Искры желания - Павел Седов

Не придумав ничего лучше, я подошёл к ней и повторил тот же приём. Трусики Кати упали к её ногам. А на лице девушки появилась улыбка. И тогда до меня дошло, что это я сделал напрасно. Симметричный ответ вовсе не стал для неё отражением моего гнева!

Катя игриво подцепила ногой упавшие на пол трусики и, поправляя нижний край своей футболки, откинула их в угол комнаты. А потом бросила туда же мои. Хихикнув, она обошла кровать, схватила Сашку за щиколотки и стащила на край матраца так, что её коленки опустились на коврик.

Под смущённые возгласы сестры Катя спустила Сашкины трусики до середины бёдер. А затем улеглась рядом с ней, свесив ноги с кровати, и вытянула руки вперёд.

— Мы готовы принять наказание! Отшлёпай нас!

Сашка отвернулась от сестры и уткнулась носом в матрац. Придвинула локти к голове, будто бы закрывая уши, и опустила скрещённые ладони на шею.

Медленно повернувшись, я сделал несколько шагов. Остановился в полуметре от края кровати. И не спеша опустил колени на мягкий прикроватный коврик, внимательно разглядывая две сочные жопки.

Сашка свела ноги вместе, но благодаря форме её бёдер мне были отлично видны её аккуратные плотно сжатые губки. Катька, напротив, развела колени в стороны, отчего большие складки разошлись, слегка приоткрыв вход.

Я протянул руки и медленно закатал нижний край Сашиной синей маечки, коснулся пальцами попы и слегка помассировал её. Затем переключился на её сестру. Сдвинул белую футболку вверх и полностью оголил ягодицы.

В ожидании экзекуции Катя едва заметно ёрзала на одном месте. И я легонько шлёпнул её ладонью, продолжая играть роль сурового мучителя:

— Не дёргайся, несносная девчонка!

— Да! Несносная! — подыгрывала мне Катюха.

— Вы были плохими девочками. И сейчас понесёте за это наказание!

— Да, очень плохими! Просто ужасными! Бей давай!

Я стал шлёпать по очереди ягодицы девчонок. Левую Сашину, правую Катину. Правую Сашину, левую Катину. И при этом раз за разом приговаривал короткие фразы и повторял отдельные слова:

— Так тебе! Будешь знать, как нарушать правила! Думала, сойдёт с рук? На! Получай! Вот тебе! Дрянная девчонка!..

Сашка то и дело попискивала. Шлёпал я их несильно, стараясь никому не делать больно. Ведь это была игра. У меня не было цели причинить девушкам дискомфорт. Однако такого наказания Кате показалось маловато.

— Мне кажется, ты не бьёшь, а гладишь! — возмущённо сказала она. — Я понимаю, что тебе нравится трогать наши попки. Но ты же обещал наказать нас! Бей сильнее!

Послушав Катюху, я начал бить резче. Шлепки стали громче. А от ладошки на попе начали оставаться следы, которые, впрочем, почти сразу же исчезали. Но и этого Кате показалось недостаточно.

— Ты её жалеешь! — произнесла вдруг она. — Если бы ты только знал, что она вытворяла, пока тебя не было!

— Заткнись, идиотка! — ответила Сашка и захихикала.

Это прозвучало несколько грубо. Но по интонации и смеху сестёр я понял, что это тоже часть игры. Кому-то здесь, похоже, нравится грубость.

— О да, она знает много плохих слов! Разве за одно только это она не заслуживает сурового наказания?

— Безусловно, заслуживает! — ответил я Кате. — Значит, она нарушала правила снова и снова? Так? — спрашивал я, продолжая наносить удары ладонью. — Пользуясь тем, что меня нет? Ай-яй-яй! Как нехорошо!

Глядя на трясущиеся ягодицы девчонок, я рассматривал всё, что было доступно моему взгляду. Игра приняла очень откровенную форму, которая не на шутку возбуждала меня. Но ещё больше она возбуждала Катю. Между выглядывающих наружу малых губ появилась прозрачная капелька смазки.

Желая коснуться её, я изменил тактику наказания. Сначала перестал убирать руку после шлепка. А потом и вовсе стал поглаживать ягодицу после удара. И уже через некоторое время я водил большим пальцем по скользким складкам, размазывая обильно выделяющийся вагинальный секрет, который иногда тонкой нитью тянулся за моим пальцем.

Интересно, позволит ли мне Катя его туда погрузить?

Какое-то время я продолжал наносить шлепки и думал об этом. Ведь в тот раз, до командировки, Катя сама требовательно потянула меня за ладонь и прижала её к своей промежности.

Сделав ещё несколько шлепков, я решил дать жопкам перерыв.

— Ну что? Раскаиваетесь ли вы в содеянном? — приговаривал я, медленно погружая большой палец в Катину киску.

— Ещё нет, — стонала Катюха, будто выдавливая из себя слова. — Но если продолжишь, то я точно раскаюсь.

Вынимая палец из Катиной щёлки, я гладил им её чувствительный бугорок, а потом опять погружал палец в жаркую тесноту. Не забывая при этом по очереди шлёпать второй рукой жопки девчонок. Я ощущал, как Катя сжимает мой палец внутри себя, и это заводило меня ещё больше!

Через минуту или полторы таких измывательств Катя не выдержала и свела ноги вместе. Я отнял от неё свою руку, чем вызвал искреннее возмущение перевозбуждённой девушки.

— Да бли-ин! — простонала она и шумно выдохнула. — Это не наказание! Это сущая пытка! Мы не об этом просили! — Катя начала подниматься с постели. — Лежи, я на тебе покажу ему, как надо! — добавила Катя и придавила ладонью собирающуюся подняться сестру.

Катя полностью забралась на матрац и, «шагая» по нему на коленках, расположилась над Сашиной жопкой и широко расставила бёдра в стороны. А затем взялась неистово наносить удары обеими ладонями по ягодицам младшей сестры. Удары были такой силы, что от них оставались малиновые отпечатки!

Саша завозмущалась и попыталась скинуть с себя Катю, но та плотно прижала её к кровати, напрочь лишив возможности спастись. Катя так увлеклась, что пропустила момент, когда Сашка всерьёз закричала от боли.

— Катя, остановись! Ей уже больно! — одёрнул я разыгравшуюся девушку.

Схватил Катю за руку, не позволив ей снова ударить Сашку по заднице. Малиновые пятна на коже больше не проходили. А Саша отчаянно пыталась скинуть с себя ошалевшую сестру. И когда ей, наконец, удалось это сделать, она повалила Катюху на живот и начала не менее свирепо лупить ту ладошками по её пятой точке.

— Получай! Думаешь, это не больно? Вот тебе! Ну как? Нравится? Чего ты не стонешь, а⁈

Поняв, что игры закончились, я обхватил Сашку руками и оттянул от сестры.

— Хватит уже, всё. Смотри, что ты наделала! — сказал я.

— А она? Мне тоже было