаг – и удар приклада прямехонько в лоб опрокинул чеченца на спину. Крайнов перешагнул через раненого, который, по всем признакам, уже предстал перед Аллахом, и подобрал оружие его дружка.

Удар был резким, но не сильным. Парень не потерял сознания. Он лишь морщился, скрипел зубами и, держась левой рукой за голову, пытался отползти от Крайнова на спине, словно это могло спасти.

Полковник несколько метров неторопливо шел следом, пока тот не уперся в ствол дерева.

Вдавив ствол автомата под нижнюю челюсть, быстро обыскал его свободной рукой. Ничего.

Неожиданно возникла тревога: «А вдруг они были не одни?»

Стараясь не выдать своего беспокойства, Крайнов под видом желания пообщаться присел на корточки, внимательно следя за реакцией парня. Он обязательно бросит взгляд в сторону своих дружков, если таковые имеются. Но тот не сводил с полковника полных ненависти и от этого ставшими похожими на маслины глаз.

Крайнов огляделся по сторонам и вновь уставился на пленника:

– Как тебя зовут?

Он прекрасно помнил, что застреленный им чеченец звал Хакима, но в последний момент заподозрил, что это имя может принадлежать другому человеку, который, быть может, уже поймал на прицел его спину.

– Не понимаю русски…

– Врешь, – спокойно возразил ему Крайнов. – Ты видишь, сзади меня лежит твой друг. Он мертв, и вскоре его сожрут звери. Обыкновенная падаль. И еще черви, – немного подумав, добавил контрразведчик, одновременно заметив, как парень посмотрел на труп бугая и изменился в лице. Правая рука, на которую он опирался, странно задергалась, словно на него положили какой-то груз.

«Обманул, что не понимает, – изучающе разглядывая чеченца, догадался Крайнов. – Гаденыш! Все равно додавлю».

– Ты можешь тоже умереть, если не станешь со мной говорить. Не увидишь больше своих детей, если они есть, а твои отец и мать не будут знать, куда ты пропал и даже где нашел свою смерть. Бедные родители обречены ждать своего сына. Ведь все мечтают о спокойной старости и опоре в конце жизненного пути. А ты еще ко всему добавляешь массу других проблем. Я полковник ФСБ. Бежал из плена, в который попал несколько дней назад, и сейчас иду к своим. Мне не тяжело установить личность, где живет твоя семья.

– Хаким, – неожиданно назвал свое имя чеченец. – Я не очень хорошо знаю этого человека, – он взглядом показал на убитого. – Звали Аллаудин.

– Кто твой полевой командир?

– Я не воевал. – Парень осторожно сел, прислонившись спиною к дереву. – Моя семья бедный. Он, – Хаким с опаской покосился на труп, словно опасаясь, что тот все слышит, – предложил заработать деньги. Сказал, пора очистить землю от неверных, а я сижу под юбкой женщины…

– Вас было только двое? – задал Крайнов самый волнующий его вопрос, внимательно следя за мимикой.

– Да.

– Почему у него был дробовик, а у тебя автомат?

– Это мое ружье, – Хаким шмыгнул носом. – Аллаудин сказал – привыкай. По дороге будем стрелять учиться. Сам хотел дикий коза охотиться…

– Куда вы шли?

– Не знаю, – парень наморщил лоб, – но он назвать кличку человек, который у него главный… Кажется, Большой…

– Перевернись на живот.

Решив, что разговор окончен, а странный русский хочет всадить ему в затылок пулю, Хаким сделался белым как мел и дернулся в сторону, пытаясь бежать. Но полковник оказался опытнее и мудрее. Резкий и точный тычок стволом в солнечное сплетение, и несостоявшийся боевик, хватая ртом воздух, скорчился.

«А он не так силен, как показалось вначале, – глядя на худую и тонкую шею, на которой от напряжения вздулась под смуглой кожей синяя вена, подумал Крайнов с жалостью. – Уже совсем пацанов волокут на верную смерть».

Парень подчинился. Его заметно трясло, а в глазах появилась тоска.

– Я только свяжу тебя, – успокоил пленника Крайнов, выпрямившись и вынимая из своих штанов свободной от оружия рукой брючной ремень. Однако, расстегнув пряжку, он заметил, как похудел за последние сутки. На секунду задумавшись, не сводя с Хакима глаз, отошел к бугаю.

«То, что надо!» – скользнув по трупу с оголенным животом взглядом, обрадованно подумал он. Широкая портупея с надетыми на нее старинными, инкрустированными серебром ножнами была как раз кстати. Одновременно, увидев кинжал, вспомнил о тушенке. Спустя минуту он вернулся к Аллаудину, продолжавшему лежать в той же позе, прижал кожаный пояс коленом к земле и отрезал от него длинную узкую полосу.

Вскоре чеченец и сопровождавший его полковник вновь двинулись в сторону равнинной части.

– Считай, что тебе повезло, – шагая позади пленника, негромко сказал Крайнов, озираясь по сторонам. – Война закончилась, не успев начаться. Сейчас тебя проверят, врал ты мне или нет по поводу участия в боевых действиях, и отпустят на все четыре стороны.

Поднялась жара. По лицу струился пот. Куртка на спине намокла и неприятно прилипла к телу. Ноги горели. Подбадривали ставшие отчетливо видимыми расположенные на равнине села. Курчалой, Гелдагена… До них было около десяти километров, но спуски и подъемы, заросли орешника и шипы акаций в сочетании с массой насекомых, летавших над головой, увеличивали это расстояние. Кроме всего, пленник не мог идти быстро. Ему то и дело приходилось прикрываться плечом от веток. Несколько раз, теряя равновесие или не имея возможности на спуске ухватиться, подобно Крайнову, за ствол дерева, падал. В последний раз, перепрыгивая через ручей, оступился и, поскользнувшись на камне, слегка подвернул ногу. Теперь, прихрамывая, он с трудом ковылял, подгоняемый сзади шагами полковника.