Вуаль. Крыло шестое (СИ) - Соколов Сергей Александрович

— Чтобы сэкономить время, достаточно прочитать «заключение» из которого становится понятно, что бумаги свидетельствующие против меня были составлены не в лаборатории. Их подбросили в общую кучу документов, которую сначала отвезли в Петроградскую прокуратуру, а потом их оттуда изъяла разведка. Уверен, господа, каждый из вас представляет, через сколько рук прошли бумаги, чтобы я мог обвинять кого-то конкретного. — Разведя руками, с напускной досадой, я отправил на конторку распорядителя следующую часть материалов, и вернувшись на своё место, продолжил, более громким и уверенным голосом, нежели до этого. — Вот только, я могу сейчас обвинить конкретного человека, а вернее князя! Специальный отдел «Фемида» произвёл осмотр в поместье верховного прокурор Петрограда Григория Драгунова. Князь позаботился о том, чтобы скрыть улики. Избавился от бумаги, купил новый картридж в принтер, так быстро его поставив, что забыл снять защитную пломбу, удалил рабочие файлы со своего компьютера. Только для первоклассных специалистов всё это мелочи. Остатки бумажной пыльцы и старого тонера, что были в движущих частях принтера полностью совпадают с подложными документами. Удалённые рабочие файлы использованные для печати восстановлены. Так же имеется запись с камеры видео наблюдения, что установлена в кабинете прокурора, как он это всё делает, но я не буду отнимать своё и ваше время.

Сделав паузу, мой взгляд сейчас был направлен на Драгунова, который побледнев, отрывистыми движениями ослабил галстук, буравя меня ненавидящим взглядом, царапая ногтями край стола.

— «Что-то он рано начал. Я ведь ещё даже засаживать его не начал». — Усмехнувшись своим мыслям, постучав по микрофону пальцем, и дождавшись, когда поднявшийся гул голосов в зале стихнет, продолжил. — Господа, подождите немного, у меня есть ещё кое-что для вашего обозрения. Вас наверное интересует, почему при наличии такой доказательной базы, глава рода Драгуновых находится здесь, а не под следствием? Подавляющее большинство из вас, гораздо лучше меня знает закон. Здесь не только нарушения УК Российской империи, но и княжеского кодекса. Причина в том, что я написал прошение на отмену уголовного преследования главы рода Драгуновых… — Как только на экране появился упомянутый мной документ, в зале собрания воцарилась гробовая тишина, а я продолжил. — Прошение… На имя Великого князя Иоана VII. Как видите, господа, император одобрил моё прошение. К князю Григорию Драгунову не будут применяться правоприменительные меры воздействия.

Судя по вытаращенным глазам не только Григория, но и большей половины зала, мне удалось удивить последним заявлением не только своего злопыхателя. Даже распорядитель, не остался равнодушным. Закашлявшись, поспешно отключив микрофон, усач косо посматривал на меня, теребя затылок.

— Я сегодня уже много говорил, господа. Может виновнику моего сегодняшнего доклада есть, что сказать? Князь, не желаете занять место рядом со мной?

Разумеется, у меня даже в мыслях не было отдавать инициативу Драгунову, а всё сказанное мной являлось лишь хитроумным ходом, чтобы вытереть ноги об прокурора. Доказательства его вины были неоспоримыми. Начать что-то отрицать было бы бессмысленно и глупо. Единственный способ, чтобы как-то более менее достойно выйти из ситуации, это признание своей вины. Местная публика ценит такие жесты раскаянья. Это хоть как-то позволит Григорию пусть не выйти «сухим», но хотя бы сохранить лицо. И если он сейчас именно так и поступит, то попадёт в наиглупейшее положение.

— «Ну же! Решайся…» — Мысленно подбодрил я колеблющегося Драгунова, всем своим видом демонстрируя добродушие. — «Хе-х… Наверное, в глазах всех присутствующих я сейчас само воплощение великодушия, благородства и милосердия. Как там… «Люби врагов своих…»? Всенепременно… Так и поступлю. А когда зазевается, буду «любить» в жёсткой извращённой форме».

Через пару секунд, князь Григорий поднялся, и со смиренным видом направился по дорожке к зоне докладчика.

— «Хорошо держится» — Отметил я, когда Драгунов занял место за соседней конторкой докладчика. — «И играет отлично… Звёздам второсортных сериалов у него поучиться бы».

— Господа, — обратился с поникшей головой Драгунов с залу собрания. — Не стану отрицать своей причастности к подлогу улик против князя Станислава Мышкина. Я безусловно виноват в том, что идя на поводу у своей личной неприязни, пошёл против закона, представителем которого являюсь сам, о чём сильно сейчас сожалею и раскаиваюсь….

— «А как же посыпать хребет пеплом, натирать шары скипидаром и валяться у меня в ногах? Вот же сучий скверх!»

— Я могу сказать, что подобного больше не повториться… Но вместо этого, постараюсь доказать это своими действиями. — В этом месте, мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не начать хлопать в ладоши, настолько красиво Драгунов играл словами, что меня подмывало передраться к каждому, на я терпел. — Благодарю князя Станислава Мышкина, за проявленное великодушие и данную мне возможность реабилитироваться в его и ваших глазах. Хоть он и молод, но совершённый им поступок, достоин того, чтобы стать мне примером, а возможно и всем нам.

— «Ох! Как красиво скверха в лапти обувает! Держись, Айзек! Если ты зайдёшься сейчас зловещим хохотом, то публика этого не оценит. Подумай о чём-нибудь грустном… Падающий с подноса торт…Падающий с подноса торт…».

Ещё с минуту Драгунов рассыпался в словоблудие, но заветный момент, когда он начнёт приносить извинения конкретно мне, и глаголить хвалебные речи — наступил. Дождался….

— … Благодарю князя Станислава Мышкина, за проявленный ко мне гуманизм. Оступиться может каждый но….

— «Думаю пора отправлять скверха в турбину, а то эти болваны в зале ещё в ладоши хлопать начнут». — Когда должна была последовать следующая порция слащавых речей, я постучал пальцем по микрофону. — К-хм… Князь Григорий, мне безусловно приятно всё это слышать, но вы меня, должно быть, неправильно поняли. О проявлении великодушия с моей стороны не идёт никакой речи. Должно быть, вас ввело в заблуждение моё прошение, что я направил Великому князю. Более того, я пригласил вас не для того, чтобы выслушивать извинения, которые мне вовсе не нужны. Приглашая вас сюда, мне хотелось, чтобы почтенные князья посмотрели на того, кто без труда может оболгать честного человека, кто не задумываясь использует своё должностное положение в личных целях, кто занимался сокрытием следов преступления, кто совершил преступление против чести и достоинства уважаемого рода, и на того, кто напрочь позабыл о княжеском благородстве… Уважаемые князья, я обращаюсь к каждому из вас, — тон моего голоса взлетел вверх, чтобы поддать «огонька» в мою, теперь уже «погребальную» речь. — Хотелось бы поделиться с вами своим личным мнением. Я считаю, что такой человек, как Григорий Драгунов, не только недостоин занимать должность верховного прокурора Петрограда, но и носить княжеский титул. Кто считает иначе, и желает возразить, на секунду допустите мысль о том, что на моём месте могли бы оказаться вы.

Выдержав небольшую паузу, пробежавшись по озабоченным лицам заседателей, брезгливо взглянув на позеленевшего от злобы Григория, который мог бы составить конкуренцию «Урук-Стасу», я вручил распорядителю следующую порцию материалов для моего доклада.

— Взгляните на экран, почтенные главы княжеских родов. Это претензия, где в письменной форме зафиксированы требования уважаемого рода Мышкиных, к княжескому роду Драгуновых. Князь Григорий, несколько минут назад говорил, цитирую: «Я могу сказать, что подобного больше не повториться… Но вместо этого, постараюсь доказать это своими действиями». Князь, это ваш шанс.

— Я… — Григорий широко открытыми глазами ещё раз отрывисто взглянул на претензию, содержащую всего два пункта. — Отказаться от занимаемой должности и княжеского титула? Да, что ты себе… Я не буду этого делать!

— Взгляните господа, этот тот случай, когда лицемерие рвётся наружу, как его не пытайся скрыть… — В очередной раз припечатав прокурора, мой взгляд обвёл зал. — Что ж… Подобный исход был вполне ожидаемым. Раз так, то… Распорядитель, можно следующий документ. По окончанию заседания зафиксируйте его пожалуйста, с отметкой об ознакомлении. — Холодно сказав это, я повернулся к опешившему от такого развития Драгунову. — Это ультиматум, князь. У вас пятнадцать дней на то, чтобы привести свои дела в порядок, и исполнить требования рода Мышкиных. В случае их невыполнения, с нашей стороны последует незамедлительное объявление войны роду Драгуновых. Но даже в этом случае, наш род оставляет за вами право довоенного урегулирования конфликта, путём принятия официального вызова на княжескую дуэль. Не мне вам рассказывать, что ваш отказ будет означать потерю княжеского титула.