Практическое пособие по охоте за счастьем - Андрей Ильичев

И все, и пятидесяти детских трупов нет!

Я уже писал в прошлой своей книге, в «Практическом пособии по охоте на мужчин», про извращенца, получающего удовольствие от публичной демонстрации своего мужского достоинства. Желательно детям. Он тоже показывал. Но этот извращенец был очень умный извращенец, потому что много лет получал свое удовольствие, снимая штаны на лестнице в интернате для слепых детей.

А вы говорите, невозможно…

Могу привести менее кровавый, но на эту же тему пример.

Один из французских королей, Людовик порядковый номер не помню какой, был клептоманом. Болезнь есть такая, когда пациент ворует не корысти ради, а просто потому, что больной. Высокопоставленный вор вовремя поставил себе диагноз, понял, что не воровать не сможет, и… нашел выход из положения.

Подумайте — какой?

Не угадали. Он не отказался от своей болезненной привычки. Он воровал. Но воровал красиво, по-французски. Соизволил посещать лучшие в Париже дома и, заметив где-нибудь на камине изящную безделушку, профессионально так, незаметно, невзначай, р-раз…

Да не вор он, все равно не вор. Потому что безделушка эта, золотой с бриллиантами портсигар или колье, специально была положена на камин хозяевами дома. Чтобы позабавить монарха. Потом, в королевских апартаментах, специально отряженные для того слуги уворованные вещицы сортировали, упаковывали, перевязывали лентами и, присовокупив ответную бриллиантовую ерундовину, рассылали адресатам.

Милая игра, которая только добавляла шарма Людовику не помню какой порядковый номер. Умный был мужик, хоть француз и король. Или именно потому, что король и француз. А мы бы комплексовали, обманывали не столько их, сколько самих себя.

Не надо комплексовать. Потому что если понять, назвать, как называется, и приложить ум, то либо не сделаешь, либо сделаешь с наименьшими для себя и других потерями.

Я все это проходил. В жизни проходил. Но более всего в экстремальных условиях. И знаю, на что я способен и как это называется…

Было у нас одно, в общем-то, благополучное плавание на древненовгородской парусной посудине XII века по холодным арктическим морям. И были у нас, в качестве деликатесного приложения к обеду, пряники. По одному, раскрошенному, подкисшему, но все равно очень желанному прянику на одного члена экипажа в сутки.

И был среди нас один хороший наш товарищ, интеллигент в жутко сказать каком поколении, педагог, человек кристальной души, чести и дела, в общем, очень гармоничная личность. Которая ночами воровала из продуктового рундучка столь любимые нами пряники.

Эй, погодите ярлыки вешать! Он действительно был очень хорошим человеком! И честным человеком! Головой отвечаю.

Но пряники, да, воровал, когда ночную вахту нес.

Лежал я, спал и слышал, как: топ-топ, ширк-ширк, ползет кто-то к кухне. Потом звяк-бряк, лезет в ящик. Затем хрум-хрум-чавк, жует пряник. Мой пряник, который один на сутки.

Убил бы его за это.

И по идее, надо было! Надо было тут же созвать экстренное собрание коллектива, поставить виновника на «банку» и поставить ему на вид по поводу того, что:

— Можно сказать, последний кусок у своих товарищей… Да хуже этого… Повесить за это мало!

И тут же, под одобрительные аплодисменты, вздернуть на рею, осветив под ним плакат, что наказан за самоуправство, воровство и предательство.

Хорошо, я в таких ситуациях не однажды бывал и, что происходит с оголодавшими людьми, знаю. Не убил я его. И даже никому об этом не рассказал.

Ему сказал. Потом, после плавания, в поезде. Сказал:

— Знаю, что ты пряники воровал. Не отрицай, воровал, воровал… Осуждать тебя не буду, потому что от того же зарекаться не хочу. Но хочу, чтобы ты понял, что сделал. Почему сделал. И что сделать, чтобы больше так не делать.

А если о тех пряниках забыть или назвать не воровством, а как-то иначе, то можно и в следующий раз, и потом еще много раз, и не пряники…

И более всего потому, что считал себя ни на что подобное не способным. Просто неспособным, и все. Просто потому, что хороший человек.

Я так не считаю.

Я считаю по-другому.

Считаю, что могу все и имею право на все. На все что угодно! В том числе своровать какую-нибудь еду у своих друзей. Конечно, имею! Имею!

Но знаю также, что мои друзья тоже не без прав и могут, поймав меня за руку, назвать вором, хорошенько побить и не подавать мне больше никогда руки. Что лично для меня хуже, чем если побить.

Отсюда я вывел формулу саморегулирования своих нескромных желаний. Которая меня защищает. И, возможно, защитит вас.

Когда мне хочется совершить что-то такое, неоднозначное, к примеру, сильно оголодав, украсть еду или чего похуже, я говорю себе: валяй, можешь, твое право, только назови это воровством или чем похуже, и все, и бери, и лопай от пуза или дорывайся до чего похуже.

Всего одно слово — и масса удовольствий.

Одно слово.

В случае с едой — из трех букв. Вор. Ну же…

Но тогда я задаю себе следующий вопрос:

— Хочешь быть вором? Ведь это так выгодно. Если ты вор, а не просто случайно погулять вышел к продуктовому рундуку, то можешь съесть не один пряник и не два, а все потому, что бить будут как за один, а удовольствия выйдет гораздо больше. Ну что, согласен называться вором?

— Нет, не согласен.

— Тогда убери руку и не дергайся!

И убираю, хотя и дергаюсь.

Только так можно защитить себя от соблазнов, которые вползают в душу как ядовитый туман, как раковая опухоль, незаметно, без боли и каких-либо неприятных ощущений. И которые разрушают душу как яд, как рак.

Только так можно…

И только потому, что все можно…

Глава 16. Постулат третий, толкующий о вреде голых эмоций, или Чем человек отличается от животных

Эмоции мы любим, в эмоциях мы живем, к эмоциям мы стремимся. Таким, чтобы дух захватывало, чтобы если радость, то рот до ушей, на одной ножке прыгать и всех прохожих в щечки целовать, а если злость, то — посуду, телик и все, что под руку попадет, вдребезги и шарить в кладовке топор.

Без эмоций жизнь пресна и скучна.

Это верно.

Эмоции — это самое-самое…

Тоже соглашусь.

Без эмоций не бывает дружбы, любви и вообще ничего не бывает.

Насчет любви и дружбы — это в точку. Без эмоций дружба, а тем более любовь все равно что еда без соли и перца.

Эмоции — это самое лучшее, что может быть в человеческой жизни…

Тут выражу некоторое сомнение.

Эмоции свойственны только человеку и делают человека человеком.

А тут не соглашусь категорически! Что же это вы животных обижаете, братьев наших меньших? Они что, по вашему мнению, чурбаны неодушевленные, ничего не чувствуют?

Еще как чувствуют!

Вспомните свое домашнее зверье — кошек, собак. Как они грустят и радуются жизни, злятся, кусая ваши ноги и тапочки, впадают в депрессии, ластятся, испытывая к вам самые нежные чувства, дерутся с себе подобными, ненавидя их…

А вы говорите… С эмоциями там как раз все нормально. И не только с примитивными, но и с более утонченными, такими как ревность, неудовлетворенность своим социальным статусом…

Чего вы улыбаетесь?

Зря улыбаетесь.

Перескажу вам один проведенный зоологами опыт. Довольно-таки жестокий опыт. От стаи бабуинов был отлучен ее вожак, причем не просто отлучен, а посажен в клетку, которую поставили вблизи места обитания стаи. Бывший вожак видел, как его «должность» занял новый самец и как он перераспределил в свою пользу его гарем. Он все видел и ничего не мог сделать, кроме как трясти в ярости клетку и грызть прутья. Через несколько недель у него был диагностирован инфаркт! Переживал бабуин. Так переживал, что чуть не помер.

Так что давайте не будем…

Отсюда следует вывод, что эмоции — это скорее животное начало в человеке, чем человеческое. А человеческое…

Давайте подумаем вместе, чем мы отличаемся от животных? Так, навскидку. Глаза, уши, нос есть и у них, и у нас. Конечности, плюс-минус когти, те же самые. Легкие, сердце, печень, желудок, кишки, органы размножения похожи. Так же, как они, мы видим, слышим, ходим, бегаем, едим, освобождаемся от еды, размножаемся… А чем же тогда мы отличаемся?

Ну чем?

Головой отличаемся. Сознанием. Умением мыслить. Почему человек и называется «гомо сапиенс», а не, к примеру, «гомо эмоционалис». Единственное, что не умеют делать животные, — это думать. Это и есть главное наше с ними отличие.

Это!

Но только почему-то мы не хотим им пользоваться. Не хотим, и все тут! Предпочитая разуму эмоции. Отчего и живем как, простите, хрюшки. И обращаются с нами, как с хрюшками, загоняя в стойла и отправляя на бойни для переработки в фарш. На что мы иногда обижаемся и даже так и говорим «скотская жизнь». Хотя чего обижаться — надо было не хрюкать.